Горькая полынь моей памяти - Наталия Романова

  – Не сравнивай, – ответил Дамир. – Карима всегда была послушной отличницей, хорошей девочкой, аккуратисткой.

  – И хорошо вышла замуж.

  – Хорошо или нет, ты её спроси, – усмехнулся он. – А почему она вышла, тебе известно так же хорошо, как и всем нам.

  Обсессивно-компульсивное расстройство – не пустой звук, Карима в выпускном классе была близка к нему, как и к клинической депрессии. Состояние сестры постоянно балансировало на грани. Не позволил скатиться в пучину дальнейших психологических проблем только здоровый от природы организм девушки и… Юнусов Равиль. Кажется, единственный человек, который до сих пор верит, что одиннадцатый класс был просто сложным годом для Файзулиной Каримы – это сама Карима.

  Алсу – девочка со стойкой, здоровой психикой, пусть так и остаётся, какую бы дорогу она ни выбрала в итоге. Выйти замуж или стать зоозащитником, главное – по доброй воле.

  Мама уже суетилась на кухне, привнося в дом покой и ощущение стабильности. Довольная эби топталась рядом, давая указания невестке и внучке. Помилованная Алсу старалась загладить вину, топчась у плиты, готовя любимые блюда папы. Назар же поглядывал на сестру недовольно, скорее по привычке. Все знали, парочку водой не разольёшь, он будет прикрывать мелкие «грешки» сестры, она – стоять за него горой и писать сочинения по литературе и русскому языку.

  В голове постоянно крутились откровения Лали, неприятие её отцом конституции ребёнка, его особенности, необычности, отрицание наследственного фактора… Дамир мало что понял из откровений Алии, словосочетание «гонадотропная функция гипофиза» звучало для него, как песня на языке ниуэ.

  В то же время он постоянно возвращался к событиям шестилетней давности. Каким-то образом история сестёр Долматовых и история рождения Тимура казались связанными между собой. Хотя никаких точек соприкосновения не было, кроме, пожалуй, неясной медицинской формулировки…

  Дамир позже изучил и медицинскую карточку Тимура, и всё, что нашёл по этому поводу, посещал специалиста. Тим не был его сыном, не мог быть. Родись мальчик здоровым – факт стал бы известен по группе крови ребёнка. И по тому, что роды прошли в срок, вот только Дамира во время зачатия не было. Уезжал по указанию отца в соседнюю область.

  Возможно, Митька – сожитель матери, изнасиловавший падчерицу, но и он не подходил по срокам. Неужели Андрей Геннадьевич? Эля работала санитаркой в «детском» корпусе Областной больницы, могла пересекаться с заведующим детской патологии. Да и какое это имеет отношение к сегодняшнему дню?

Эля. Эля. Эля… Эля!

Эля. Прошлое. Поволжье

  Жизнь у Файзулиных для Эли была похожа на приключения «Алисы в Зазеркалье». До этого она только фильм видела, не знала, что книжка есть, и написал её математик Кэрролл Льюис. Книжку она увидела в руках Алсу, на английском языке, с яркими картинками. Эля не знала, чему она больше удивилась – книге на иностранном языке, на мелованной бумаге, или тому, что Алсу понимает, что там написано – она старательно делала записи на отдельном листке. Для чего ей учить английский язык? Дураку понятно, выйдет замуж сразу после школы, и не пригодится иностранный язык никогда в жизни. Пустая трата сил и времени!

  Но книжка заинтересовала. Эля крутила её, разглядывала, как маленькая девочка, увидевшая яркую игрушку.

  – У нас есть такая же книжка на русском, – сказала Зарима. Она просила именно так себя называть. Эля несколько раз путалась в словах: «эби», «эни», «дуэ-эни» – всё одинаково звучит, – и Зарима, вздохнув, сказала: «Ни к чему условности».

