Хороший, плохой, неживой - Ким Харрисон

Я сидела во внезапной тишине кухни, на полу под столом.Потянувшись всем телом, я радостно вздохнула и улыбнулась.

– Ух ты! – сказала я, отдуваясь, все ещепосмеиваясь и вытирая глаз рукой. Не удивительно, что убийцы-фейри, которыхпослали против меня весной, не имели ни одного шанса. Дети у Дженксасообразительные, быстрые – и боевые. Продолжая улыбаться, я встала на ноги ипошла в гостиную снять трубку, спеша опередить автоответчик. Бедняга Ник.Наверняка он этот сеанс ощутил.

– Ник! – заговорила я, не давая ему вставить нислова. – Прости, ради Бога. Детишки Дженкса загнали меня под стол ишвырялись пейнтбольными шариками. Прости меня Бог, но это было забавно. Сейчасони в саду, кружатся вокруг ясеня и воспевают холодную сталь.

– Рэйчел?

Это был Гленн, и смешливое настроение тут же меня покинулоот его озабоченного тона.

– Что такое? – спросила я, глядя на деревья черезокна, расположенные на высоте плеч. Мокрые пятна на одежде вдруг сталихолодными, я обхватила себя за плечи.

– Я буду у тебя через десять минут, – сказалон. – Будешь готова?

Я отвела назад мокрые волосы.

– А что такое? Что случилось?

Он прикрыл рукой микрофон и кому-то что-то крикнул.

– Ты получила ордер на обыск недвижимостиКаламака, – сказал он снова в трубку.

– Как? – спросила я, не веря, что Эдденсдался. – Не то чтобы я была против!

Он явно колебался. Медленно вдохнул, и я услышала вокругвозбужденные голоса.

– Вчера ночью мне позвонила доктор Андерс, – сказалон. – Она знала, что ты собираешься за ней проследить, и потому перенеслапрезентацию на вчерашнюю ночь, попросив меня ее сопровождать.

– Вот же ведьма! – тихо вырвалось у меня, и оченьзахотелось узнать, как же был одет Гленн. Наверняка круто. Но он молчал, ихолод под ложечкой у меня свернулся в мерзлый ком.

– Мне очень жаль, Рэйчел, – тихо сказалГленн. – Сегодня утром ее машина сорвалась с моста Реблинг – ее выбросилоза ограждение чем-то, очень похожим на здоровенный пузырь лей-линейной силы.Машину только что выловили из реки, тело мы пока ищем.

Я нетерпеливо постукивала ногой, стоя возле штабеляруководств и пустых бумажных стаканчиков, выстроившихся на окне сторожки уТрента. Дженкс сидел у меня на серьге, мрачно что-то бормоча и глядя, как Квенжмет кнопку телефона. Квена я до сих пор видела только однажды – дважды, бытьможет. Первый раз он замаскировался садовником и сумел поймать Дженкса встеклянный шар. У меня росло подозрение, что Квен был третьим всадником из тех,что пытались догнать меня в тот вечер, когда я украла у Трента диск дляшантажа. И это подозрение окрепло, когда Дженкс мне сказал, что Квен пахнетточно так же, как Трент и Джонатан.

Квен потянулся мимо меня за ручкой, и я отдернулась, нежелая, чтобы он меня коснулся. Не прерывая разговора, он осторожно улыбнулся,показав исключительно белые и ровные зубы. Этот, подумала я, знал, на что яспособна. Этот не стал бы меня недооценивать, как постоянно делал Джонатан. Ихотя приятно было, что меня для разнообразия принимают всерьез, лучше бывсе-таки, если бы Квен был таким же эгоцентристом и шовинистом, как Джонатан.

Трент как-то сказал, что Квен хочет взять меня в ученицы –после того, как он преодолел свое желание убить меня за проникновение в домТрента. Интересно, сколько бы я прожила при таком учителе.

