Изгой - Юрий Никитин

На этот раз Россоха в башню Хакамы прибыл, когда в сторонкеуже лежал дракон Беркута, паслись крылатые кони Боровика и Короеда, а возницаКовакко, кряхтя и матерясь, менял колесо на своей крытой тележке.

Россоха слез с коня уже почти привычно, не чувствуя особойусталости. Хотя путь за это время короче не стал, но постепенно начал привыкатьжить без магии, находя даже в этом странное удовлетворение. Все еще сильный ивсе еще умелый с оружием, он снова с легкостью обламывал буянов в корчме или наулице, а та малая часть волшебных амулетов и колец, что все еще хранили магию,здорово скрашивает жизнь.

Он расседлал и пустил коня пастись, даже не стреножив, тотвсякий раз прибегает на свист. Конь тут же унесся подальше, не любитприсутствия множества муравьев. Башня Хакамы темная, зловещая без прежнеговеликолепия огней, призрачного света, хрустального магического купола, чтонадежно укрывал ее от всего непрошеного. Освещен только первый этаж...

Немые слуги встретили его с поклонами. Для них хозяйка всета же могущественная повелительница, грозная и всезнающая. А если учесть, что уХакамы тоже какие-то волшебные вещицы, то она в самом деле— грозная дляпростого люда и всезнающая.

Такими волшебников и будут отныне знать народы, мелькнула унего острая мысль. Люди, которые силой ума или случая наткнулись на волшебныевещи, научились ими пользоваться. Знание о настоящих магах забудется, а всебудет связано с волшебными кольцами, амулетами, мечами да доспехами...

Он вздохнул, быстрыми шагами пересек прихожую. Двоеполуголых слуг с поклонами распахнули дверь. В ноздри ударил пряный запахблаговоний, Хакама без них жить не может, на стенах в ряд ярко горящиесветильники, а посреди широкого круглого зала стоит уже новый стол с огромнойкартой во всю столешницу. Стол в виде восьмиконечной звезды, но Россоха не сталломать голову, что бы это значило, хотя Хакама пальцем не шевельнет для простотак. Светильники полыхают ярко, запах сладких благовоний ударил в ноздри.

За столом все пятеро, на Россоху подняли враждебные взгляды.Не потому враждебные, что он — Россоха, а потому, что они — маги.

Хакама вскинула голову, в глазах ее он успел заметитьхолодок, но тут же волшебница сказала самым сладким голосом:

— А, дорогой Россоха!.. Ты запоздал, но это ничего. Мыуже подготовили кое-какое решение.

Я не запоздал, хотел сказать Россоха, я прибыл точно воговоренное время... но посмотрел на остальных, смолчал. Похоже, Хакама всемназначила разное время. Сперва тех, кому доверяет больше всего. Вернее, чьижелания совпадают с ее желаниями, так как маги никогда никому не доверяют.

Он вскинул руки в приветствии всем сразу и никому вотдельности. Глаза его прикипели к этой огромной рельефной карте, что, каксперва показалось, переливается оттенками, как редкостный в этих краях шелк. Наней неуловимо менялись оттенки красок, поблескивали крохотные искорки.Присмотревшись, Россоха увидел, как слегка потемнел массив леса под налетевшимветром, зато ярче заблестела река: тот же ветер поднял волны, сорвал гребешки,и капли воды засверкали, как дорогие стекляшки.

Особенно чудесно сотворенными показались горы — красноватые,мрачные, чаще всего медленно вырастающие из зеленой земли. Если присмотреться,можно заметить, как кое-где торчат острые пики, на карте не выше мизинца, ноРоссоха такие встречал, помнит их настоящие размеры.

— Здорово, — вырвалось у него. — Чье эточудо? Он сел между Беркутом и Ковакко. Хакама улыбнулась скромно, но в глазахблистало злое торжество.

— Моя это карта. Моя.

— Где добыла?

Хакама небрежно отмахнулась. От легкого движения воздухколыхнулся, аромат благовоний стал сильнее.

— Это было давно, — ответила она. — Хорошо,что хоть вспомнила...

Россоха заметил, и все заметили, что голос волшебницыдрогнул, а лицо слегка омрачилось. Многие из них проходили равнодушно мимовещей, которые, в отличие от других, могли накапливать магию. Эх, знать бы, гдеупасть, — соломку бы подстелил...

— Что случилось? — спросил Россоха. — Длячего ты всех так срочно выдернула из нор?

Все молчали, уже знают, а Хакама произнесла легким,подчеркнуто легким голосом:

— Случилось непредвиденное. Все наши планы... меняются.

— Что случилось? — повторил Россоха.

— Все шло по нашей задумке. Даже день в день шло, вседо мелочей. Все эти мелкие нападения, подстроенная встреча с Турчем,воспоминания о Колоксае, о сыновнем долге отомстить за подло убитого отца — всеподогревало ярость Скифа. Правда, мы и не надеялись, что он вот так, сломяголову, ринется в земли Миш — это было бы чересчур опрометчиво даже для такогодурака... Тем более, что мы сумели привязать его к Богоборцу, а тот оченьосторожен! Очень.

Она перевела дыхание, зрачки ее странно пульсировали, как ухищного зверя в сумраке, на переходе от ясного дня к беззвездной ночи.

— И что не так? — спросил Россоха.

— У нас был план, — напомнила Хакама, —который сулил верный успех. Олег уговаривает горячего Скифа не торопиться сместью, а искать убежища у Гелона. Но Скиф будет искать не убежища, а помощи.Добром ли уговорит Гелона, силой ли, а то и вовсе убьет, но ему начертано статьво главе этих полуживотных гелонов! А что он сделает с таким богатством?

Россоха кивнул. Не только горячий и безрассудный Скиф, но иболее осторожные правители тут же начали бы создавать мощную армию, дабыпробовать кордоны соседей на прочность. Ибо только нанося удары по чужимземлям, можно удержать свою.

— А что изменилось? — спросил он.

Хакама молча повела узкой ладошкой в сторону Ковакко.Болотный маг грузно поднялся, короткие ручки уперлись в края столешницы,Россоха брезгливо отодвинулся. От Ковакко идет ясно различимый запах гниющихболотных растений.

— У меня нет возможностей нашей очаровательнойхозяйки, — произнес он мрачно булькающим голосом, и Россоха отодвинулсяеще дальше, — но кое-что мои лазутчики разузнали. Среди множества мелкихсплетен есть один нехороший слух... Я его проверил и перепроверил, но, увы, всетак и есть — Скиф не собирается идти на Миш!

Россоха молчал. Судя по лицам остальных, по их угрюмомувиду, уже знают, но еще не уложилось в их головах. По всем расчетам, по всемзвездным картам, кровавое столкновение неизбежно. Из трех сынов Колоксаяостанется только один, его победоносное войско хлынет по свету, как огненнаялава...

Хакама сдвинула красивые узкие брови, обдумывала. Беркутпокачал головой:

— Странно. Я понимаю, Олег не пойдет... Но Скиф? Он жепрост как конь, на котором ездит!

— Да нет, — сказал Боровик со смешком, — коньумнее. А Скиф как на ладони. А что случилось?