Авиатор: назад в СССР 12 - Михаил Дорин

и неся вахту. Слишком много секретного взяли мы с собой в этот поход.

Когда мы с Сашей подошли к самолётам, нас уже ждали остальные испытатели.

От КБ Сухого в поход выделили лётчика Олега Печку. Помимо Белевского, на истребителях Су-27К будет летать ещё Виктор Тутонин. Это сослуживец Александра по испытательному центру в Феодосии.

— Серый, а чего это нашего Николя не взяли поздороваться? — улыбался Печка.

Олег выглядел как настоящий плейбой. Ему бы в голливудских фильмах играть. Плечистый, накаченный и с белоснежной улыбкой. Почти Морозов до его ссылки в Комсомольск.

— Он устраняет последствия своей самоуверенности, — ответил Саня.

— Как говорят у нас на флоте, хочешь плавать на «авось» — лучше сразу море брось, — высказался Тутонин.

Как оказалось, Виктор — человек-энциклопедия. Мне даже не пришлось ему объяснять особенности новых комплексов радиоэлектронной борьбы. Он уже их испытывал и знает чуть ли не лучше меня. Смуглый и постоянно улыбающийся.

В процессе разбора аппаратуры и проверки самолётов, мужики задавались вопросом о секретности работы нашей группы.

— Ты тоже не понимаешь, зачем нас, гражданских, привлекли? — тихо спросил у меня Печка, когда я знакомился с новой кабиной Су-27К, оснащённой новыми дисплеями, схожих с теми, что на МиГе.

— Серийные Су и МиГ не имеют такой аппаратуры, как на наших самолётах. Думают, что мы будем действовать более скрытно и много данных принесём разведке. И не забывай, что в полку у Реброва не так уж и много опытных ребят.

— И всё? Я не первый год «в армии», так сказать. Не понимаю, чем результат наших разведывательных полётов будет лучше работы, например, Ту-95, — улыбнулся Олег.

— Я тоже.

Ничего я про нашу задачу толком и не знаю. Кроме общих фраз, никакой конкретики от Бурченко не услышал во время нашего разговора в кабинете Горшкова и Чистых прудах.

В конструкторском бюро, когда меня направляли в командировку, разговоры были только об испытаниях в боевой обстановке. Инженеры озвучили список оборудования, который будем опробовать. Вооруженцы из соответствующих фирм намекнули, что перспективные образцы, возможно, предстоит применить.

Только против кого? Единственный наш противник зовётся 6й флот ВМС США. Либо мы будем втянуты в очередной локальный конфликт, либо окажемся в эпицентре подобия Карибского кризиса.

— Значит, сделайте то, незнамо что. Ой, не нравится мне это всё, — возмутился Олег.

— А выполнить придётся, — ответил я.

Тут за спиной Печки показалось знакомое лицо. Средних лет человек в тёмном, потёртом комбинезоне техника залез по стремянке на соседний самолёт.

— Олег, рассказываешь о нашем аппарате? — улыбнулся он.

— Конечно, Андрей Викторович, — кивнул в мою сторону Печка. — Ты знаешь товарища Бурченко?

— Ещё бы, — улыбнулся я.

Интересно, а под какой «легендой» на корабле состоит Андрей Викторович.

— Он, пожалуй, единственный знает весь расклад, — посмеялся Олег.

— Сомневаюсь. Он только куратор. Деревянное древко, если хочешь. А мы с тобой — наконечник копья.

Первый рабочий день на корабле закончился вечерним проходом через Босфор и Дарданеллы. Это проливы, отделяющие Средиземное море от Чёрного. Некая граница, за которой единственной нашей защитой будет 5я оперативная эскадра во главе с вице-адмиралом Седовым.

К турецкому проливу шли 20-ти узловым ходом. На закате показались предместья Стамбула, а затем и его знаменитый мост через Босфор, на подходе к которому, к нам пристроился тихоходный корабль с советским Военно-морским флагом.

«Леонид Брежнев» несмотря на свои огромные размеры, прошёл через пролив. Всё это напоминало древнюю легенду про Сциллу и Харибду. Положение трудное, но не безнадёжное.

Позади остался и мост, а также несколько военных судов турецких ВМС. Рядом только разведывательный катер под красным флагом с полумесяцем. Один из офицеров корабля, стоявший со мной рядом, сказал, что это уже привычное сопровождение. До сегодняшнего дня этому капитан-лейтенанту приходилось проходить эти проливы на других кораблях.

— Я думал, что нас будут сопровождать как-то надёжнее, — улыбнулся он, когда вдоль борта сновали ещё несколько мелких катеров.

Кто-то даже фотографировал и приветствовал взмахами рук. Чувствовалось, что владельцы судёнышек поражены необычными контурами «Леонида Брежнева».

Вот и ещё один день в походе подошёл к концу. Проходя мимо помещения, где проходила подготовка лётчиков авиагруппы, я не мог не заглянуть внутрь.

Тихо открыв дверь, тут же чуть не оглох.

— Гудок твой залеплю, если будет хоть что-то подобное, ферштейн шпильки-вильки⁈ — громко высказывал недовольство подчинённому Ребров.

Один из лётчиков стоял лицом ко всем присутствующим около доски с навигационными данными. Сразу видно, что в чём-то серьёзном провинился.

Ребров взглянул в мою сторону, но я решил тихо закрыть дверь. Не первый раз уже слышу о каких-то проблемах в полку Вольфрамовича. Хотя, в какой воинской части на бывает проблем!

В нашей каюте ещё продолжал гореть свет. Саня настроился на какое-то турецкое радио, а Коля протяжно всхрапывал. За что и получал пинка от Белевского.

— Хоть кляп ему суй, — возмущался Саня.

Сняв ботинки, я прилёг на кровать, чтобы почувствовать её удобство. Вполне себе мягко. Если вспомнить, где мне приходилось спать во время командировок в прошлой жизни, то это ортопедический матрас прямо.

Я прикрыл глаза. В памяти попытался восстановить образ супруги и последнего вечера перед отлётом. Наверное, каждому кто в море, в такие минуты, представляется его дом, любимые и близкие.

Помню, как перед отлётом пообещал жене по возвращении подарить «десятки приливов» из сирени. А когда они отцветут, то устроить «цунами» из тюльпанов и роз. Вера, конечно, только посмеялась над этим. Сказала, что боится таких «цветочных катаклизмов».

Дверь каюты скрипнула, и я открыл глаза. К нам заглянул Бурченко.

— Товарищи, готовность 30 минут, — произнёс он и закрыл дверь.

Быстро взглянул на часы, чтобы наметить начало отсчёта. Стрелка указывала на 6.00. Кажется, началось!

По кораблю разнеслась сирена. Саня подскочил быстрее всех и направился к шкафу. Морозова пришлось слегка растолкать, чтобы