Тайны рыболовной дипломатии - Вячеслав Зиланов

От односторонних действий к коллективным

Для полного же прекращения японского дрифтерного морского промысла за пределами 200-мильных зон в северной части Тихого океана нужна была поддержка других стран и прежде всего США и Канады, как стран, в реках которых воспроизводится другой мощный запас лососей – американского происхождения. Но он был защищен другой Конвенцией – Японско-Американо-Канадской. У нас в стране среди дипломатов профессионалов МИД мне говорили: «Нереальное дело склонить США и Канаду на свою сторону против Японии. Безнадежное дело. Все же, чем мы можем помочь вашей затее, поможем». Сам я тоже видел сложность этой задачи. Ведь мало добиться согласия США и Канады. Надо убедить Японию пойти на такой шаг. И все же мы приступили к таким дипломатическим маневрам, прежде всего, с американскими и канадскими коллегами. К тому времени, а это были уже 1986–1988 годы, у меня сложились деловые отношения с моими партнерами: помощником помощника Госсекретаря США послом Дэвидом Колсоном, заместителем министра рыболовства и океанов Канады Виктором Рабиновичем (корни одесские) и начальником управления внешних сношений этого министерства Бобом Эпельбаумом. Были проведены с ними при содействии советских послов А. Добрынина и Н. Яковлева, с каждым в отдельности ряд деловых встреч. Осторожно высказываю идею о допуске Советского Союза в качестве члена или наблюдателя в их трехстороннюю Конвенцию. При этом прекрасно понимаю, что это нереально, так как она – продукт Сан-Францисского соглашения 1952 года, а Советский Союз не подписал ее. Мои собеседники согласились с принципиальной идеей совместных шагов о прекращении японского дрифтерного лова, но заявили о нереальности приема нас в тройственную Конвенцию. Тогда высказываю идею разработки и заключения новой Конвенции по сохранению запасов анадромных видов всей северной части Тихого океана. Аргументирую, что в случае ее принятии будут надежно защищены лососи, как азиатского происхождения, так и американского. Идея моим американским коллегам кажется заманчивой. Канадцы более скептически настроены – не убедить японцев. Ставлю в известность американцев и канадцев, что у нас уже имеется решение высшего руководства страны – Политбюро КПСС о прекращении с 1992 года выделения квот для японских рыбаков при дрифтерном лове лососей советского происхождения за пределами 200-мильных зон. Замечаю недоверие моему сообщению, но прошу своих американских и канадских коллег все же еще раз все взвесить. Дополнительно, как аргумент сообщаю им, что мы вступаем в Конвенцию НАСКО по Северной Атлантике, где морской промысел лососей запрещен, и в этой связи должны последовательно стремиться к его прекращению и на Дальнем Востоке. Попрощавшись, вдруг меня отводит в сторону посол Дэвид Колсон и прямо в лоб спрашивает: «Ты сам-то веришь в принятие такой Конвенции?» Отвечаю, что да, у нас решение принято, свою часть пути мы пройдем. Тогда Колсон просит разработать такой проект и направить ему. Удивив его, информирую, что проект черновой уже есть и в ближайшие дни будет передан американской стороне. В последующем это было сделано. В свою очередь американцы, скорректировав его, передали свой вариант проекта. Затем вовлекли канадцев и только потом убедили японскию сторону приступить к переговорам, имея правительственные мандаты. Таким образом, с 1988 по 1991 год состоялась серия переговоров по разработке проекта Конвенции на основе выдвинутых проектов советской и американской сторонами. Работа шла непростая, надо было учитывать и мнение японской стороны. И все же в середине 1991 года в Оттаве удалось прийти к единому мнению по тексту Конвенции.

