Тайное становится явным - Марин Монтгомери

– Да что вообще произошло? – с отвращением спрашивает она. – Тебе настолько плевать на жизнь твоего ребенка, что ты устроила глупую бузу с другой школьницей?

– Это не глупая буза, чтобы там ни значило это слово.

– Почему ты напала на Кортни?

Я с вызовом смотрю ей в глаза.

– Не ваше дело.

– Я пыталась угодить Кортни, когда ей нужна была помощь, я, в конце концов, привела тебя в ее дом. Как до этого вообще дошло?

– Ну нет. Вы мне ее просто навязали. Человека, которого я ненавижу.

– Это слишком сильное слово, Элизабет.

– Поэтому я его и использую, Шарлотта! – парирую я. Шарлотта всплескивает руками.

– Почему ты вообще пытаешься решить проблемы насилием? Это никогда не помогает, – заявляет она, разворачивается и идет к парковке. – У меня сегодня занятия. Мне пора.

– А что насчет вашего прошлого?

Шарлотта оборачивается так быстро, что у меня на мгновение начинает кружиться голова.

– О чем ты?

– Неужели вы ни о чем не жалеете? Ничего не хотели бы сделать по-другому? – напираю я. – Раз уж мы ведем речь о том, какое я ничтожество?

– Я такого никогда не говорила.

– У вас что, никогда не было никаких «несчастных случаев»? Вы никогда не говорили «неправду» о том, что делали? – спрашиваю я, жестом изображая в воздухе кавычки. Шарлотта тупо на меня смотрит. – И в школе у вас никогда не было проблем?

У Шарлотты вокруг рта залегают складки.

– Нет, такого у меня не было.

– Никогда не сталкивали кого-нибудь с лестницы, – не успокаиваюсь я, – или, может, себя?

Я тут же жалею, что вообще открыла рот. Лицо Шарлотты теряет всякий цвет, губы из бледно-розовых становятся белыми.

– Если ты на что-то намекаешь, скажи прямо.

– Я ни на что не намекаю, – резко говорю я, хватая ртом воздух. – Я читала про вас, вот и все.

Шарлотта скрещивает руки на груди и отступает на шаг назад.

– Ты читала обо мне? – изумляется она. Ее губы дрожат. – Ого. Она обо мне читала. Ну же, Элли, расскажи, что ты там прочитала, раз уж тебе семнадцать и ты знаешь все о жизни.

Ее глаза превращаются в две узкие щели.

– Может, ты хочешь рассказать о моем прошлом что-то, чего я не знаю?

Мы мечем друг в друга яростные взгляды. Шарлотта вцепилась в свою сумочку, я же стою, уперев руки в бока. В одном мы с ней точно похожи: мы всегда резко даем отпор.

– Я просто хотела, чтобы вы знали, что про вас пишут. В некоторых статьях… Некоторые говорят, что вы сами сбросились с лестницы, когда были беременной, и потеряли ребенка.

Я замолкаю, а затем шепотом спрашиваю: «Это правда?»

– Где ты это вычитала? – осведомляется Шарлотта, лицо которой застыло в гримасе. – Это просто отвратительно.

– Да просто на реддите, – бросаю я, пожимая плечами. – Я не говорю, что так и было…

По лицу Шарлотты начинают течь слезы.

– Прости, я не… Я не могу так больше.

Твою мать. Мне хочется отвесить самой себе затрещину. Мало того, что я только что сорвала на ней свою злость, так еще и выложила все свои карты.

Что бы я ни пыталась сделать, ничего хорошего не выходит. А ведь я должна была очаровать Шарлотту и завоевать ее доверие. Я приказываю себе собраться и посмотреть на ситуацию со стороны. Мои колени начинают трястись.

Я попала в ее больное место, и Шарлотта вот-вот больше никогда не захочет меня видеть. На кону стоит слишком многое. Если я напортачу, мой отец никогда больше со мной не заговорит.

– Вот поэтому я сижу дома. Вдали вот от этого всего, – тихонько произносит Шарлотта и обводит рукой окрестные дома. – Потому что я не могу сбежать от публичного осуждения.

– Я не пыталась вас…

– Нет, ты именно что пыталась, – возражает она и проходит мимо меня к машине. – Похоже, ты уже все для себя решила.

После краткой паузы Шарлотта вдруг поворачивается.

– Знаешь, вы с Кортни очень похожи. Вы обе – очень жестокие девочки. Просто ты пытаешься использовать как оправдание то, что ты, видите ли, из плохого района.

– Я не пытаюсь вас осуждать, – выдыхаю я. – Видите? Вот о чем я говорю: иногда что-то бывает совсем не тем, чем кажется. Я не начинала всю эту хрень с Кортни, что бы она со своими друзьями там ни говорила. Я ни в чем не виновата. Ну, ладно, я все-таки ее ударила, но я не начинала драку.

– Нормальные подростки вообще не устраивают драк в школе, – утверждает Шарлотта, и ее голос сочится ядом. – И не крадут чужую собственность.

Все больше распаляясь, она распахивает дверь машины.

– Ты та еще штучка, Элизабет Лафлин.

Она качает головой и с грохотом захлопывает дверь машины прямо перед моим носом. Если я сейчас же не полезу за ней, я навсегда потеряю даже призрачный шанс вернуть ее расположение. Если она откажется со мной разговаривать, все кончено. Не сомневаюсь, что в таком случае она и в будущем не станет со мной разговаривать, и я никогда не узнаю правду.

Если Шарлотта перестанет мне доверять – она и дел со мной иметь не будет.

И всегда надо помнить, она во мне не нуждается. Это мне она нужна.

– Была не была, – говорю я и обегаю машину, чтобы запрыгнуть на переднее сиденье.

– Нет. Убирайся, – высказывается она. Глаза у нее опухли. – Ты не думала, что у меня могут быть причины для того, чтобы носить с собой пистолет? А ты его украла!

– О чем вы вообще?

Она словно не замечает моего вопроса.

– Или вот еще. Может быть, меня ранили в прошлом? Может, я в опасности? Может, он все равно пришел и напал на меня? – цедит Шарлотта. Зрачки ее глаз постепенно расширяются во всю радужку. Меня пробирает ужас. – Ты ничего не знаешь о моей жизни, – холодно говорит Шарлотта. – А я ничего не знаю о твоей. Кроме того факта, что где бы ты ни появилась, за тобой всюду следуют скандалы.

Мне стыдно. Я сижу и тупо рассматриваю свои обгрызенные кутикулы.

– Вы думаете, я взяла ваш пистолет?

– Элизабет, ты же умная девочка. Перестань играть идиотку. Мой пистолет лежал в бардачке, а потом исчез. Теперь у меня нет никакой защиты, и – вот странность-то – затем его нашли неподалеку от места моего ограбления.

– Вы же не думаете, что я к этому как-то причастна?

– Ты утверждаешь, что это простое совпадение?

– Я клянусь жизнью своего нерожденного ребенка, что я не брала ваш пистолет, Шарлотта, – произношу я с чувством. Она зажмуривается, по ее щекам текут слезы. – Я просто хочу услышать, что случилось, Шарлотта. На самом деле, а не то, что пишут. Ваш бывший… Что он сделал?