Любовь Стратегического Назначения - Олег Гладов

Она присаживается — отделённая от соседа узким столиком. Она видит на его руке часы и понимает, что в красную «копейку» села (уже? всего?) три часа назад.

Юка ничего не ест весь день: от вида и запаха пищи её мутит. Словно сговорившись, люди вокруг непрерывно едят. Она знает, что никакой это не заговор. Что так всегда.

Поздним декабрьским вечером на большом вокзале она выходит будто бы покурить с компанией таких же табакозависимых, как и она. Назад в вагон, как и в поезд, Юка не возвращается. Проводница замечает её отсутствие только через пять остановок.

Двое суток спустя, бледная, коротко стриженая девушка с модным в этом сезоне оттенком светлых волос вошла в вагон-ресторан фирменного поезда, совершающего один из самых длинных рейсов на материке. Вагон-ресторан был в этот час почти пуст. Девушка, не смотря по сторонам, прошла в центр и села за четырёхместный стол. Официантка, привычно покачиваясь вместе с вагоном, принесла ей меню. Раскрыла. Положила на стол. Девушка, словно не замечая этого, смотрела в окно. Официантка вернулась к кухне: болтать с поваром. Посетительница, колебаясь в одной амплитуде с вагоном, невидяще смотрела в окно. Официантка вернулась через пять минут, открыла блокнот:

— Выбрали?

За окном — быстрые серые тени. Непрерывный ритмичный шум вокруг.

— Вы выбрали, что будете кушать? — громче спросила официантка. Девушка быстро повернула голову и пару раз хлопнула ресницами:

— Что?

— Кушать будете?

Девушка опустила глаза, увидела меню. Ткнула в раскрытую папку:

— Это… Это… Вот это…

И снова отвернулась к окну. Официантка потратила секунд десять на то, чтобы записать заказ.

— Пить что-нибудь будете? — спросила она.

Позвякивание. Мир плавно покачивается.

— Будете что-нибудь пить?

— А? — девушка вздрагивает и снова хлопает ресницами.

«Как спросонья», — думает официантка и терпеливо повторяет:

— Вы пить что-нибудь будете?

— Пить?

Юка не ела двое с половиной суток.

Позавчера попробовала впихнуть в себя стакан чая в потускневшем подстаканнике — не смогла. Пальцы правой руки пожелтели от никотина: она курит по три «Житана» подряд. Затылку и вискам непривычно прохладно. Последний раз она носила такую причёску девять лет назад. Почти такую. Почти девять лет назад.

Пить.

Она ни разу в жизни не пила алкоголь. И не хотелось. И сейчас она собиралась сказать официантке:

— Яблочный сок.

А сказала:

— Водки.

Официантка всякое видела. Видела и такое. Когда сами удивляются тому, что сказали. Спросила:

— Сколько?

— Водки, — повторила Юка, утвердительно кивая самой себе.

— Понятно, — официантка улыбнулась и сунула чёрную папку с меню подмышку. Прочла с блокнота:

— Картофель с грибами, котлета по-киевски, килька в томате и двести граммов водки, правильно?

Юка кивнула. Проследила за уходящей в сторону кухни работницей транспортного общепита. Увидела странную компанию: просто, но со вкусом одетого мужчину лет сорока, подростка примерно тринадцати лет от роду, какого-то дремучего мужика в затёртой форме натовского солдата и мальчика лет семи. Она бы, может, и не обратила на них внимания. Но они обратили: сидели и вчетвером смотрели на неё. Или просто в её сторону? Дядьке в камуфляже и подростку даже пришлось обернуться, чтобы глянуть на Юку. Или за Юку? Они смотрели в её сторону секунд пять — не больше. Потом вернулись к какому-то своему разговору.

Юка оглянулась: прямо за ней сидел мужчина в костюме, но без галстука и просматривал какие-то бумаги. В углу — за двухместным столом о чём-то негромко разговаривали парень с девушкой. Она повернулась обратно. Странной компании больше не было. И со вкусом одетый мужчина, и подросток, и партизан с мальчиком уже ушли.

Юка показала официантке сигарету. Та кивнула.

В тамбуре, выпустив клуб дыма, она понимает, что наконец-то проголодалась. Она хочет есть. Даже не есть — жрать. Но курить тоже хочется. Поэтому она не торопясь докуривает свой «Житан» и читает надписи на стенах тамбура.

ОДЕССА МАМА РОСТОВ ОТЕЦ КТО ТРОНИТ ШОСТКУ ТАМУ ПИ*ДЕЦ!!!

— выцарапано справа от неё.

АЛЧЕВСКИЙ ХАРД-КОР Е*АШИТ В УПОР!

— это слева.

Она прикуривает вторую сигарету от первой. Смотрит в окно. Там уже стемнело.

Когда через двадцать минут она возвращается на своё место, то понимает, что в вагоне-ресторане кое-что изменилось. Во-первых, больше нет «её» места. За этим столом сидит целая семья — мама, папа, сын, дочь — и шумно изучает меню. В помещении вообще стало шумнее — все столы заняты, а из магнитофона, стоящего на барной стойке, доносится прошлогодний хит. Юка пытается найти взглядом официантку, но та сама уже быстро идёт к ней, на ходу делая успокаивающие жесты.

— У нас вон там, в углу, двухместный столик хороший… вы же всё равно одна… А этим, видите, вместе надо… Там у нас девушка одна тоже сидит… Давайте я вас с ней посажу? Так нормально будет? — быстро выдаёт весь этот текст официантка.

Юка смотрит в угол, на девушку, которая «одна тоже».

— Нормально… — говорит она.

— Вот и хорошо, — официантка достаёт блокнот: семья за «бывшим столиком Юки» готова сделать заказ.

— Ваше всё через две минуты принесу, — говорит она и упархивает.

— Здрасте, — говорит Юка, подойдя к столику в углу. — Говорят, мы тут вместе будем ужинать…

— Да-да… — новая соседка улыбается. — Меня предупредили…

Девушка или ровесница, или чуть младше Юки. Они рассматривают друг друга и в этот момент приносят их заказы. Начинают расставлять всё на нешироком столике. У соседки какой-то салатик и тарелка супа. Стакан сока. У Юки шипит жаренная с грибами картошка. Здоровенная котлета по-киевски. Тарелка с килькой в томате. Запотевший графин с водкой. Юка отставляет его в сторону. Они, пожелав друг другу приятного аппетита, принимаются за еду. Сидящие наискосок от них (неприятные Юке даже на вид особи противоположного пола и неопределённого возраста) подмигивают им. Потом один из них подходит, покручивая чётки в левой руке и глядя поверх тёмных очков.

— Приэт, дивчонки, — произносит он, улыбаясь углом рта.

— До свидания! — в один голос говорят Юка и её соседка. Смотрят друг на друга и громко хмыкают.

— А вы чё… подружки?.. — не унимается персонаж.

— Так! — говорит Юка. — Если ты думаешь, что мы тут сейчас будем краснеть и улыбаться тебе, то ты ошибаешься. Тебе понятно? Иди, сядь и ешь свою яичницу с пивом. Ясно?

Персонаж через паузу хмыкает. Улыбка его становится недоброй. Но он возвращается на своё место.