Ганзейский союз - Филипп Доллингер

В то же время развивалась торговля Пруссии с Литвой. На первый взгляд, новое направление было вызвано разочарованием прусских купцов в Новгороде. Вендские и ливонские города отказали им в равных правах и даже запретили им доступ в тамошнюю контору. Поскольку уроженцы Пруссии не собирались оставлять выгодную торговлю с Русью, в 1398 г. Тевтонский орден получил у великого князя Литовского разрешение торговать в его владениях и право учредить факторию в Ковно. Несмотря на трудности, возникшие вначале, предприятие развивалось. Главенство в фактории получили купцы из Данцига. Через канал Прегель они ввозили соль и вывозили воск, меха и лес для судостроения. Несмотря на конкуренцию со стороны местных торговцев, Ковно превратился в один из основных центров торговли для Данцига.

Морская торговля Пруссии, которая велась главным образом через Данциг, в первую очередь опиралась на отношения с Любеком, Фландрией и Англией. В XV в. торговые связи распространились на Голландию, Шотландию и, самое главное, на залив Бурньёф. Иногда флотилии с солью, которые ежегодно приходили из Бурньёфа в Данциг, состояли более чем из 50 судов. Большое значение имела и торговля с прибалтийскими странами. В дополнение к давним отношениям со Сканией в XV в. укреплялись связи со Швецией, Финляндией и Ригой, поэтому Данциг вскоре превратился в распределительный центр, откуда соль, сукно и вино направлялись во все страны Восточной Европы.

Экономическое процветание Пруссии во многом основывалось на экспорте двух товаров, имевших важное значение для ганзейской торговли: леса и ржи. Дуб, бук и сосна в основном поступали из Мазовецкого воеводства, сплавлялись по рекам Мемель (Неман), Буг и Висла. С Карпатских гор доставляли ясень и тис. Неуклонно растущий спрос на лес на Западе – в Англии, Нидерландах и даже в Португалии – способствовал росту лесоповала и торговли примерно до 1450 г. Цифры имеются лишь на вторую половину XV в. В 1460 г. Данциг экспортировал 3161 «сотен» досок (Wagenschoss), в 1475 г. – 2160, в 1491 г. – 1466. В тот же период на экспорт были отправлены от 265 до 400 «сотен» пиломатериалов разного размера (Кlарpholz). Судя по доступным цифрам, прусская торговля лесоматериалами шла на спад, и этот процесс продолжался весь XVI в.

Зато растущим спросом, судя по всему, пользовались продукты переработки польской древесины. Самым главным из них была зола, с помощью которой на Западе в основном отбеливали ткани. В те же годы, ближе к концу XV в., экспорт превосходил 1000 ластов, а в XVI в. он значительно возрос. Производство дегтя и смолы, необходимых в кораблестроении, было не столь высоким: в то время на экспорт отправляли около 1000 ластов того и другого вместе.

Однако основой благосостояния Пруссии считалось зерно; благодаря ему Данциг превратился в крупный экспортный центр. Спрос на зерно неуклонно рос по всей Европе, не только в Нидерландах, но и в Германии, Англии, на севере Франции и в Испании. Масштабный экспорт зерновых культур наладил Тевтонский орден. Урожаи в его обширных прусских владениях собирались в житницы по всей стране, особенно в окрестностях Мариенбурга. Около 1400 г. в амбарах накопили до 463 тысячи бушелей ржи (около 15 тысяч тонн), 203 тысячи бушелей овса, 47 тысяч ячменя и 24 тысячи – пшеницы, правда, на экспорт шла лишь небольшая ее доля. Вплоть до 1450 г. экспорт зерновых главным образом шел из Восточной и Западной Пруссии. Позже на первое место вышло зерно из Польши, с Украины и из Литвы: тамошние крупные землевладельцы интенсифицировали производство и организовали доставку зерна из своих владений в Данциг[43].

