Почерк судьбы - Шарлотта Лукас

– Мне очень жаль, – тихо произнесла она. – Я бы хотела, чтобы с тобой этого никогда не произошло.

– Да. Я бы тоже этого хотела.

Йонатан

16 марта, пятница, 14 часов 23 минуты

– La professoressa e nell’aula. Anche nell’aula sono gli studenti[52]. – Йонатан старательно выговаривал фразы.

Хотя он и не мог представить себе ситуацию, при которой ему придется объяснять итальянцу, что в аудитории находится не только преподавательница, но и – какой сюрприз! – еще и студенты. Разве это и так не понятно?

Наверняка создатели курса итальянского языка, который Йонатан скачал на телефон, ничего плохого не планировали. Они лишь пытались с помощью преподавательницы, студентов и аудитории вдолбить в голову Йонатана проклятые итальянские предлоги. Nel, sul, dal, nella, sulla, dalla жужжали у Йонатана в голове, пока он пытался как можно четче произнести фразу. Одновременно он задавал себе вопрос, не лучше ли было заказать курс в Народном университете[53]. Перспектива показалась ему малопривлекательной при мысли, что там придется сидеть за одной партой вместе с членами какого-нибудь Пиннебергского союза домохозяек (стереотипом меньше, стереотипом больше!). Две недели назад ежедневник посоветовал ему заняться изучением чего-то совершенно нового, и Йонатан остановился на электронном варианте курса языка.

У него неплохо получалось, и Йонатан сам был удивлен, как быстро он стал делать успехи. Он уже мог заказать комнату с душем («una camera con doccia»), попросить пепельницу («un portacenere»), хотя он и не курил, и негазированную воду без льда («una aqua liscia senza ghiacco»). К тому же он мог грамотно представиться («Mi chiamo Jonathan Grief») и объяснить, откуда приехал («Sono di Amburgo in Germania»).

Само собой разумеется, благодаря тому, что Йонатан в университете изучал латынь, ему относительно легко давался этот язык, за исключением предлогов, употребление которых было лишено всякой логики.

Возможно, его происхождение тоже сыграло какую-то роль. Иногда он даже вспоминал некоторые фразы из детства, хотя мать с ним разговаривала исключительно по-немецки: отец был против двуязычного воспитания и считал, что «мальчик прежде всего должен как следует выучить немецкий язык». София выучила немецкий уже будучи взрослым человеком, ее немецкий расценивался как «разговорный». Тогда она выполняла все указания мужа.

И только вечером, когда мать укладывала Йонатана спать, она несколько минут сидела у его постели и пела ему песни своей родины. «Se sei felice tu lo sai batti le mani», – звучал ее теплый голос в воспоминаниях Йонатана. Если ты счастлив, то хлопни в ладоши!

Йонатан вроде бы был счастлив. Не так чтоб без памяти и до поросячьего визга. Но когда он вспоминал, как жил после развода с Тиной (sic![54] и даже еще во время их брака, это совершенно точно), то сейчас ему было значительно лучше. Он был более довольным. Уравновешенным. Пребывал в ладу с самим собой.

Строго говоря, почти в ладу, потому что дела, касающиеся издательства, он еще не уладил. Йонатан просто не знал, какой путь для «Грифсон и Букс» лучше. Всякий раз он взвешивал аргументы «за» и «против» популярной литературы и всякий раз не мог принять решение.

Это значит, что сам он был нерешительным. И дело тут было не в репутации и традициях издательства, а исключительно в его деловых качествах.

И он совсем не был уверен, что публикация нескольких популярных романов позволит издательству выйти из затруднительного финансового положения.

Нет, такое рискованное предприятие может и вовсе ухудшить ситуацию, если рынок и читатели не примут новшества. Вдруг над ними начнут смеяться и говорить: «Не садись не в свои сани!» Это как если бы великая Берлинская филармония предложила программу, составленную из популярных мелодий. Сразу стали бы раздаваться возмущенные голоса в культурной среде! Йонатан также очень сомневался, что после этого улучшатся показатели продаж в части их претенциозных проектов.

Маркус Боде представил ему на рассмотрение предложение создать новое дочернее предприятие – издательство, выпускающее беллетристику. Все возражения Йонатана и его заявление, что это не что иное, как лицемерие, коммерческий директор отмел со словами: «Ах, все так делают!» Он объяснил, что имеет смысл сначала прозондировать рынок, а потом детально обсудить дальнейшие шаги.

Преисполненный энтузиазма, Маркус Боде уже начал действовать и стал запрашивать рукописи у различных агентств, хотя Йонатан еще не пришел к окончательному решению. Один агент, позвонив Йонатану, растерянно спросил, стоит ли воспринимать серьезно запрос его коммерческого директора, потому что Маркус Боде в электронном письме попросил его подыскать несколько хороших бульварных романов из серии «Love & Landscape», «Happy Tears», «Urban Fantasy» и «Cosy Crime»[55]. Агент просто хотел убедиться…

– Ох, это, должно быть, какое-то недоразумение!

Йонатана чуть не стошнило от слов литературного посредника, такими отвратительными показались ему названия жанров. Cosy-Crime? Приятный детектив? Что, простите, это должно означать?

– Так мне не отправлять рукописи? – поинтересовался агент.

– Э-э-э, нет, то есть да, – попытался выкрутиться Йонатан.

– Значит, мне что-нибудь отправить?

– Да, пожалуйста, присылайте.

– У вас все в порядке?

– Да, дела идут наилучшим образом! – Он откашлялся. – Мы просто сейчас пробуем что-то… что-то новенькое. Ну, это вроде… литературного эксперимента.

– Ага, – агент замялся. – Хорошо, тогда я в ближайшие дни отправлю несколько проектов вам и господину Боде.

«Проекты» так и лежали нетронутыми на письменном столе Йонатана – пять толстых рукописей с многозначительными названиями «В золотом пекле степи», «Заговор примадонны»… Даже если бы эти произведения вышли из-под пера самого Губертуса Крулля, такие названия были просто невозможны!

И, словно этого было недостаточно, Маркус Боде, войдя в раж и, очевидно, пребывая в состоянии эйфории, приобрел все романы из списка двадцати бестселлеров в твердой и мягкой обложках. «Все в двух экземплярах, – гордо заявил он Йонатану. – Чтобы мы оба смогли иметь представление». Он три недели назад принес ему две больших картонных коробки с книгами. На слабые протесты Йонатана, что стоит подождать конца финансового года, чтобы четко понимать, как обстоят дела, Боде заявил: «Ведь не помешает это прочесть. В случае плохого исхода мы сразу сможем определиться». Потом он, улыбаясь, вынул из картонной коробки одну книгу и вручил ее Йонатану.