Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских. - Теофил Лапинский

Я описываю эти сами по себе незначительные сражения так подробно потому, что они были первыми, которые мы провели вместе с абазами против русских, первые, в которых русские увидели действующую против них артиллерию, и еще потому, что я хочу дать читателю представление о способе ведения войны горцами. Я сделал одно наблюдение, наполнившее меня большой надеждой на будущее, а именно: если бы мне удалось сформировать польские пехотные и кавалерийские отряды, то абазы никогда не оставят без поддержки регулярную армию, но будут за ней в бою всюду следовать и убедятся в необходимости правильной военной организации и планомерного ведения войны. Я могу без преувеличения сказать, что если бы в обоих сражениях 19-го и 28 апреля у нас была рота пехоты и пол-эскадрона кавалерии регулярных войск, чтобы управлять массами абазов, то мы могли бы уничтожить и взять в плен столь неосторожно расположившийся русский корпус силой приблизительно 5000 человек; но так мы сумели с почти с 18 000 храбрых и решительных, но очень плохо руководимых и непослушных абазских воинов причинить русским только очень незначительный урон. Неприятель в тот же день свернул свой лагерь и отступил назад, на северный рукав реки Кубани, оставив два казачьих полка, один батальон пехоты и восемь орудий для охраны и защиты обоих бродов. О новой атаке на остров в настоящий момент не могло быть и речи. Я с нетерпением ждал прибытия второго транспорта из Константинополя и хорошо понимал, что со средствами, которыми я располагал, нельзя и думать о серьезном сопротивлении русским.

Между тем наш лагерь на Адагуме становился все меньше и меньше. Адыги хорошо питались, быстро израсходовали привезенные с собой припасы и стали расходиться по домам. Вдобавок они вообразили, что теперь пушки не позволят врагу проникнуть дальше и что совершенно излишне присутствовать при канонаде. Впрочем, адыг, который считает, что он далеко превосходит русскую пехоту и кавалерию, питает очень большое почтение к русским пушкам. Он полагает поэтому, что если он, несравненно более мужественный, боится пушек, то русские должны быть от них в смертельном страхе. Поэтому они возлагали так много надежд на два моих незначительных орудия.

К 1 мая я насчитал в лагере едва 3000 человек. Караулы и форпосты были организованы настолько хорошо, насколько это было возможно, и мы ежедневно беспокоили неприятеля несколькими орудийными выстрелами. Я не мог срыть до основания оставленное русскими предмостное укрепление, потому что как только я предпринимал эту попытку, неприятель открывал против нас огонь из нескольких орудий, которые наша слабая артиллерия не могла заставить замолчать; а абазы ни за что не хотели работать под неприятельским огнем.

4 мая, в час пополуночи, было сообщено о большом движении неприятеля на острове. Я мгновенно помчался к форпостам и увидел, что предмостное укрепление уже занято. Неприятельский отряд перебрался через реку в лодках, и русская артиллерия стреляла по всем направлениям, чтобы затруднить наше приближение к берегу. При лунном свете можно было также заметить, что неприятель занят наводкой моста. Мои четыре орудия и все находящиеся в лагере абазы уже прибыли, поэтому я немедленно атаковал предмостное укрепление. Абазы день ото дня становились все более дерзкими и смело пошли с шашкой и пистолетом в руках на окопы. Противник, находившийся там, встретил нас частым артиллерийским и ружейным обстрелом, но не небольшой огонь из укреплений, а внезапный гром приблизительно 30 орудий с правого берега реки, откуда нас осыпали градом ядер и гранат, принудил нас к отступлению. Мы теперь начали артиллерийскую перестрелку на далеком расстоянии, продолжавшуюся до самого рассвета. Как только стало светло, неприятель в составе четырех батальонов пехоты выступил под прикрытием своей многочисленной артиллерии через ближайший брод, в то время как 18 эскадронов казаков с шестью ракетометателями прошли верхний брод и стали угрожать нашему правому флангу.

В 5 часов утра русские закончили мост и отправили остальные четыре батальона на левый берег, где они построились колоннами справа от предмостного укрепления. В то время как около 40 орудий открыли продолжительный огонь по занятому нами лесу, восемь батальонов противника, стоявших на левом берегу, перестроились в штурмовые колонны и атаковали лес, предшествуемые густой цепью стрелков. Мои орудия дали еще несколько залпов, а потом я приказал совершенно вывести из боя два неповоротливых шестифунтовика, которые легко мог потерять, и остался только с трехфунтовиком и гаубицей, с которыми пытался то здесь то там сделать картечный залп. Абазская пехота защищала лес с дикой энергией. Адыги испустили свой пронзительный боевой клич, и после того, как русские проникли уже в лес, началось отчаяннейшее сражение.

Я приказал разделить немногочисленные боевые припасы между людьми, и они хотели хорошо их использовать. Дело часто доходило и до рукопашной схватки с холодным оружием. Адыги защищали каждое дерево, каждый овраг; многие карабкались на деревья и оттуда стреляли вниз. Фарис-бей казался в этот день умножившимся, и стойкое сопротивление адыгов в значительной мере является его заслугой. Я выделил лейтенантов Арановского и Штоха, так же как унтер-офицеров и солдат Мачинского, Новака, Орлинского, Пахолака, Даманского, Оссовского, Беднарека и Шципера, которые сопровождали меня, и приказал им руководить в бою адыгами. Эти молодцы выполнили свое задание с редким мужеством и величайшим самопожертвованием. Благодаря своим мундирам, которые их особенно выделяли [90], они в сильной степени были подвержены неприятельским пулям, но это не мешало им своим примером побуждать абазов к стойкой выдержке. Орлинский упал, пронзенный девятью пулями, все остальные были в большей или меньшей степени ранены. Все реже раздавались орудийные залпы, только еще слышались треск ружей, бой барабанов, автоматические возгласы «ура» московитских батальонов и дикий пронзительный боевой крик адыгов.

Это сражение в лесу продолжалось до 10 часов утра. Русские увидели, что чем глубже они продвигаются в лес, тем яростнее становится сопротивление и тем больше их потери, и начали возвращаться назад под защиту своих батарей. В сражении принимали участие с русской стороны около 6000, с нашей стороны – не больше 2000 человек. Если бы у нас было превосходство в силах, как 28 апреля, то неприятелю пришлось бы плохо; но русские обыкновенно бывают хорошо осведомлены о противостоящих им силах адыгов и пускаются только в надежные предприятия.

Абазская конница силой около 800 человек, которая составляла наш правый фланг, столкнулась с казаками и, несмотря на их значительное превосходство, отогнала их на правый берег. Казаки оставили в руках адыгской кавалерии 3 мертвых, 2 пленных и 2