Дивизия особого назначения. Освободительный поход - Фарход Хабибов

– И все равно не понимаю, чего ты сидишь, вставай, берем два взвода и едем в Краюхи, будем наказывать полицаев и выручать Арсения Никаноровича.

– Самый умный, что ли? Нет Арсения и остальных в деревне, СД забрало, везут в Минск, вот я и думаю, что бы сделать, доехать-то не успеем. Даже на «Бэтэшках», на колесном ходу, и то не успеем, хоть ложись и помирай.

Так, до сих пор перематывало, если убивало меня, а теперь в чем дело? Мне ничего не грозило, максимум отравление от перловки, но нет же, я не успел ее даже попробовать, в чем, значит, тогда дело? Единственное предположение – это Ильиных, и главное не то, что он секретарь обкома. Главное то, что на нем завязано все подполье области, потеряв его, мы станем слепыми и глухими. Вахаев с Онищуком, конечно, разведчики классные, но без Арсения Никаноровича, его агентуры и его наводки и Петро, и Лечи слабы…

Значит, необходимо во что бы то ни стало вытаскивать Арсения. Что ж, попробуем!

– Слышь, Каллистрат, зачем ты так про БТ, они как раз могут и нагнать, давай на четырех «Бэтэшках», десантируемся, не думаю, что немцы смогут что-либо противопоставить против такого козыря?

– А что? Может выгореть, по шоссе «Бэтуха» выгоняет до 70–80 километров, фашисты, думаю, не сильно спешат.

– Тогда Нечипоренку за шкирку – и в путь.

– Заметано.

Через десять (не более) минут четыре БТ вылетели с базы и направились на выручку к нашему гурану. А как же, разве можно такого человека потерять? Еще немцы (прости, Хельмут), то есть фашисты, могут растрезвонить, что поймали секретаря обкома партии. Так вот, летим по проселку, по нему выйдем на шоссе, а там можно попробовать и до восьмидесяти километров разогнаться. А на этом дорогообразном направлении больше шестидесяти не выжать.

Да, танк, конечно, хорошая штука, но вот не «шестисотый» это, и не «Гелендваген», и даже не старая добрая волжана[271]. Короче, кидает на этой скорости от неровностей дороги, как шарики в погремушки. Ну не воздушные шарики, а те, что гремят в том самом агрегате, который назван погремушкой. А еще в этом рыдване тесно, и бензином несет, и маслом каким-то, машинным наверно, не сливочным же.

Не взяли ни разведки, ни пехоты, нам сейчас не до правил войны, механик-водитель Горобец страдает молча, ведь он мало того, что едет с нами в этом железном быстроходе, так еще и управляет им, причем всматриваясь в узкую смотровую щель (или как это называется?), опять подбрасывает, и я головой бьюсь о сталь, да, танки делают из железа, и если им прилетит по голове, то будет нирвана. Да, войлоком танк изнутри, конечно, обили, но вот за (под) войлоком все же тот самый феррум, а это ни разу не вата и ни разу не трава-мурава. То есть голову почесываю, и снова мысли улетают к Ильиных:

Как там наш Никанорыч?

А может, гитлеровцы его уже убили?

Может, немцы в данный момент бьют Ильиных, а мы головами башню «Бэтэтешки» полируем?

Идем, а Нечипоренко по карте прокладывает путь, мы спрямили дорогу через необъятное пшеничное поле. Потом мы форсировали реку вброд и снова рванули вперед, как метеориты да болиды. Зато благодаря Нечипоренке мы выиграли километров двадцать на одном объезде, а если добавить ко всему скорость наших «Бэтушок», то еще через полчаса нагоним немцев, то есть гитлеровцев. Ну не всех гитлеровцев в мире, конечно, а тех, что нам нужны. Нет, гитлеровцы нам вовсе не нужны, но вот Арсений Никанорович нужен как воздух, причем живым и свободным.

Гоним по оккупированной территории нагло и быстро, да и выхода у нас нет иного: или мы догоним и освободим Ильиных, или перемотка, и начинай все сначала. И вот какая-то подходящая колонна едет. Кстати, на нас немцы не обращают внимания, танки чистенькие, и тактические знаки немецкой танковой дивизии нанесены, мало ли трофеев в Вермахте? Правда, едем очень быстро, там, может, бравые панцершютцы испытывают вражескую технику, мало ли.

Так вот, приказываю Нечипоренке, обогнав колонну, развернуться и блокировать дорогу, тот выполняет. И четыре танка закрывают дорогу, водитель немецкого грузовика (да и кюбельвагена, что едет сзади), матерясь (а как же иначе), останавливается.

Мы выскакиваем из танков и тут замечаем, что в спешке я и Калитки (а он что тут делает?) одеты в нашу, красноармейскую форму. Увидев это, водитель грузовика бросается из кабины вон, что-то громко крича. И из грузовика, и из легкового автомобиля высыпают вражеские солдты (и офицеры), конечно же, открывая огонь. И мы отвечаем, но каждый знает, что грузовик обстреливать нельзя, там Ильиных. Бой продолжается ровно пять минут, немцев математически больше, но один танк уже всю математику отправляет псу под хвост, а у нас четыре танка. И четыре пулеметчика, защищенных броней, плюс стоят танки в разных местах, и, значит, сектор огня, дай бог каждому.

Самое неожиданное случилось после уничтожения гитлеровцев: в грузовике были обнаружены продукты, а Арсения нет. «Это была другая колонна?» – успеваю подумать я и снова перемотка. Понятно, и этот метод не сработал, и «Бэтухи» не успели, что делать?

* * *

– И все равно не понимаю, чего ты сидишь, вставай, берем два взвода и едем в Краюхи, будем наказывать полицаев и выручать Арсения Никаноровича.

– Самый умный, что ли? Нет Арсения и остальных в деревне, СД забрало, везут в Минск, вот я и думаю, что бы сделать, доехать-то не успеем. Даже на «Бэтэшках», на колесном ходу, и то не успеем, хоть ложись и помирай.

– Вот засада, вот жопа, конец всему.

– Товарищи командиры, а может, полетим, если на машине не успеть? – вмешивается тихо-мирно сидящий (и нагло подслушивавший) Кравцов.

– И что, полетим и проводим Арсения в последний путь, – воняю я.

– Слышь, комдив, рот закрой, а ты, летун, давай, развивай свою мыслю, – успокаивает меня Елисеев.

– Ну, можно на У-2 полететь и взять с собой по три человека на каждый самолет, шесть человек уже смогут что-либо предпринять.

– И что сделают шестеро? Там же трасса, тут взвода немцев хватит за глаза, – сомневаюсь я.

– Можно Юнкерсами поддержать, товарищ комдив, или истребителями, бомбануть проходящих мимо немцев, – продолжает развивать свою идею Кравцов, – а тех, кто везет Ильиных, поймать в безлюдном месте.

– Слышь, Аристархыч, а много фашистов в охранении у Ильиных?

– Одна легковушка и грузовик с охраной, ну, отделение, наверно, максимум два.

– А дело-то, ребята, – лезу обниматься с Кравцовым, тот просто балдеет, а Елисеев рушит идиллию:

– Летун, чего расселся, готовить два биплана и два «ишака», бегом, и к «ишакам» бомбы приделать, ну, на всякий случай.

– Есть, – почти крикнул Кравцов и побежал, как Гарун из стихотворения Лермонтова.

Смотрю, а Елисеев повеселел, ну, его понять можно, он-то Арсения Никаноровича знает давно, а я только месяц.