Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

— Смена караула!

Дверь медленно поползла. В комнату вошел седой эльф с кувшином на белом подносе, но увидев очнувшегося Габриэла, раскрыл рот, как рыба, а потом неожиданно кинулся обратно с прытью юнца. Серебряный кувшин со звоном упал. По мраморным плитам потекла прозрачная лужица целебного нектара — сильно пахнуло горечью лимонника, эвкалипта и толикой волшебства.

Молодой шерл с недоумением проводил бежавшего и передернул голыми плечами — зябкий сквозняк налетел неожиданно и неприятно укусил рельефное тело. Черт возьми, где его одежда — из личных вещей на нем оставались только брюки, перехваченные широким поясом и драгоценное кольцо с гербом рода.

В коридоре взволнованно закричали, резко захлопали дверьми; воздух затянул тяжелый топот и лязг обнаженного оружия. Это к нему, понял Габриэл, и недобро усмехнулся. Но тут же поморщился — от боли в ребрах потемнело в глазах. Надо бы встать: встречать «господ» сидя, да еще полуголым, как-то не прилично. Но не успел он пошевелиться — в комнату влетело с десяток голов с клинками и копьями, среди них затесалось даже два лучника. В свете зимнего солнца наконечники стрел хищно сверкнули, а натянутая тетива завелась трелью луговых стрекоз.

Растолкав разномастную «сражу», а тут стояли и эльфы и орки и один оскалившийся огр с занесенным над головой топором, вперед вышел молодой одноглазый эльф. Судя по облачению, весть о пробуждении «врага» застала его не в стенах замка, а где-то на подходах, ибо он был облачен по-походному: в светлую рубаху и штаны, расшитое полукафтанье без застежек с широкими рукавами, высокие эльфийские сапоги и теплый, сотканный из белой шерсти плащ с узорным рисунком серебряной лилии; из-за его плеча виднелся лук и набитый стрелами колчан, пояс отяжелял прямой эльфийский клинок. С клинками Подземного королевства (славившимися на всю равнину Трион тугоплавкими сплавами) меч лесного, естественно, и близко не стоял, но все же, тоже был мастерки сработан; ножны украшала сапфировая крошка, а длинную рукоять — оковка из золота.

— Опустите оружие! — Громко пропел одноглазый.

Блестящие наконечники стрел и мечей, полированные топоры и пики уперлись в ковер.

Одноглазый втянул вздох, развернулся и, оставаясь напряженным, сказал:

— Мы думали, вы умрете.

От волнения он выдал первое, что пришло ему в голову.

— Э… то есть я…

— Жаль вас разочаровывать, — Габриэл хотел язвительно усмехнуться, а получилось жалобно прошептать — резкая боль в ребрах отняла у него такое право; он и дышал то с трудом.

Меж тем по комнате гуляли шепотки. Габриэл расслышал что-то вроде «убить его надо, а не возиться…», это бурчал тот самый обозленный огр, прячась за эльфийскими спинами. Топор в руке зеленоватого здоровяка грозно поблескивал, торчащие из-под верхней губы клыки угрожающе сияли зеркальным глянцем.

— Мое имя Остин, наречен Орлиным Глазом, — проговорил мужчина. — Это Ательстанд. Мы зовем его Горный Приют. — Пояснил он, разом отвечая на множество не заданных вопросов.

— Я Габриэл, сын Бриэлона. — Чуть слышно представился темный эльф.

— Да, мы знаем, — кивнул Остин, продолжая стоять под защитой ощетинившейся стали. — Те, кто вас приволок, любезно сообщили ваше имя и звание, — пояснил он, заметив недоумение на снежном исхудавшем лице напротив.

Речь шла о группе светлых, отпущенных Брегоном в Мертвом лесу. Как их звали? Левеандил и Рамендил, братья. Седой лекарь Эстрадир. Рыжий весельчак Андреа. Еще угрюмый, вечно недовольный Эллион и другие… Габриэл нахмурился, искренне удивляясь, как это, Эллион не прикончил его, пока была такая возможность? Губы парня тронула не то улыбка удивления, не то гримаса боли. Он невольно шевельнулся, и под ногой мелодией зимы зазвенела цепь.

Остин сказал:

— Это мера предосторожности.

Только сейчас Габриэл заметил, что все это время тот держал руки на навершии клинка и не шевелился: от него и его спутников разило страхами, недоверием и сомнениями.

— Вы должны понимать, мы не можем…

— Я понимаю, — шепнул воин и отвернулся.

Остин медленно выдохнул и сник плечами — расслабился. Он до последнего опасался буйного гнева исчадия и ожидал после его пробуждения чего-то вроде — неукротимого горного потока, сметающего города и страны. А темный оказался тих и понятлив.

— Я должен быть уверен, — будто оправдывался Остин. Он немного подумал и неожиданно сказал: — Дайте слово, что не сделаете глупость и не заставите нас пожалеть о помощи, которую мы вам оказали.

— Никаких глупостей, — заверил молодой шерл, сидя с опущенной головой. Растрепанные волосы колыхал ноябрьский сквознячок. Легкое, худое, но сильное тело с мраморно-твердыми мускулами лучилось снежным серебром. На левом предплечье горел орнамент татуировки.

— Хорошо. — Остин обратился через плечо: — Люка, сними.

— Может не стоит…

— Лорд Остин, не рано?

Он только отмахнулся. Сияющий, как чистейшее золото высокий эльф выскочил вперед — в замочной скважине провернулся ключ и цепь соскользнула с щиколотки Габриэла.

— Давно я здесь?

— Третьи сутки.

Люка бросил настороженный взор на освобожденного и вернулся за спину владетеля Ательстанда.

— Думаю, я обязан жизнью не только тем, кто приволок, — это слово воин подчеркнул, — меня сюда, но и лично вам.

Остин покачал головой:

— Не только. Лекарям, целителям, магам, леди Арианне и леди Бель. Многим.

Габриэл повернулся: в прозрачно-голубых глазах отразилось мягкое сияние зимнего солнца, льющегося через стекло, и… удивление — как много оказалось желающих помочь исчадию ночи, а не прикончить его быстро и без лишних хлопот, пока он блуждал в темных коридорах мира теней и не мог за себя постоять.

— У вас еще будет возможность отблагодарить их. Со временем, — замялся лесной.

Его руки снова упали на оружие, а взгляд — вниз. Цепь, снятая с ноги шерла, блестела в густом ворсе ковра: Остин набрался храбрости и честно признался:

— Не все были так добры. Некоторые хотели убить вас на месте.

Слева фыркнул огр. О, похоже, этот из их числа.

— Ничего, — не то с усмешкой, не то с горечью шепнул Габриэл, — в последнее время все этого хотят.

Из коридора веяло прохладой и ароматами съестного. Газовые занавеси мягко колыхались на окнах; блестела золотистая бахрома. Последняя свеча затрещала и затухла — другие фитили уже обильно чадили пышными клубочками дымка, наполняя покои ароматами пепла и медового воска.

— Хотите, чтобы я оставался в комнате? — Тихо спросил Габриэл, считав с лица одноглазого замешательство и страх.

— Не долго. Я подготовлю обитателей приюта к тому, что здесь…

— Появилось исчадие? — Закончил воин и снова поморщился — боль в ребрах становилась невыносимой. Пора бы прилечь.