Эхо чужих желаний - Мейв Бинчи

Анджела давным-давно предупредила Клэр о рисках. Когда ты уезжаешь из дома на учебу, то, вернувшись, питаешь завышенные ожидания и неизбежно испытываешь разочарование. Так было, когда Клэр возвращалась домой из безукоризненно чистой монастырской школы и делила комнату с Крисси. Сейчас все было точно так же. После знакомства с Эмер и Кевином, которые относились друг к другу и ко всем окружающим с уважением и чуткой заботой, день в кругу семьи показался скучным и тягостным.

Клэр вспомнила, как Мэри Кэтрин где-то вычитала, что на Рождество больше людей подумывает о самоубийстве, чем в любой другой день. Клэр не собиралась к ним присоединяться. Положив локти на стол, заваленный грязной посудой и обертками от подарков, которые вручала только она, Клэр изобразила на лице широкую улыбку.

– Давайте расскажем историю о привидениях, – предложила она.

– Кто знает хотя бы одну? – спросил отец.

– Мы можем ее сочинить по ходу дела, каждый добавит по чуть-чуть. Начинай ты, Крисси.

Но Крисси не собиралась в этом участвовать и запротестовала:

– Я не умею сочинять истории о привидениях.

– Умеешь. Просто начни.

Остальным не терпелось приступить к рассказу.

– Давным-давно жил-был призрак, у которого была отвратительная сестра, – начала Крисси. – Еще у него было четыре брата, с ними все было в порядке, но сестра была просто ужасна…

У доктора Пауэра в окне всегда стояла рождественская елка. С той стороны, где ее было видно с дороги. Под ней лежали подарки от Ноланов, присланные по почте из Дублина, а также от кузенов, кузин и друзей из разных уголков страны. Дэвид положил туда же свои подарки, завернутые в красную гофрированную бумагу с силуэтом Санта-Клауса.

Дэвид посмотрел на аккуратно подписанные свертки, а потом окинул взглядом столовую, уставленную сверкающим стеклом и серебром, украшенную остролистом и рождественскими хлопушками. Комната казалась холодной и пустой. Дэвиду не нравилось, что Нелли сидит на кухне, хотя он знал, что горничная никогда не присоединится к его семье по собственной воле. Он ненавидел игры, возню с хлопушками, анекдоты и восклицания по поводу подарков. Если бы они знали, какие дома ему приходилось посещать в Дублине во время практики, то сочли бы подобные развлечения убогими. Отец не мог этого не понимать.

Они сходили на мессу, дыша прохладным рождественским воздухом. У всех было хорошее настроение, несмотря на ветер. Доктору Пауэру пришлось осмотреть молодую женщину, упавшую в обморок после трехмильной прогулки натощак холодным утром.

– Но разве я не должна была поститься и поспеть к причастию рождественским утром? – сказала женщина, уловив в голосе доктора упрек.

– Конечно должны. Это именно то, что нравится видеть Господу в день рождения – как люди готовы угробить себя ради Него, – пробормотал доктор Пауэр.

Весь день Дэвид находился в центре внимания. Всем не терпелось узнать, что думает Дэвид и чего хочет. Не пора ли поесть, по мнению Дэвида? А выпить по бокалу шерри? Не хочет ли Дэвид открыть подарки? Ему точно понравился свитер? Если свитер маловат или не того цвета, его можно поменять.

Сначала они съели суп и маленькие гренки, а потом нарезали индейку. Дэвид уверен, что не хочет ножку? Спасибо, грудки вполне достаточно.

Они захлопали в ладоши, когда на праздничном пудинге вспыхнуло пламя, и подняли бокалы за хороший год, оставшийся позади, и за год, который вот-вот начнется. Молли Пауэр задалась вопросом, сидят ли сейчас Ноланы за рождественским столом в Дублине, и они подняли тост за Ноланов.

– Мать Джеймса становится очень странной на Рождество, – сказал Дэвид, чтобы поддержать разговор. – Кажется, в прошлом году она не снимала с головы косынку во время праздничного ужина.

Доктор Пауэр расхохотался:

– Она объяснила почему?

– Ну, когда Кэролайн спросила ее, она ответила, что с потолком может случиться все, что угодно. Думаю, они больше не спрашивали.

Вспоминая этот случай, Дэвид улыбнулся, а отец сказал:

– Мне не нравится, что ты рассказываешь о Шейле подобные истории. Она не такая, как все, необычная, только и всего, а ты выставляешь ее чокнутой, когда так говоришь.

– По-моему, она все же слегка не в себе, – извиняющимся тоном сказал Дэвид. – Я хочу сказать, что она не опасна, но голова у нее работает плохо.

Доктор Пауэр нахмурился, и Дэвид понял намек.

– Извини, я просто пошутил. «Необычная» – это слово ей больше подходит.

Молли довольно улыбнулась. Ей не нравилось, когда ее подругу называли сумасшедшей.

Она передавала по кругу шоколадные конфеты с ликером, восторженно восклицая всякий раз, когда звучало название новой начинки. Выбрать ту, которая с киршем, или попробовать шерри-бренди? Какой напиток крепче? Дэвид подавил желание сказать, что в каждой конфете алкоголя не больше, чем в половине ложечки для яйца, поэтому крепость не имеет значения.

– Ты часто встречаешься с Кэролайн? – нарочито небрежным голосом поинтересовалась Молли.

– Не слишком, но я много занимаюсь, правда много. Обычно никто не верит, когда студенты говорят о себе такое. Мы с Кэролайн виделись на вечеринке как раз перед моим отъездом, она передавала привет вам обоим.

– Думаю, ей здесь нравится. По-моему, в душе она уроженка Каслбея. В рождественской открытке она написала, что зимой здесь, должно быть, чудесно. Очень мило с ее стороны, – снова закинула удочку миссис Пауэр.

– Наверное, ей нравится приезжать сюда на каникулы, – предположил Дэвид.

– Кто знает? Многие думали, что приедут сюда на каникулы, а в итоге остались здесь. – С этими словами доктор Пауэр похлопал жену по руке.

Дэвид ощутил острый приступ клаустрофобии. Родители словно заворачивали его в вату, стоило ему оказаться дома. Они планировали распорядок его дня, обсуждая, как он вернется полноценным врачом и будет помогать отцу; а теперь они подбирали для него жену.

– Пойду, пожалуй, прогуляюсь… вся эта еда… – пробормотал он.

Он поднялся, стремясь поскорее убраться из теплой комнаты, сбежать от запаха пирогов и пристального родительского внимания.

Бесполезно. Родители признали, что это отличная идея. Доктор Пауэр пошел за своей тростью, а Молли побежала наверх за пальто и перчатками. Дэвид отнес поднос с кофейными чашками на кухню. Там работало радио. Нелли клевала носом, примостившись возле большой плиты, а Бонс крепко спал, объевшись индейки.

Дэвид тихо поставил поднос на кухонный стол и обмотал шею шарфом.

Он корил себя за черствость и эгоизм, но ему очень хотелось иметь четырнадцать братьев и сестер, чтобы они разделили с ним обязательства перед родителями. Или пусть бы у него вообще не было отца с матерью, как у одного студента с его курса, который уехал на праздники в Бельгию с большой компанией англичан. Все знали, что английские девушки умеют веселиться на полную катушку, так что этот парень наверняка отлично проведет время.

– Дэвид, мы готовы, – позвала Молли, заставив всех в замешательстве встрепенуться: Дэвид очнулся от грез о путешествии в обществе попутчиц без строгих моральных принципов, а Нелли и Бонс – от снов, навеянных