Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова

  Дамир был полностью согласен с отцом, помнил себя в возрасте Алсу. Каким чудом они с Равилем не влипали в нехорошие истории – только Всевышний знает. А если компания собиралась больше пяти человек – до нарушения закона и крупных неприятностей было рукой подать.

  Шестнадцатилетняя синичка рассуждала о праве выбора, самостоятельных решениях, Дамир невольно улыбался. Скажите, пожалуйста, откуда что берётся… Интересно, что скажет она после школы. Поступит ли в институт, как и хочет, на ветеринара, подастся ли в зоозащитники, откроет ли приют для бездомных животных? Пойдёт в самостоятельную жизнь или, как Карима, предпочтёт спрятаться за мужским плечом, потому что взрослый мир оказался слишком жесток для домашней девочки?

  Алсу долго упрашивала отца отпустить её – все подружки едут, несправедливо, её одну не отпускают. Двадцать первый век! Она взрослая, самостоятельная личность! Са-мо-дос-та-точ-ная! В итоге самодостаточную личность отпустили, но только на день, вечером за ней должен приехать папа, если не успеет, то водитель. И Назара навязали с собой! Он дружит с мальчишками из класса Алсу, «такими же дураками, как и сам», только раньше и речи не шло, что брат поедет, а теперь – пожалуйста, без надсмотрщика не обойтись. А он, между прочим, на год младше и «вообще пустоголовый». Пришлось согласиться на сопровождающего

  Когда приехали, ничего интересного не началось, только-только собирались с девочками развлечься. Машка рассказывала, как на суженного гадать, а Марина достала тайно провезённую бутылку шампанского, и тут позвонил папа и сказал, что едет их с Назаром забирать. Можно подумать, Алсу пила бы это дурацкое дешёвое шампанское! Алкоголь вреден – это любой ребёнок знает! А Алсу не ребёнок!

  Вот она и сбежала. Вызвала такси и сбежала! Деньги у неё есть. Сначала хотела к Дамиру, но вспомнила, что не любит летать на самолётах. Когда маленькая путешествовала с папой в Европу, тошнило и болели уши, поэтому приехала к невесте брата. Лали добрая, папе не выдаст. А Назар пусть знает, как докладывать отцу о каждом шаге сестры! Ей, ясно, всыпят по первое число, но и надсмотрщику тоже!

  – Так ему и надо! – резюмировала Алсу пламенную речь.

  – Детский сад, – подвёл итог Дамир.

  Злиться не получалось, хотелось поскорее оттащить будущего зоозащитника домой, сдать с рук на руки отцу, пусть тот решает, как поступить. Арслан Файзулин решился на пятерых детей, каждый из которых со своим характером, нуждами, проблемами, не Дамиру их решать.

  Алсу побежала в ванную комнату, Дамир позвонил маме, успокоил её, заодно поговорил со взбешённым отцом. Назар, как оказалось, тоже не появлялся дома и трубку не берёт. Массовый бунт подрастающего поколения в одной отдельно взятой семье, в доме из жёлтого огнеупорного кирпича, на просторных берегах Волги.

  Следующим позвонил Назару, тот быстро снял трубку и сказал, что сидит в кафе напротив дома Алии. Знает, куда сбежала Алсу, отцу не рассказал, тот найдёт и шкуру спустит с «этой придурочной».

  Одна сбежала, другой покрывает в силу своего пятнадцатилетнего понимания. Трагично даже для Шекспира.

  Когда произносят слово «дети», представляются весёлые дошкольники, а не подростки с сороковым размером ноги, кашей в голове и трагедиями вселенского масштаба, от которых взрослому человеку смешно, и при этом холодеют руки от страха за великовозрастное создание с умом младшего школьника.

 Дамир. Наши дни. Поволжье

  Лали убирала посуду со стола такими привычными движениями, что защемило сердце. Дамир всмотрелся в лицо девушки. Красивое, безупречное, бледное, с едва заметными синяками под глазами и чуть воспалёнными веками – следами долгих слёз.

  – Лали, – Дамир встал рядом с девушкой, она заметно напряглась, как в ожидании удара. – Спасибо тебе.

  – Не за что, – она пожала плечами, поставила последнюю тарелку в посудомойку, достала из холодильника ёмкость с шурпой – должен подойти Назар.

  – Почему ты здесь? – он повернул лицо Лали к себе, убрал от лица волосы. – Почему?

  – В этой квартире? – якобы не поняла вопрос бывшая невеста.

  – Не во Франции, Лали. Алия – ты умная, самостоятельная женщина. Тебя не интересует институт брака, тебе не нужна семья. Ты в состоянии обеспечить себя, жить жизнью, интересной именно тебе, встречаться с тем мужчиной, который интересен тебе. Открыть свой бизнес, добиться успеха. Почему ты здесь? Что удерживает тебя? Отец? Ты не зависишь от него. Родные? Они не отвернутся от тебя, если ты решишь связать свою жизнь с Закари или останешься одна. Разве это – он показал рукой на поверхность кухонного стола с полотенцем, скомканным ярким пятном по центру, и керамическими кесе, украшенными этническими рисунками – твоя мечта? То, чего ты на самом деле хочешь?

  – Хочу, – тихо проговорила Лали и отвернулась. Дамир видел, на этот раз лукавство давалось ей с большим трудом. Будто душевные силы, обычно брошенные на изображение примерной невесты – образца для подражания, были потрачены на другое. Переживания? Страхи? Неуверенность?

  Стоит ли вернуть Лали в свою жизнь? Об их размолвке знают лишь Юносовы, а об истинной причине – никто. Один наклон головы, одно плавное движение, она поддастся, что бы ни двигало ею – поддастся.

  Дамиру не нужна история из тайн и недомолвок. Всё, что на самом деле он хотел от женщины, в чём действительно нуждался – доверие. Отношения без двойного дна, тайн, хитрости.

  Доверие – единственное, что имело значение. Его женщина должна доверять ему. Безусловно. В любой ситуации.

– И всё-таки? – Лали заметно расслабилась, когда Дамир сделал шаг назад, отступил от своих намерений.

  – Это Зулейха, – Лали шлёпнулась на стул, обитый шёлком, неожиданно несуразно взмахнув руками, не похожая на саму себя.

  – Какое отношение имеет твоя сестра к… нашим отношениям? – Дамир не знал, как сформулировать правильно. «Нашему несостоявшемуся браку»? «Взаимной лжи»?

  – У неё конституционная форма задержки полового развития.

  Зулейха – почти ровесница Алсу, последний раз Дамир её видел на прошлогодний Сабантуй, летом. Единственный праздник, который семьи проводят вместе. Худенькая, невысокая, тихая девочка с огромными, выразительными, грустными глазами. Он не придавал значения внешнему виду младшей сестры Лали.

  Выглядела она младше своих сверстниц. В этом возрасте и девочки, и мальчики – все несуразные, кто-то выглядит старше, кто-то младше. Дамир не приглядывался к Зулейхе, не задумывался, как она должна выглядеть в её возрасте.

  – Папа всегда хотел сына, наследника, – вздохнув, продолжила Лали. – Он считает – единственное, на что способна женщина, это домашние хлопоты и рождение детей. Мама другого мнения, но никогда с ним не спорит, просто делает по-своему, – в это Дамир легко поверил. Лали за всё время знакомства не сказала слова против Дамира, однако, значимые для неё вещи решала сама, не ожидая одобрения или участия с его стороны. – С третьим ребёнком не сложилось, папа мечтал о сыне, но… – Дамир не стал уточнять скользкий, деликатный момент, не имеющий отношения к теме разговора.