Чжуан-Цзы Бронислава Виногродского. Книга о знании и власти - Бронислав Виногродский

Громовник ответил:

– Я, конечно же, расскажу тебе о причинах этого. Я сообщил своему гостю, что народ Срединного царства, разобравшись в смысле и значении обрядов и нравственных чувств, совершенно ничего не понимает в устройстве человеческого сердца. А человек, с которым я вчера повстречался, в движениях своих целостен и точен, ходит плавно и ровно, обликом своим он подобен одновременно и дракону, и тигру. Увещевал и укорял он меня, как сын, а Пути учил, наставляя в истине, как отец родной. Потому я и вздыхал так сокрушенно.

Дыров вернулся после встречи с Громовником. Тут полюбопытствовал Подорожник:

– Вы, учитель, так долго добивались встречи с Громовником, а увидев его, и слова не обронили. Почему?

Дыров ответил:

– Это такой человек, что воздействие взгляда его позволяет постичь Путь, а после этого уже больше никаких слов не нужно, ибо подобное постижение голос вместить не может.

Бездонный Лик спросил, обратившись к Дырову:

– Наставник, когда вы шагаете, и я тоже шагаю вместе с вами; когда вы устремляетесь вперед быстрее, я за вами устремляюсь вперед; когда несетесь, и я несусь за вами. Но когда на огромной скорости исчезаете вдали, отринув мирскую пыль, я лишь стою и хлопаю глазами, провожая вас взглядом.

Учитель сказал:

– Бездонный, о чем это ты говоришь? Что значат твои слова?

Тот пояснил:

– Шагнет учитель, и я шагну. Скажет учитель, и я заговорю. Устремится учитель, и я за ним. Учитель спорит, и я спорю. Когда вы мчитесь, и я мчусь. Учитель говорит о Пути, Бездонный тоже говорит о Пути. Но когда вы уноситесь вдаль, оставляя позади пыль мирскую, я остаюсь позади с вытаращенными глазами, и тогда учитель может и не говорить ничего, ибо я и так верю. Можно тогда и без проявления родственных чувств охватить и вместить в себя все сущее. Можно, не занимая высокого положения, не пользуясь орудиями власти, привести народ к послушанию, как разлившиеся воды все соберутся перед тобой в покорности. И я не могу постичь, как учителю удается достигать такого состояния духа.

Дыров заговорил:

– Ого. Разве можно не исследовать сущность этого явления? Нет большего огорчения и печали, чем погибель духа в сердце. Даже смерть человеческая не сравнится с этим горем. Солнце восходит на востоке, а заходит на западном краю мира. И все вещи этого мира следуют за направлением движения Солнца. И все люди, у которых есть и глаза, и ноги, только подчиняясь этому закону, способны достигать успеха. Когда Солнце выходит на небосклон, можно уберечься от погибели, а когда Солнце заходит, то это равно смерти. Так и множество предметов: в зависимости от чего-то они умирают, в зависимости от чего-то они рождаются и живут.

Однажды я воспринимаю нечто, что созидает мой телесный облик, и, не меняя ничего сущего в себе, я просто жду своего конца. Вступая в отношения с другими предметами мира, я прихожу в движение, и между днем и ночью нет ни малейшего зазора, сменяются они без остановки, и ты не можешь знать, что приводит тебя к концу. Вот таким образом и созидается моя телесная оболочка. Я могу осознавать наличие своей судьбы, но не способен понять, что происходило до моего появления в этом телесном уборе. Так и следую я по жизни вместе с течением дней. Я до последнего своего дня общаюсь с вами и оказываю свою посильную поддержку, а вы не воспринимаете этого, потому я и чувствую печаль и отчаяние.

Вы видите лишь то мое проявление, которое я представил вам. А то, что я явил вам когда-то, уже более не существует во мне, но вы всё стремитесь к этим целям, думая, что это существует. Это поиски лошади в пустом городе, ибо там нет лошадей.

А ведь со временем сотрутся все мои представления о вас, так же как исчезнут в вашем сознании и ваши представления обо мне. Но даже если так и будет, то о чем вам есть смысл страдать и печалиться? Хотя вы и забудете мое прежнее проявление в существовании, но ведь сохранится во мне что-то еще, чего вы никогда не сможете забыть.

Дыров пришел повидать Красноухого Старца, когда тот, только что помывшись, стоял с распущенными волосами, которые сушились под солнцем. Он был настолько сосредоточен, что не замечал никого.

Дыров в удобном месте остановился, поджидая Красноухого. Тот через некоторое время его заметил, и тогда Дыров сказал:

– У меня, как видно, в глазах помутилось. Действительно ли вы такой, каким вы выглядите? Ведь только что я видел, что внешняя ваша оболочка была подобна скрюченному сухому дереву. Казалось, что вы забыли о существовании вещей, отдалились от мира людей, пребывая в полном одиночестве.

Красноухий ему ответил:

– Я только что странствовал в сердце своем к началу всех вещей.

Дыров спросил:

– О чем это вы говорите?

Тот ответил:

– Можно истощить способности своего сознания, но нет возможности это постичь. Можно и рот открыть, чтобы говорить об этом, но только слов подходящих не сможешь найти. Но я все же попробую вам описать, что со мной происходило.

От тьмы веет ледяным холодом, а свет блещет и сияет теплом. Ледяной холод приходит с синих Небес, а сияющее тепло проистекает из Земли. Когда эти два потока сливаются, соединяясь в ладу, тогда и происходит рождение предметов сознания. Возможно, кто-то и управляет этим, но невидимы никакие внешние проявления этого правителя.

Поток то убывает, то нарастает, происходит наполнение, за которым следует опустошение, тьма сменяет свет, ибо все меняется день за днем и месяц за месяцем. И каждый день что-то совершается, а никто не видит его деяний. Жизнь произрастает из определенного места, и смерть знает, куда ей приходить. Начало и конец следуют друг за другом неотвратимо, но никто постичь не в силах, как это может истощиться. И даже если это не так, то кто же является прародителем всего этого, что происходит в мире?

Дыров попросил:

– Расскажите мне, что же это за странствие к началу всех вещей?

Красноухий стал говорить:

– Постижение этого суть обретение совершенной красоты и высшего счастья. А если обретаешь совершенную красоту и пребываешь в состоянии высшего счастья, то тебя назовут человеком, достигшим предельного совершенства.

Дыров промолвил: