Red is my favourite colour - Солодкова

наклоняется и оставляет на моих губах тяжёлый мокрый поцелуй. Из-под опущенных ресниц любуюсь россыпью коричневых веснушек, а его упавшие на лоб кудри щекочут мой нос.

Открыла глаза я не сразу — к своему стыду, не хотелось так скоро прощаться со сном. Настырный и совсем не по-осеннему тёплый луч солнца пробивался сквозь шторы и падал на мои губы, рассекая кровать до самого дальнего угла комнаты.

Я приподнялась на локтях, щуря сонные глаза. Озадаченно дотронулась до согретых солнцем губ, всё ещё ощущая на них терпкий вкус сонного поцелуя. Разомлевшее тело не желало слушаться, пока я брезгливо заталкивала пиджак в глубины чемодана. Это что же получается, в какой-то степени я провела ночь в компании мужчины? Неожиданно для самой себя я разразилась громким и истеричным смехом, только и успевая смахивать собиравшиеся в ресницах капельки слёз.

Завтракали наскоро — прямо в гостинице под неуёмную болтовню Катрины, родственницы хозяйки, с парой пожилых леди, отправляющихся на раннюю прогулку в редкий и оттого долгожданный солнечный день.

Серебристые усы и подёрнутые сонной влагой небесные глаза профессора то и дело вытаскивали меня из плена размышлений, которому я так охотно поддавалась за завтраком. Альберт делал смешные гримасы, реагируя на заговорщицкий шёпот за спиной: дамы сплетничали о господине, надравшемся вчера вусмерть и перепутавшем номера. Жена несчастного поутру устроила настоящий скандал, обнаружив его в постели с посторонней женщиной. Вся гостиница была на ушах, пока мы досматривали свои сны, судя по словам леди у стойки. Я прыскала со смеху, когда Корбатов косил глаза или сводил к переносице брови, как бы удивляясь сказанному.

Вскоре женщины договорили и отправились на прогулку, расправив над головами милые зонтики от солнца, а Катрина принялась просматривать утреннюю почту. Гостиница погрузилась в привычные хлопоты, пока мы допивали горячий кофе. Мадам Андертон, хозяйка, кружащая волчком вокруг нас, а особенно вокруг профессора, ни в какую не хотела отпускать нас в дорогу без еды — когда заложили карету, в ней уже лежала целая корзина провианта, которого бы хватило по меньшей мере на трое суток.

— Когда вы сказали, что мы отправимся «загород», я и представить не могла, что речь о стольких милях! — сокрушалась я, когда прошло добрых три часа дороги.

— Не преувеличивайте, душа моя, — ласково отозвался профессор, — мы скоро будем на месте.

Когда мы выехали из Лондона, каждая кочка или неровность на дороге стала ощущаться острее, а по прошествии нескольких часов я уже не чувствовала копчик и всё, что ниже. Проще было бы трансгрессировать или полететь на метле, чёрт возьми! Корбатов же мечтательно смотрел в окно, предвкушая встречу с приятелем.

Дорога несказанно меня утомила, и я сидела, насупившись и уставившись в одну точку. Мелькавший за окном пейзаж совершенно не отвлекал, разве что поначалу. Кучер неустанно напевал что-то себе под нос, и это раздражало ещё больше. Я угрюмо откинулась на спинку сиденья, сложив на груди руки. Размышляла о многом, но, когда Корбатов спросил, о чём я думаю, не нашлась, что ответить. Как облечь бессвязный поток мыслей в такую приземлённую вещь, как слова? Это показалось мне непосильной задачей, и я лишь устало покачала головой.

— Должен вас предупредить, душа моя, что Моррисы — магглы, так что давайте без этих ваших штучек, — и он многозначительно обвёл в воздухе мою фигуру указательным пальцем. Затем протянул руку, намекая на то, чтобы я отдала свою палочку. Я фыркнула — будто она так уж сильно мне теперь нужна.

— Раз они магглы, как же вы с ними познакомились? — почти безучастно спросила я, не отрывая глаз от стенки напротив — укачивало сильно, а опозориться перед профессором и кучером мне хотелось меньше всего.

— С миссис Моррис я незнаком, а вот с Бенджамином мы встретились на фермерском рынке. — Он словоохотливо подобрался, разворачиваясь ко мне всем телом. Я поняла, что разговор будет долгим, и протяжно выдохнула, собираясь с силами. — Когда меня вызвали из России в начале лета, я приехал совершенно потерянный — разумеется, мне приходилось бывать в Лондоне, но чтобы жить…

Я лишь задумчиво кивала и болтала в воздухе носком туфли. В карете было душно, и мне не терпелось вылезти на свежий воздух.

— На второй день я отправился на рынок чуть дальше от города. Вот так и познакомились — у них ведь с женой не только конюшня, но и ферма добротная под Раем.

— Где, вы сказали?

Мне показалось, я ослышалась. Однако профессор повторил свои последние слова, недоумевая, что меня так удивило. Рай — городок, где я выросла, где стоит мой родной интернат. Я не была там всего лишь год, но за это время столько всего произошло, что казалось, прошла вечность. Я мгновенно повеселела и стала умолять профессора заглянуть в мой прежний дом хоть бы на часик — мне так хотелось увидеть Асю, если, конечно, она всё ещё там…

С лица Корбатова не сходило выражение непрерывности мысли, пока он задумчиво жевал губами, размышляя. Я старалась заполнить нависшую тишину своими лепетаниями о том, как я соскучилась и как для меня важно навестить интернат. Вскоре он сдался и дал добро при условии, что сначала мы разберёмся со всеми делами. От радости я не знала, куда себя деть, но очередная кочка на дороге привела меня в чувства, и я продолжила в оцепенении ждать конца своих мучений.

Наконец повозка дёрнулась и резко остановилась. Послышались кряхтения кучера, который вскоре сообщил нам, что мы прибыли. На подрагивающих от тряски ногах я кое-как вылезла из кареты, изо всех сил сдерживая подступающую тошноту, и потерялась в осени.

На много-много миль вокруг расстилалась подгоревшая корочка размашистого поля. Перистые облака не сулили ничего хорошего, но пока что погода не спешила огорчать жителей ливнем или порывистым ветром. Уши заложило тишиной, о которой я так мечтала по приезде в шумный Лондон. Никогда бы не подумала, что буду желать больше всего на свете вернуться в тихий и холодный для меня Хогвартс.

Ферма Моррисов немного отличалась от того, что я себе представляла по дороге сюда — она была совсем не большая, а скорее наоборот. Дюжина лошадей мирно паслась поодаль, они время от времени поднимали головы и с любопытством глядели на гостей, чванно пожёвывая траву.

Вся хозяйственная часть фермы находилась за домом, поэтому моему взору сразу предстало уютное деревянное жилище с небольшим садиком. Листья деревьев начинали приобретать золотой окрас, а последствия вчерашнего дождя оросили их прохладной влагой,