Участники делегаций России, Канады, США и Японии на 20-й юбилейной сессии по сохранению запасов лососевых Северной части Тихого океана в г. Владивостоке

Правда на последнем этапе, когда проект был уже готов, и надо было его принимать, японская делегация неожиданно начала колебаться и просила внести ряд поправок, которые были неприемлемы. Назревал срыв. В этих условиях мною, как руководителем нашей делегации, было выдвинуто предложение принять, а затем подписать проект Конвенции трем странам – Советскому Союзу, Канаде и США, а Япония, когда созреет, может к ней в последующем присоединиться. Наступила тягостная тишина. Был сделан перерыв в переговорах. Шли напряженные консультации между главами делегаций. Японцы попросили время для консультаций со своим правительством. Было принято редчайшее решение: делегациям оставаться в помещении переговоров, пока японская делегация не получит новые директивы от своего правительства. В это же время американская и канадская делегации тоже вынуждены были консультироваться со своими правительствами относительно возможности подписания тремя государствами – без Японии. Так что в тот вечер было жарко. Строго говоря, и нам надо было консультироваться. И в этом плане на меня, как руководителя делегации, было мощное, считаю, правильное давление членов уже нашей делегации – правовиков, представителей МИДа, чтобы я запросил дополнительные директивы. Я принял решение не делать этого по ряду причин. Во-первых, такой запрос потребовал бы решение правительства, а это как минимум 10–15 дней. Во-вторых, в директивах не было строгого запрета на парафирование – подписание тремя сторонами, но не было и разрешения. Толковать можно было по-разному. В-третьих, я интуитивно чувствовал, если мы действительно готовы подписать в этот вечер тремя – советская, американская и канадская – сторонами, то японцы тоже вынуждены будут пойти на такое подписание. Иначе, какой смысл был им вести переговоры. Так и произошло.

После четырех часов напряженных ожиданий глава японской делегации г-н Танаба согласился с текстом Конвенции и главы молча скрепили документ подписями в полночь. Настолько неожиданно, что даже шампанское не было готово. Ждали срыва.

Подписи под текстом Конвенции поставили: от американской стороны Дэвид Колсон, от японской – Танаба, от канадской – Виктор Рабинович, от советской – Вячеслав Зиланов. Сама Конвенция о сохранении запасов анадромных видов в северной части Тихого океана была тщательно выверена в правовом отношении. Ее основное положение – это полный запрет на промышленный лов лососей за пределами 200-мильных зон в северной части Тихого океана, совместный контроль, совместное научное сотрудничество. Все четверо глав делегаций договорились о скорейшем завершении своих внутренних процедур с тем, чтобы подписание на правительственном уровне состоялось в ближайший год. Страной-депозитарием Конвенции предложен был Советский Союз – Москва, а штаб-квартирой секретариата Конвенции Канада – Ванкувер.

Руководитель российской делегации В. Зиланов (в центре) ведет в Москве первое организационное заседание Комиссии по сохранению лососевых в Северной части Тихого океана (НПАФК), справа от него переводчик Ю. Рязанцев

Однако в последующем неожиданная капиталистическая реставрация в России и распад Советского Союза внесли свои коррективы, но все же не смогли разрушить достигнутые договоренности. В Москве в МИДе уже России 11 февраля 1992 года представители правительств России, США, Канады и Японии подписали Конвенцию и приступили к ее ратификации. Этот процесс занял еще один год, и 21 февраля 1993 года она вступила в силу. В знак признания особых усилий нашей страны первая организационная сессия состоялась в Москве, а инаугурационная сессия – в Оттаве, где по предложению американской стороны и при поддержке канадской и японской сторон первым президентом новой Конвенции был избран на первые три года представитель России – В. Зиланов. Конвенция уже отметила свое 15-летие и движется к 20-летнему юбилею. К ней присоединился пятый член Республика Корея. Ожидается присоединение Китая. Морской дрифтерный промысел за 200-мильными зонами полностью прекращен. Запасы дальневосточных лососей растут, растут и отечественные уловы, превышая рекордные рубежи – свыше 360 тыс. т. Такие показатели – больше, чем планировалось по КЦП «Лосось» с затратами в миллиарды рублей, но которая так и не была реализована. Таков наглядный результат диломатов-рыбников на дальневосточном лососевом направлении в Советский период.