Выглядел Квен примерно на столько, сколько было бы сейчасмоему отцу, если бы он был жив. Очень темные волосы завивались у него надушами, зеленые глаза будто постоянно следили за мной, и была у него балетная грация,которая, как я знаю, приходит от постоянных занятий боевыми искусства-ми.Одетый в черную форму охранника без знаков различия, он выглядел как созданиеночи. Чуть-чуть повыше, чем я на каблуках, но под слегка морщинистой кожей былитакие мышцы, что я вздрагивала. Пальцы по клавиатуре двигались быстро, а взглядпо комнате – еще быстрее. Единственный я у него заметила недостаток – легкаяхромота. И у него, в отличие от всех прочих в этом помещении, кроме меня, небыло на виду оружия. Рядом со мной стоял капитан Эдден. В своих обычных штанаххаки и белой рубашке выглядел он приземистым, но ловким. Гленн был в другомкостюме, тоже черном, и старался выглядеть собранно, хотя явно нервничал. Эддентоже беспокоился, потому что, если мы ничего не найдем, то мордой об столприложат его.

Я подтянула сумку повыше, переступила с ноги на ногу. У меняс собой была куча амулетов, предназначенных, чтобы найти доктора Андерс живуюили мертвую. Гленну пришлось подождать меня, пока я их создавала, используя какфокуси ующий объект бумагу, на которой она записала свой адрес. Если здесь отнее есть хотя бы коробка от ботинок, амулеты начнут светиться красным. Вместе сними был еще и амулет лжи, очки в металлической оправе, позволяющей видетьсквозь лей-линейную маскировку, и амулет для обнаружения чар. И я собираласьвоспользоваться встречей с Трентом, чтобы посмотреть, не скрывает ли он своювнешность чарами. Никто не может выглядеть так хорошо без некоторой помощи.

Снаружи на парковке возле сторожки стояли три фургона ФВБ.Двери их были открыты, и офицерам, ожидающим в не по сезону теплый день, быложарко. Ветерок от крыльев Дженкса шевелил прядь у меня на шее.

– Ты его слышишь? – спросила я шепотом, когда Квенотвернулся и стал говорить в телефон.

– Еще как, – ответил пикси вполголоса. – Онговорит с Джонатаном. Квен сообщает, что находится в сторожке с тобой иЭдденом, что у вас есть ордер на обыск всего имения и что, черт побери, пустьпойдет и его разбудит.

– Его – в смысле Трента? – уточнила я, и серьгакачнулась, когда Дженкс кивнул. Я посмотрела на часы над дверью – началотретьего. Самое время.

Квен повесил трубку, и Эдден прокашлялся. Охранник Трентасовершенно не старался скрыть от нас свое неудовольствие. Легкие морщинки налице у него стали глубже, он сжал зубы, зеленые глаза посуровели.

– Капитан Эдден! Мистер Каламак выражает весьмапонятное недовольство и хотел бы поговорить с вами, пока ваши люди будут вестиобыск.

– Разумеется, – ответил Эдден, и я издала тихийскептический звук.

– С чего это вы такой покладистый? – тихо спросилая, когда Квен пропустил нас через тяжелую дверь из стекла и металла обратно напалящее солнце.

– Рэйчел, – выдохнул Эдден напряженнымшепотом, – ты будешь вести себя мило и любезно, или тебе придется ждать вмашине.

Любезно, подумала я. С каких это пор отставные «морскиекотики» стали любезными? Упрямые, агрессивные, политически корректные допедантичности… а, это он политкорректность и проявляет.

Эдден наклонился ко мне, придержав для меня дверь фургона.

– А потом мы его гвоздями прибьем к дереву, –подтвердил он мои подозрения. – Если Каламак ее убил, мы еговозьмем, – сказал он, глядя на Квена, который садился в Фургон –принадлежащий имению. – Но если мы ворвемся как штурмовая группа –присяжные его отпустят, даже если он признает себя виновным. Процедура решаетвсе. Я перерыл движение. Никто не выедет оттуда без обыска.