Первая дочь - Эми Хармон

– Ты обещал мне, что вернешься.

– Не стоило этого делать.

– Ты самый сильный мужчина во всем Сейлоке. Если кто-то и может противостоять моему отцу, то это ты.

– Я один. И не могу в одиночку победить весь мир. Даже ради тебя.

– Тогда обещай мне…

– Больше никаких поцелуев.

Альба попробовала улыбнуться и не смогла. Но сил повторить его слова у нее не хватило.

– Моей матери было шестнадцать, когда она вышла замуж за Банрууда. Тени исполнилось четырнадцать, когда она впервые… познала мужчину. Ты знаешь, что я выросла, Байр. Те женщины, что еще остались в Сейлоке, в мои годы уже давно вышли замуж.

– Король будет ждать, пока не найдет самого выгодного жениха.

– Моя мать была дочерью короля. Она вышла замуж за ярла. Ты подходишь во всех отношениях.

– Только не Банрууду, – возразил он. Байр говорил очень убедительно, и с каждым его словом терзания девушки становились все сильнее.

– Но… ты ведь хочешь меня?

– В моей жизни нет места тому, чего я хочу. И никогда не было.

– Но… если бы ничего не стояло на нашем пути… ты бы захотел меня? – с трепетом в голосе спросила она, прижимая руки к груди, чтобы унять сердце. – Ты бы убежал со мной?

– Если бы ничего не мешало, то и убегать было бы не надо.

– Я спросила не об этом, – жалобно произнесла она, не в силах продолжить.

– Да. Да. Да, – прошептал он. – Да!

Байр смотрел на нее сверху вниз, крепко сжимал в руках тугую плеть своей косы. И вдруг Альба поняла, что он не сердится на нее. Даже не спорит с ней. Он спорит с собственной беспомощностью. Он вне себя от ярости из-за положения, в котором оказался. Он пробовал притворяться, потому что считал их любовь недозволенной. А она разрушила притворство.

Внезапно Байр поник, будто она нарисовала на его коже руну и вырвала из груди сердце. Упав на колени, он склонил голову к ногам Альбы, обхватил руками ее лодыжки и замер.

– Мое тело и сердце принадлежит тебе. Моя душа, мысли, мечты и жизнь – все твое. Я сделаю все, что ты попросишь. Все, что пожелаешь. – Он поднял на нее глаза. В них было столько же муки, сколько и в его голосе. – Но твой отец не позволит. Если он узнает, что я тебя люблю, мы оба обречены на страдания. Свои я вынесу, но не смогу перенести твои.

Альба опустилась перед ним, и его руки скользнули с ее лодыжек на бедра, а ее губы снова нашли его рот.

– Ты не сможешь уберечь меня от страданий, – простонала она, не отрываясь от Байра. – Я и так страдаю. Я вся сплошная боль. Но без Байра не будет Альбы, – прошептала она. – Ни сейчас. Ни потом. Никогда.

И под сенью теней, под негромкий шум водопада она успокоила его и заставила хоть ненадолго поверить в это.

КОРОЛЬ НЕ ВЕРНУЛСЯ. Ни через день, ни на следующий. Окрестности храма начали заполняться палатками и повозками торговцев, намеревающихся распродать свой товар за время состязаний. Не прошло и суток, как гору наводнили люди из кланов, и праздничная кутерьма, сопровождавшая королевский турнир, завертелась без короля. Храм распахнул ворота перед путешественниками, совершавшими ежегодное паломничество с целью вознести в его стенах молитвы богам. Хранители выслушивали жалобщиков, кающихся в преступлениях и приговоренных. Приехали трое ярлов – Айдан из Адьяра, Лотгар из Лиока, Йозеф из Йорана, – и Байр лично встретился с каждым из них. Уже распространились вести, что на берегах Берна высадились северяне, однако каждый ярл получил от короля заверения, что приняты меры для заключения соглашения, которое позволит избежать войны. По словам Дреда, в Долфисе таких заверений не получали. На закате второго дня прибыл Элбор; он сразу окружил себя вооруженной охраной и делал все возможное, чтобы не общаться с остальными ярлами. Бенджи из Берна отсутствовал.

