Карл Смелый. Жанна д’Арк - Александр Дюма

менее города были не особенно тронуты его мольбами и слезами, но, когда послы доложили, что король Франции берет на себя выплату жалованья наем­никам, это сразу все изменило! Получать четыре флорина в месяц! Да за такую цену герцог Рене мог бы заполучить всю Швейцарию, и ему пришлось сказать: «Довольно!»

Он набрал десять тысяч человек.

Но это было не все: этих десять тысяч человек еще надо было привести в Лотарингию, а дороги, поскольку был конец декабря, завалило снегом. И потом, король, конечно, давал деньги, но в его щедротах всегда было нечто от Гарпагона: он давал ровно столько, сколько сле­довало, но ведь на войне этого недостаточно, в особен­ности, когда имеешь дело с немцами, самым пьющим народом в Европе!

В Базеле, в день отправления, уже получив плату, швейцарцы потребовали надбавку к жалованью. Эта над­бавка должна была составить около тысячи пятисот фло­ринов, а Рене уже отдал свое последнее экю. Один пре­данный герцогу сеньор отдал своих детей в залог и под этот залог взял взаймы тысячу пятьсот флоринов.

Вы полагаете, что на этом дело закончилось? Ничего подобного: после надбавки настал черед t г ingeld, то есть денег на выпивку. Tringeld — это первое слово, которое вы слышите по приезде в Швейцарию, и послед­нее, которое вы слышите при отъезде оттуда. Рене уда­лось изыскать деньги на выпивку, и, наконец, он дви­нулся в путь.

Он шел пешком, одетый, как и его солдаты, и неся, как и они, алебарду на плече.

Однако, пройдя пять или шесть льё, наемники ощу­тили себя уставшими. Зачем идти пешком, когда рядом есть Рейн, который может везти их, да еще с такими удобствами?

В полном беспорядке они набились в суда, прихватив с собой продажных девок — получив деньги, эти горцы пустились в разгул, словно знатные сеньоры! Но Рейн покрылся льдинами, суда перевернулись, триста или четыреста человек утонули, а остальные, не зная, кого винить в случившемся, стали обвинять несчастного Рене.

У герцога Бургундского были в Нёвшателе люди, с которыми он поддерживал письменные сношения; они написали ему:

«Будьте покойны, швейцарцы никогда не прибудут».

Тем не менее они прибывали — медленно, с трудом, но прибывали. Зима, суровая для них, была столь же сурова и для герцога Бургундского. Страшная зима! Четыреста человек замерзли насмерть за одну только рождественскую ночь, многие отморозили руки и ноги. При этом жалованья солдатам не платили: дисциплина держалась лишь на брани и суровых наказаниях.

Один дворянин, устав от всех этих тягот, имел несча­стье сказать однажды:

— Если герцог так жаждет попасть в Нанси, его сле­дует засунуть в пушку и запустить туда.

Эти пересуды дошли до Карла, и он приказал повесить несчастного шутника.

Тем не менее герцог уже начал терять присутствие духа, как вдруг какой-то гасконец, бежавший из Нанси, сообщил ему, что там уже съели лошадей и принялись за кошек и собак.

Это побудило его продолжать ждать.

Пока длилось это ожидание, он совершил еще одну казнь, которая дорого ему обошлась.

Несколько дворян из военной свиты герцога Рене, попытавшихся проникнуть в осажденный город, были захвачены бургундцами.

Карл приказал повесить их.

Один из них, Сиффрен де Баски, попросил, чтобы его отвели к герцогу, поскольку, по его словам, он должен был раскрыть ему секрет особой важности.

Секрет заключался в том, что фаворит Карла, италья­нец по имени Кампобассо, предводитель отряда наемни­ков, предал его.

На самом деле, Кампобассо предал его дважды: во-первых, он предложил королю Франции взять на себя убийство герцога Бургундского. Бог мой, да король Франции охотно принял бы это предложение: в подоб­ных щекотливых случаях король не испытывал больших угрызений совести; однако он не мог вообразить, что итальянец настолько подл, и подумал, что герцог хочет вытянуть из него с помощью Кампобассо какое-нибудь письмо, которое опорочило бы его в глазах всего христи­анского мира. И потому, вместо того чтобы ответить Кампобассо, король написал непосредственно герцогу, уведомив его о полученном предложении и призвав его к бдительности.

Герцог, не допускавший мысли, что короля так заботит его здоровье, отказался поверить этому разоблачению.

Однако Кампобассо пришлось оставить всякую надежду получить поддержку с этой стороны.

Тогда он обратился к герцогу Рене и предложил ему — разумеется, за плату — помочь одержать верх над про­тивником.

Рене не стал связывать себя никакими обязательствами и ответил достаточно уклончиво, что судить обо всем можно будет по результатам.

Именно эту измену и хотел раскрыть герцогу Сиффрен де Баски; однако граф де Кампобассо, бодрствовавший в палатке своего господина, ответил от его имени, что Сиффрен должен быть повешен незамедлительно.

Приказ был исполнен.

В распоряжении Рене находились сто двадцать плен­ников под охраной бастарда Водемонского; узнав о казни Сиффрена де Баски, он приказал повесить этих сто два­дцать бургундцев, что и было тотчас исполнено.

Над головой каждого из них прикрепили следующую надпись:

«Вследствие величайшей бесчеловечности и омерзитель­ного убийства достойного Сиффрена де Баски и его това­рищей, взятых в плен, когда они верой и правдой служили своему господину, герцогом Бургундским, который в своей жестокости неспособен воздержаться от пролития чело­веческой крови, мне приходится окончить здесь свои дни!»

«Игра мужиков — игра кулаков», — гласит старинная пословица; что же сказать об играх принцев, оценива­ющих свои очки числом повешенных!

Двадцать шестого декабря Карл пошел на приступ, но штурм был отражен. В тот же день Рене вышел из Базеля со своей армией, чтобы, наконец-то, прийти на помощь своему славному городу Нанси.

Четвертого января 1477 года он переправился через Мёрту и оказался не более чем в двух льё от осажда­ющих.

Через два дня после того, как стало известно о при­ближении лотарингской армии, Кампобассо покинул герцога Бургундского; правда, перед этим предатель получил заверение, что город Коммерси, который ему сначала подарили, а потом у него отняли, перейдет к нему окончательно.

Уезжая, он оставил в лагере людей, которым было поручено кричать «Спасайся, кто может!», и другие, на которых было возложено еще более неблаговидное пору­чение.

В том положении, в какое он себя поставил, для него было крайне необходимо, чтобы Карл Смелый умер. Тем людям, которых Кампобассо оставил в лагере, и было поручено позаботиться об этом.

Кампобассо отошел на два льё от города, к мосту у Буксьера: через этот мост должна была отступать бур­гундская армия; итальянец устроил там