Высота одиночества - Ольга Борискова

– И вы предположили, что я гожусь на эту роль? – Миронов поставил чашку на блюдечко и подал Рине.

– Да. Нам необходим тренер и лед, вам – сильная пара.

– У меня уже есть сильная пара.

– Наверное. Но вряд ли ваша пара сможет бороться за золото Сочи.

– А вы сможете? – Он присел на угол стола со своей чашкой в руках.

– А мы – да. – Рината вздернула подбородок, жестко глядя тренеру в глаза.

Евгений в задумчивости сделал несколько глотков, наморщил лоб и шумно выдохнул. Качнул головой. Внутри Ринаты все похолодело. С самого начала что-то шло не так, но что именно – она не понимала. Пальцы дрогнули, и чай едва не выплеснулся на блюдце, но она вовремя взяла себя в руки. Минута, бесконечно медленная, словно улитка, прошла в тишине.

Чай был ароматным и вкусным, однако Рина испытывала слишком сильное напряжение, чтобы наслаждаться напитком.

– Нет, Рината, извини. – Мужчина поставил чашку на стол.

– Почему? – в голосе Ипатовой зазвучало упрямство. – Вы же упомянули, что у нас есть перспектива. Или это просто слова? – Она отставила чашку с недопитым чаем, поднялась с дивана и шагнула к Миронову. – Мы возьмем золото и станем чемпионами в Сочи, а вы – тренером чемпионов. Этого недостаточно? Или дело в отношениях Макса и Игоря?

– Личные разборки между Игорем и Максимилианом вообще ни при чем. Оба они – взрослые люди. Ссор в группе я бы не потерпел, но в данном случае это не имеет значения.

– А тогда – что? – раздраженно осведомилась Рина.

– У меня есть пара, Рината, – терпеливо пояснил Евгений. – Сейчас конец октября. У нас выстроен график тренировок, план работы. Намечены цели. Я не могу взять и перекроить все ради вас. Тем более накануне Олимпиады.

– С нами у вас будет реальный шанс, а с ними – нет!

– Давай вернемся к разговору не раньше, чем завершится сезон. – Миронов встал, тем самым подтверждая, что говорить уже не о чем.

Ринату едва не затрясло от гнева.

Он ясно намекал, что ей пора выматываться, хотя и делал это в весьма деликатной форме. Но отступать она не собиралась. Он от нее так легко не отделается.

– Тренер нам нужен сейчас, а не в конце сезона!

– Ведь раньше тебя тренировала Алла Богославская? Советую обратиться к ней, – не обращая внимания на раздражение девушки, порекомендовал Евгений. – Она знает тебя, ей будет проще подобрать для пары оптимальную тренировочную систему. Да и возможностей у нее хоть отбавляй. Мы делим лед с еще одной группой, а у Аллы – полный карт-бланш. А теперь прости, Рината. У меня через полчаса тренировка. Я должен подготовиться.

– Если я захочу, вам все равно придется взять нас! – Голубые глаза сверкнули. Рината сделала шаг к двери и резко развернулась. – Лучше нам договориться.

– Ты мне угрожаешь? – Он изучал ее внимательным взглядом, но безо всякого испуга, и Рине захотелось сделать что-то…

Сказать что-нибудь напоследок и вывести Миронова из себя. Если бы он усмехнулся или воспринял ее слова как нечто пустое, она бы, вероятно, так и поступила, но тренер сохранял серьезность.

– Кстати, Рината… Не представляю, что ты имеешь в виду, но тебе было бы неплохо поразмышлять о том, что не все зависит от твоих желаний. Есть и другие люди, у которых тоже имеются собственные устремления. И они, увы, с твоими не всегда совпадают. А перед тем как что-то делать… сперва подумай хорошенько о том, что тебе нужно – лед или команда.

– Не надо учить меня жизни, – мигом превратившись в загнанную волчицу, ощетинилась Рина.

– Боже упаси! – Евгений поднял руку в примиряющем жесте.

Пустой каток был за спиной. Рината шла по холлу, пытаясь совладать с мыслями, ощущениями и эмоциями. Разговор с Мироновым оставил после себя неприятный осадок и чувство жгучей неудовлетворенности. А фразы насчет Богославской… Слышал бы Игорь… да не приведи господи, чтобы так случилось! Но факт непреложен – им нужен тренер. В одном Миронов прав: уже конец октября. Замерев возле стенда, Рината достала из кармана мобильный и по памяти начала набирать номер, который давно стерла из контактов телефона. Восемь… девять… ноль… девять…

Скорее почувствовав, чем услышав чье-то приближение, подняла голову и увидела Алису Решетникову. Та, одетая в короткую красную куртку, направлялась к раздевалкам и пристально, не скрываясь, смотрела на Ипатову. Взгляд был тяжелый, колючий, словно ей хотелось, чтобы Рина немедленно растаяла в воздухе или, на худой конец, провалилась сквозь землю.

Но Рината только упрямо стиснула губы и ответила ей таким же холодом. Сжав ремень объемной спортивной сумки, Алиса проследовала дальше, а Рина стерла набранные цифры и спрятала телефон в карман.

Она должна справиться. Сама. Она должна научиться решать проблемы самостоятельно. Ведь она теперь сама выбирает и платья, и туфельки.

Рината вошла на каток и стянула с шеи ярко-синий шарф. На волосах блестели капельки воды, и она, тряхнув головой, провела рукой по влажной шевелюре. Недовольно скривилась. Мало того, что поездка к Миронову обернулась феерическим провалом, так еще на подъезде к стадиону у таксиста закончился бензин, и пришлось шлепать под ледяным дождем по улицам. В Москве то ли осень, то ли уже зима, а с неба не то капало, не то сыпало, что доводило раздраженную Рину до состояния плохо скрываемой ярости.

Рината приблизилась к борту, оперлась на него и посмотрела на лед. Игорь, облаченный в черные тренировочные штаны и обтягивающую грудь темно-серую футболку с черными вставками в районе лопаток, катал дорожку шагов из короткой программы. Девушка залюбовалась им, чувствуя необъяснимую тревогу, и на минуту забыла о гневе. От катания Крылова исходила по-настоящему мужская сила. Оно было вдумчивым, взрослым. Каждое движение, каждый акцент под едва слышную музыку, льющуюся из колонок, – все естественно, как сама жизнь. Его жизнь. Рина хотела было окликнуть парня, но слова застряли в горле, и она продолжила наблюдать за партнером. Впервые задумалась о том, что ждет их дальше.

После Олимпийских игр тоже есть жизнь, но какой она будет, Рината знать не желала. Она боялась. Как же страшно тонуть в теплых руках Игоря, ощущать, как он медленно проникает в ее душу. Как бы ни старалась отгородиться, он тоже слишком упрям, чтобы отступить. Все ее существование – черное и белое, не делимое на нечто среднее. И она привыкла прятаться в темноте, скрываясь от любого проявления чувств. Ведь это слишком жутко – снова поверить, открыться и получить очередной плевок в распахнутую душу. После Олимпиады они разбегутся, каждый пойдет своей дорогой.

При мысли об этом дыхание перехватило, а к горлу подступил ком. Судорожно выдохнув, Рината