Альба приветствовала толпу, подняв руки и гостеприимно улыбаясь. Она объявила открытие турнира для «всего народа Сейлока, его кланов и их цветов», и в голосе ее не прозвучало ни страхов, ни беспокойства. Байр наблюдал за ней с гордостью и благоговением. Люди называли ее принцессой Альбой, как привыкли, и бросали к ее ногам цветы, потому что любили. В начале каждого состязания она желала участникам «мудрости Одина, силы Тора и благословения от Отца Сейлока», и люди так старались, будто все три ее пожелания сбылись.

Уже на четвертый день турнира, далеко за полдень, со сторожевой башни прозвучал одинокий рог и раздался крик:

– Король вернулся! Готовьте гору для его величества, короля Сейлока Банрууда!

От королевской деревни и до Храмовой горы одна труба передавала сигнал другой, и пение каждой заканчивалось высокой вопросительной нотой. Приближаясь к горе, эти звуки становились все громче. Со стен замка им вторило пение рогов, подтверждающих, что послание услышано.

Все вокруг кишело людьми из кланов и жителями деревни, но состязания разом прекратились. Народ бросился к воротам, усеял склоны холма. Ни один клан не желал, чтобы его обвинили в неуважении к его величеству, и за считаные минуты дорогу обступили люди. Айдан, Лотгар, Йозеф, Элбор и Байр стояли на ступеньках дворца, самые доверенные воины держались за спинами ярлов. Хранители по обычаю в честь приезда монарха выстроились на ступенях храма. Среди людей, одетых в лиловое, пять дочерей выделялись только венцами из кос.

Королевская стража принялась расчищать просторный внутренний двор между храмом и дворцом, тесня любопытных на лужайки и участки вытоптанной земли, освобождая место для короля и его свиты. Возвращение монарха во время турнира вызвало непривычную для королевских стражников неразбериху, и в давке некоторые зрители валились с ног. Из-за стен, окружавших Храмовую гору, через ворота донесся нарастающий ропот. Казалось, толпу накрыла волна изумления, и уже передавались из уст в уста какие-то догадки и предположения.

Снова донеслись звуки рога, предупреждающие о приближении короля к воротам, и Альба поднялась на верхние ступени дворца во всех регалиях. Турнир она открывала в скромном белом платье и простом золотом ободке на лбу. Ясно, что Банрууд рассчитывал на более торжественную встречу. Венец принцессы представлял собой уменьшенную копию короны ее отца. Каждый из шести зубцов был украшен у основания и в навершии драгоценными камнями, соответствующими цветам кланов. Изумруды для Адьяра, рубины для Берна, сапфиры для Долфиса, оранжевые турмалины для Эббы, коричневые топазы для Йорана и золотистые цитрины для Лиока. Черный глянец ее королевской мантии, отороченной белым кроличьим мехом, не только контрастировал со светлыми волосами принцессы, но и подчеркивал сочетание темных глаз с золотистыми локонами. Ярлы и воины подвинулись, уступая дорогу, чтобы Альба могла сойти по ступеням, но она остановилась среди них. Байр стоял слева от принцессы, а ее дядя, Айдан из Адьяра, справа.

Альба не взглянула на Байра, но от ее прямой спины и всей стройной фигуры веяло напряжением. Лицо было сосредоточенно, руки прижаты к бокам; она не суетилась, не пускалась от волнения в болтовню, не крутила головой, не вытягивала шею. Должно быть, корона давила на голову, но Альба спокойно смотрела перед собой, ожидая, когда король со свитой въедет в ворота и предоставит ей возможность приветствовать его.