Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

Она вышла из машины. Захлопнула дверцу. И, насвистывая, отправилась к станции метро.

Йонатан

15 января, понедельник, 12 часов 03 минуты

Женщина в «Мустанге» настолько отвлекла Йонатана, что сначала он по ошибке сел в автобус № 37 и догадался об этом только на конечной остановке, в Шенефельде.

Когда Йонатан в начале первого вошел в комнату отца в «Зонненхофе», Вольфганг Гриф стоял возле окна и смотрел на улицу. Редкое зрелище. И к тому же обнадеживающее. Пожалуй, Йонатан застал отца в один из лучших его дней.

– Привет, папа! – поздоровался он.

Вольфганг Гриф обернулся и улыбнулся ему.

– Привет, сын мой! Чудесная погода сегодня, правда? – сказал он, кивком указав на окно.

– Да, – согласился Йонатан.

Хотя небо было затянуло тучами и на улице было темновато, по крайней мере, хоть дождь не лил. В отношении Гамбурга, да еще в январе, да при хорошем настроении погоду действительно можно было назвать чудесной.

– Как обстоят дела у твоей матушки? – спросил отец, садясь в вольтеровское кресло.

Мужество покинуло Йонатана. Значит, все же день был не настолько хорош. К этому времени Йонатан уже распрощался с мыслью, что София могла оказаться в Гамбурге и подбросить ему, своему сыну, ежедневник. Он считал это невозможным: его мать не говорила достаточно хорошо по-немецки и не смогла бы правильно расставить все запятые в тексте. Нет, ежедневник заполнил кто угодно, но только не она. Желание-порыв – отец этой мысли. Именно это произошло с Йонатаном.

– Ты имеешь в виду Софию? – переспросил он.

Может, отец говорил о какой-то другой женщине, и Йонатан просто не мог сообразить, о ком идет речь?

Вольфганг Гриф весело рассмеялся:

– А у тебя есть еще какая-то мать?

– Нет, – ответил он. – Разумеется нет.

– То-то же. Так как у нее дела? Она еще заходила?

– Папа…

Йонатан запнулся. Что же ему на это ответить? И он решил поучаствовать в этой невинной игре.

– Да, заходила, – произнес он.

– Как хорошо! – обрадовался отец. – Тогда мы могли бы вместе совершить прогулку. Я бы с удовольствием выпил кофе с пирогами в «Виттхюсе», возле парка Хирш.

Он в предвкушении облизнулся.

– Да, хороший кусок тертого вишневого пирога – то, что мне нужно сегодня!

– Хорошая идея, папа, – сказал Йонатан, едва сдержав вздох разочарования. – Мы непременно так и сделаем.

– Будем надеяться, что твоя мать скоро придет.

– Хм.

Йонатан тоже сел. Он только что радовался, что наконец добрался до дома престарелых, а теперь ему казалось, что уже можно и уезжать. Только в этот раз на такси.

Но Йонатану хотелось быть последовательным. Отец пребывал в хорошем расположении духа, а это уже немало. Его настроение напрямую зависело от состояния рассудка, и этот факт очень печалил Йонатана. Он не знал, что лучше: мрачный отец в своем уме или отец, непринужденно веселящийся, словно маленький ребенок.

– Какие у тебя новости? – поинтересовался Вольфганг Гриф.

Йонатан ненадолго задумался. Есть ли смысл переходить в наступление? Он понимал: это рискованное предприятие, вероятно, безнадежное. Но он, по крайней мере, должен был попытаться.

– Я бы хотел поговорить с тобой об издательстве, – начал Йонатан.

– Давай, мой мальчик! Дела идут?

– Честно говоря, не так чтоб очень хорошо.

Отец посмотрел на него непонимающе, словно Йонатан ответил на иностранном языке.

– Что ты имеешь в виду?

– У нас есть некоторые проблемы с уровнем продаж.

Глаза Вольфганга Грифа превратились в щелочки:

– Расскажи поподробнее об этих «некоторых проблемах»!

– Ну, в общем, выполнение программы продвигается очень слабо.

– Как это выражается в цифрах?

Удивительно! Это было просто удивительно! Отец только что пребывал в состоянии блаженного слабоумия, и вдруг в нем словно кто-то включил свет. Вольфганг Гриф будто проснулся: отчетливо прорезалась «злая» морщинка на лбу. Он не отрывал от сына своих серо-голубых глаз. Этого взгляда Йонатан боялся всю свою жизнь.

– У нас обвал в тридцать процентов, который…

– Тридцать процентов? – крикнул отец. – Покажи мне последние данные!

– Я сегодня их с собой не взял, но…

– Как ты можешь появляться здесь с такой информацией, не взяв с собой нужных документов?! – бушевал отец.

– Папа, это…

– Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что происходит? Ты же деловой человек!

– В общем, я…

– Ох, что же я так разволновался? – Старик покачал головой. – Было же ясно, что у тебя нет ни малейших задатков руководителя. Мне не стоило снимать с себя оперативное управление!

– Ну правда, это…

– Что говорит на этот счет Маркус Боде? – перебил его Вольфганг Гриф.

– В том-то вся загвоздка, – ответил Йонатан. – Боде считает, что мы должны включить в программу несколько популярных позиций. Вот как раз вчера мы ходили с ним на литературный вечер Себастьяна Фитцека…

– Фитцек? Ты только что упомянул Фитцека?

– Да, упомянул.

Йонатан решительно расправил плечи. Он не позволит, чтобы слабоумный отец и дальше вел себя с ним как с ребенком. В конце концов, Йонатан – солидный мужчина!

– И если бы ты там присутствовал, то изменил бы о нем свое мнение. Мне кажется, если бы мы взялись издавать таких авторов, это было бы просто…

– Йонатан! – перебил он сына. – Я прошу тебя! Ты ведь не собираешься на полном серьезе спорить со мной, стоит ли издательству «Грифсон и Букс» мельчать до уровня развлекательной литературы? Это же абсурд!

– Я не считаю это таким уж абсурдом, – возразил Йонатан.

И так было на самом деле, он больше не считал это абсурдом. Особенно после того, как отец прежде всего поинтересовался цифрами. Вольфганг Гриф был коммерсантом до мозга костей. Может, отец теперь не желал понимать, что цифры уже не те и что все меньше людей хотят платить деньги за высокую литературу? Разве не является задачей (нет, даже обязанностью) Йонатана вразумить отца?..

– Нет, мой мальчик, об этом нам вообще не стоит говорить. Принеси мне последние данные, и мы посмотрим, как нам поступать дальше.

– Но я думаю, что…

– А я думаю, что нет, – отрезал отец.

– Папа, я…

В дверь постучали. Спустя секунду в комнату вошла Рената Круг.