Развитие этой важной отрасли торговли невозможно отследить во всех подробностях. Она, конечно, поражала воображение летописцев, которые писали о количестве кораблей, прибывавших на погрузку зерна: так, в 1392 г. из Данцига во Фландрию направились 300 английских кораблей, а в 1481 г. – 1100 кораблей с зерном. Хронист Каспар Вайнрайх отмечал влияние на западные цены партий прусской ржи[44]. Но единственными сохранившимися статистическими данными по экспорту для Данцига являются цифры на конец XV в.: около 2000 ластов ржи в 1470 г. и более 10 тысяч (20 тысяч тонн) в 1490 и 1492 гг. В следующем столетии количество зерна на экспорт увеличилось пятикратно.

Еще одним специфическим и очень древним прусским товаром был янтарь, который делился по меньшей мере на три сорта. Цены значительно различались в зависимости от чистоты янтаря. Его собирали на берегах Земландского полуострова и передавали агентам главного казначейства Тевтонского ордена в Кёнигсберге; только оно ведало его продажей. Вплоть до 1400 г. янтарь посылали не только в Любек и Брюгге, но также в Лемберг, а оттуда дальше на Восток. Продажи на то время приносили 1000 прусских марок в Лемберге, 1300 – в Любеке и 2800 – в Брюгге. Даже после сражения при Танненберге Тевтонский орден сохранил монополию на янтарь, и в XV в. янтарь представлял единственную процветающую ветвь бизнеса ордена.

Среди других статей экспорта следует отметить воск и меха из Литвы, Мазовецкого воеводства и Подолии. Они занимали важное место в торговых операциях не только Тевтонского ордена, но и таких крупных любекских купцов, как Векинхузены. Главными поставщиками железа и меди на ганзейскую территорию были Пруссия и Швеция. Недостаток статистики и многообразие применяемых критериев не позволяют оценить степень значимости этих товаров. Судя по таможенной сводке 1268 г., можно сделать вывод, что в том году Любек импортировал на 1500 марок венгерской меди против шведской меди на 5 тысяч марок. Экспорт венгерской меди, которую везли из Кракова в Данциг по Висле, становится более важным в конце XIV в., когда шведская медная промышленность переживала трудности, а затем в XVI в., когда Фуггеры расширяли свои операции на севере. Значение Данцига как рынка металлов доказывается тем фактом, что в XIV в. тамошние купцы уже ввозили медь и железо из Швеции, чтобы далее реэкспортировать эти металлы на запад.

Наконец, следует упомянуть о немаловажной роли, какую играли в прусской экономике данцигские ремесленники. Так, огромное количество пива, произведенное ими в XV в., привело к регулярным поставкам в прибалтийские страны и Финляндию, а судостроение, которое в определенные периоды процветало, позволяло Данцигу продавать корабли другим ганзейским городам, а также англичанам, шотландцам и голландцам, кроме тех периодов, когда вступал в силу запрет на подобные операции.

Русско-ливонская область также состояла из двух взаимно дополняющих друг друга зон: русские внутренние территории с конторами в Новгороде, Пскове и Полоцке (тогда на территории Литвы), куда немцы приезжали за мехами и воском, и прибалтийские страны, которые производили главным образом лен и пеньку. Опорными пунктами в Прибалтике служили Ревель, Рига и Дерпт. Именно оттуда ганзейские купцы по воде или посуху отправлялись в восточные конторы.

Хотя в последние двести лет Средних веков ганзейцы расширяли сферы деятельности почти повсюду, на Руси и в Ливонии положение складывалось с точностью до наоборот. В XIII в. немецкие купцы регулярно наведывались в Витебск и Смоленск, а благодаря привилегиям, которыми они пользовались в полном объеме, они имели право вести торговлю и за пределами этих городов. Но с начала XIV в. ганзейцы редко выбирались дальше Новгорода и Полоцка. Возвышение Великого княжества Московского во второй половине XV в. положило конец ганзейской торговле в Новгороде. Впоследствии русские товары покупались в литовских городах. Вначале Ливония считалась местом встреч для купцов со всего севера Германии, от Рейна до Одера. Постепенно ливонские города сумели добиться торговой монополии. Риге, которая перекрыла весь транзитный товаропоток, удалось сохранить для своих купцов торговлю по Двине. И хотя «гости» из Любека, Саксонии и Вестфалии регулярно посещали новгородскую контору до самого ее закрытия, на первый план все больше выдвигались Ревель и особенно Дерпт.