Мустанкеры - Ник Одинцов

– Да что ты его слушаешь, Тих? Дед сбрендил, – зарычал Журибеда.

– Не мешайте мне, Тихон Николаевич. Заклинаю вас! Только полное уничтожение объекта спасет человечество! – взмолился Цайгори и сделал еще шаг вперед. – Выполняйте свой контракт, в конце концов!

– Так, значит, это вы привели сюда трясунов? – догадался Тихон. Он во все глаза смотрел на ученого. – Комбинация, как в шашках, да?

– А что мне оставалось? Наша миссия терпела неудачу. Я воспользовался их предложением. Моя цель оправдывает этот шаг!

– Странно что вы родились в Ариэле, Герман. С такими взглядами вам лучше здесь… – усмехнулся Тихон, закрывая собой мальчика с кошкой.

– Не валяйте дурака! Думаете, я не выстрелю?

– Стреляйте, но, боюсь, этим вы расстроите свою дочь.

– Жанна, она поймет… она похожа на меня, а если и нет…

Длинное черное копье с низким гулом рассекло воздух и пригвоздило ученого к земле, винтовка выпала из ослабевших рук. Тихон бросился на землю, перекатился, подхватил оружие, однако повторных атак не было. Он только заметил движение на наклонной плоскости палубы Нагльфара: высокая черная тень скользнула в люк.

– Мубарак! Это его снасть! Я ее вже маял, – пояснил Журибеда и присел на корточки, заглянул в лицо Цайгори. – Эх, диду, диду…

– Мертв?

Тихон подскочил, вдвоем они вырвали копье из бетона, осторожно положили ученого на бок. Дежнев наклонился, пытаясь распознать признаки жизни, покачал головой.

– Кончился, значит? А на кой ляд он пацана тримать хотел? – спросил Сэмэн и по-детски беспомощно развел руками.

– Долгая сказка, – отмахнулся Тихон, поднялся, проверил винтовку. – Я за Мубараком.

* * *

Внутри Нагльфара царил сумрак, редкие тусклые лампы освещали наклонные коридоры и надписи на незнакомом языке. Защитников не было видно: то ли все они погибли при падении, то ли поспешили покинуть павший флагман. Дежнев осторожно пробирался по широкому проходу, замирая перед открытыми дверными проемами. Мубарак хитер, но, похоже, ранен, Тихон видел кровь на поручнях и ступенях. Он прислушивался, не раздастся ли где шорох или стон. Однако поверженный корабль и без того был полон звуков, словно отдельные части потерпевшей крушение конструкции никак не могли найти покой и ворочались, перед тем как улечься в окончательном порядке. Пройдет месяц, подуют летние ветры, понесут пыль к отрогам гор, и будет в степи еще один курган.

Тихон продвинулся метров на тридцать. Впереди, похоже, было большое помещение. На стенках коридора плясали рыжие отблески, пахло горелой проводкой.

Дежнев приблизился и осторожно заглянул в проем. Похоже, перед ним сердце платформы, двигательный отсек. В центре зала располагалось углубление, очевидно, ложе реактора. Там был закреплен куб темного металла, оплетенный сетью проводов, – нечто куда более современное, чем сама платформа, наводящее на мысли об орбитальных технологиях. Провода в защитных кожухах тянулись, словно тела десятков змей, уходили в стены, карабкались по потолку. Видно было, что схему собирали спешно. При падении некоторые связи порвались, перегрузки в узлах вызвали локальные возгорания. Система пыталась справиться с этим: сверху из пожарных спринклеров выстреливали струи пенного раствора, который застывал причудливыми завитками, от чего казалось, что в помещении царит зима. Дежнев еще раз обвел зал напряженным взглядом. Ничего не двигалось.

Он вошел, медленно, сторожко. Стараясь не оступиться, двинулся вдоль стены, оставляя реакторный бассейн справа. Где же Мубарак? Сухорукий стоял на коленях, опираясь здоровой рукой о край бассейна. Голова чернокожего гиганта была странно наклонена. На черной поверхности легкого скафа вспыхивали блики пожара. Тихон секунду присматривался к врагу, потом рискнул приблизиться. Вождь трясунов был мертв, ему выстрелили в спину, и, похоже, давно – кровь запеклась. Скаф пробит в нескольких местах, форсированный керамопласт потрескался, набух, но пули не вышли наружу. Однако дикая темная сила, обитающая в этом опасном, хищном человеке, толкнула его на последний смертоносный бросок копья и даже в смерти не давала расслабления, заставляя умершего стоять вертикально.

Дежнев обошел Мубарака, приблизился к странному двигателю и отпрянул. К вертикальной грани куба, почти скрытый массой проводов, был примотан человек. Его тело, казалось, мерцало, то совсем исчезая, то проявляясь вновь. Прозрачный!

Тихон подобрался поближе, разглядывая необычный скаф. Там, где раньше были отростки-щупальца, теперь зияли дыры, а в них поблескивали склянки автостимуляторов. Ска-невидимка был соединен с кубом, включен в систему. А вот страшной маски, которую Дежнев видел в Москве, больше не было. Тихон включил фонарик на винтовке, освещая Прозрачного, и вздрогнул. В первое мгновение Дежневу показалось, что это его собственное лицо, но потом стали видны различия. Волосы короче и темнее, нос прямой, без следа старого перелома. И все же сходство было очень велико! Веки Прозрачного дрогнули, яркий свет заставил его очнуться. Он открыл глаза, жуткие и черные от кровоподтеков, и сверху вниз глянул на Дежнева.

– Ты… все-таки встретились… – прохрипел человек и оскалился в болезненной улыбке. – Какое сходство! А ведь отцы у нас разные.

– Ты сын Дюлака и… Ольги? – догадался Дежнев, вспомнив рассказы Цайгори.

– Ольги? Да, братец, только я называю ее мамой.

Человек сплюнул, и Тихон почувствовал сладковатый запах шая. Похоже, трясуны накачали пленника наркотой.

– Как тебя зовут?

– Эной.

– Зачем ты преследовал меня?

– Мне нужен был синхрон, это могло помочь отцу.

– Каким образом?

– После провалов лунных исследований надежда была только на этот проект. Цайгори со своими аватарами выдохся, ничего придумать не мог, а Дежнев уничтожил все записи… спрятал прототипы… Отца лишили финансирования и выслали к черту на рога, куда лететь года три, наверное…

– И ты решил отомстить.

Тихон вспомнил отметины от уколов на шее отца.

– Нет! Я никого не убивал. Только хотел получить синхрон… Честь семьи… Я пришел, а он начал рассказывать сказки… Говорил: все не так, как кажется…

– А как мать… Ольга? Она знала?

– Нет. Отправилась с отцом. Я остался один.

В словах Прозрачного прозвучала невольная горечь, и тут Дежнев понял, что они похожи. Это одиночество было знакомо ему.

– Тебе нужно было прийти к нам… ко мне.

Тихону стало жалко Эноя, ему на мгновение подумалось, что их история могла бы сложиться иначе.

– Издеваешься? Мне пресмыкаться перед жалкими умбрами, которые лишили меня всего? – яростно прохрипел Эной и закашлялся, дергаясь в путах.

– Я сейчас.

Дежнев подскочил в Мубараку, сорвал с его пояса нож.