  Как девочка Алиса удивлялась чудесам в Стране Чудес, так и Эля первое время изумлялась всему, что видела в доме Файзулиных. До этого такие дома она видела лишь на картинках в интернете, а вдруг оказалось – сама живёт в иллюстрации.

  Комната Дамира была просторной, с кроватью на подиуме, огромным рабочим столом, креслами, зеркальным шкафом и домашним кинотеатром. Телевизор стоял огромный, можно было даже 3D включить, а ещё колонки.

  И ладно бы это был единственный телевизор в доме, тогда понятно, зачем такой большой, но телевизоры были и в комнатах детей, и в зале – там ничуть не меньше. А какие диваны в том зале стояли! Как во дворце или музее… Эля поначалу боялась садиться на шёлковую обивку, с ужасом смотрела, как Назар ест чипсы, подобрав под себя ноги, оставляя крошки. На такой-то красоте!

  Кухня и вовсе поражала Элю. Красотой, сверкающими позолоченными ручками, зеркальными и стеклянными шкафами, посудой, бытовой техникой – последняя и вовсе вводила девушку в ступор. Скажите, зачем семье два холодильника? А у Файзулиных их было три! Одного не видно – встроенная мебель, второй – ярко-синего цвета, что удивляло, а третий – морозильная камера. Про посудомоечную машину, блендеры, миксеры, измельчители, слайсеры и говорить нечего. Последним, к слову, Эле запретил пользоваться отец Дамира.

  – Куда ты косолапыми руками?! – прикрикнул он на Элю, когда та решилась нарезать сыра. – Чтобы я больше тебя рядом с этой штукой не видел! Отрежешь пальцы, к шайтану, что я сыну скажу?! Иди вон… с Алсу поиграй!

  Элю выставил из кухни отец Дамира, даже дверью хлопнул. Его она никак не называла. При первой встрече он не представился, обращалась к нему Эля на «вы», а за глаза старалась о нём не говорить вовсе.

  Арслана Файзулина Эля боялась почти до икоты. Ничего плохого он ей не сделал, иногда смотрел косо, явно недовольно, сжимая губы, ну и всё на этом. Голос повысил всего-то пару раз – в случае со слайсером, и когда Эля в город одна поехала, – сказал, когда она будет под ответственностью мужа, пусть хоть домой не приходит, тогда бестолковый Дамир решать станет, что с ней делать. А пока она живёт в его доме – будет жить по его правилам. Обидно было очень! Даже Дамиру написала гневное послание, он позже звонил, уговаривал молодую жену не злиться, мол, это забота. Забота…

  Эля. Прошлое. Север

  Наверное, забота. Откуда Александровой Эльке было знать о том, какая она – отцовская забота? У неё сменилось несколько отчимов, от некоторых хотелось сбежать. Один руки распускал, бил и мамку, и дочь. Другой браги предлагал, а то и самогон.

– Чистый продукт, натуральный, – увещевал он. – Не то что твоё шампанское! – можно подумать, школьница пила шампанское. Оно денег стоит, если заводилась копейка, Эля её на мороженое с конфетами спускала. Или лимонад.

  Третий отирался, норовил за попу схватить или грудь.

  Первый отчим появился лет в семь. Худой, кривоногий, вертлявый, как глиста, с волосами чёрными, как смоль, оказался уроженцем то ли Узбекистана, то ли Казахстана. Эля не запомнила. Он постоянно орал, требовал порядка в доме, еды, бил мамку, а потом и её. Мама плакала, говорила – она сама во всём виновата, да и Эле нужно думать, что говорит. Слушаться нужно. Всё-таки мужчина в доме. Эля слушалась… А в третьем классе оторвала штакетину от забора, ударила прямо по спине - ржавый гвоздь вошёл у лопатки - и заявила, что в следующий раз ударит прямо по голове. Крику было на всю округу, даже полиция приезжала, но ничего не сделали. Сказали – маленькая ещё. А отчим в тот же вечер уехал. Ох, и расстроилась тогда мама.