Словно распустившийся цветок - Сири Митчелл

Отец улыбнулся и перегнулся через стол, чтобы потрепать меня по руке:

— Обо мне можешь не беспокоиться, Шарлотта. Мистер Тримбл окружил меня заботой и все устроил. Как бы там ни было, но я думаю, что ты будешь счастлива с этим человеком.

Но вопрос был не в том, буду ли я счастлива или нет. Вопрос заключался в том, что отец должен был понять, как несчастен будет он сам, если я выйду замуж. Но и эту мою последнюю надежду разрушил мистер Тримбл. Теперь отцу можно было не беспокоиться о письмах, счетах или статьях. Да, у него появился не столько напарник для проведения исследований, сколько секретарь, но зато он, похоже, вполне мог обойтись и без меня.

Все это время мистер Тримбл, оказывается, неотрывно наблюдал за мной.

— Итак?

— Что итак?

— Вы будете счастливы со своим промышленником?

— А почему я должна быть несчастлива?

— И вы действительно этого хотите?

— Именно об этом я и говорю, не правда ли? – Я с силой вонзила вилку в кусочек жареного мяса, чтобы подчеркнуть свою убежденность, а потом принялась столь же яростно жевать, дабы у него не возникло желания продолжать свои дурацкие расспросы.

Экскурсия Общества изучения живой природы утомила меня куда сильнее, чем я готова была признаться даже самой себе, и я рассчитывала хорошенько выспаться и на следующее утро встать попозже, но мне не дали ни минуты покоя. Планирование благотворительной экскурсии началось в тот же день. Прикативший в своем экипаже адмирал в мгновение ока домчал меня до Оуэрвич-Холла, при этом посоветовав мне избегать излишней суеты и волнений по пустякам.

Хотя я полагала себя не склонной к излишней аффектации, мисс Темплтон, напротив, на каждом шагу привлекала к себе ненужное внимание, посему я была настроена не слишком оптимистично. В конце концов, это была ее идея.

Итак, вот уже во второй раз мистер Стенсбери приветствовал меня в своей застекленной оранжерее:

— Похоже, это входит у нас в привычку, мисс Уитерсби.

— Вы совершенно правы.

— Более того, мне хотелось бы думать, что у нас с вами недурно получается. И мы должны приложить все усилия к тому, чтобы и дальше продолжать в том же духе.

— Не могу с вами не согласиться. Должны. – Его оранжерея всегда производила на меня приятное впечатление.

Жаркий румянец залил его и без того багровые щеки, и он предложил мне опереться на его согнутую в локте руку. Секретарь следовал за нами по пятам, слово в слово записывая все, о чем мы говорили.

— Итак, как вы полагаете, оркестр вполне можно разместить вот здесь? – Он указал на брешь в своих полках между орхидеями и невысокими пальмами в горшках.

— Думаю, это было бы прекрасно.

Не успели мы пройти и несколько шагов, как он вновь остановился:

— А прохладительные напитки и легкие закуски подавать вот здесь? Я могу приказать расчистить вот эту полку под Dieffenbachia[69].

— Видите ли, у них с листьев капает яд, если вы этого не знали.

— Не знал. Значит, цветы придется передвинуть.

— Или расположить буфет где-нибудь вон там. – Я жестом показала на дальний конец прохода.

— У фонтана? А не испортит ли влага кушанья?

— Пожалуй, действительно испортит. – Я вздохнула. – Я не слишком разбираюсь в подобных вещах.

— А мне кажется, вы прекрасно со всем справляетесь.

— Вы слишком добры ко мне. Кроме того, вы принимаете к исполнению свои предложения, а не мои.

— Как это невежливо с моей стороны.

— Зато практично. А вот если бы мы с вами говорили о размещении растений, то ситуация была бы совершенно другой. Тогда уже я могла бы посоветовать вам, как наилучшим образом расположить их, напоить и накормить, и вообще сделать счастливыми.

Он с видимым удивлением огляделся по сторонам:

— То есть, вы хотите сказать, что они могут быть еще счастливее, чем сейчас?

— Естественно, причем намного! Вашим пальмам не хватает света, а орхидеям досталось слишком много тени.

— Будь на то воля мисс Темплтон, она бы распорядилась сдвинуть все мои растения к водопаду, вокруг которого и расположила бы их эстетическим полукругом.

— Она действует исключительно из добрых побуждений.

По губам его скользнула легкая улыбка:

— Необыкновенная девушка, не правда ли?

Я не могла не согласиться. И вообще, мы, пожалуй, куда охотнее обсуждали мисс Темплтон, нежели предстоящий прием.

В конце концов он кивнул на окна, выходящие в сад, который сбегал по склону к реке:

— Вон снова показался адмирал.

Мой дядя расхаживал снаружи взад и вперед, сцепив руки за спиной и время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться рекой, воды которой поблескивали вдалеке.

Меня вдруг как громом поразила мысль о том, что он выглядит очень одиноким. Всеми покинутым и лишенным надежды.

— Мне кажется, он всегда смотрит куда-то вдаль, за горизонт.

— Полагаю, эта его привычка объясняется тем, что он всю жизнь провел в море. Я подумываю о том, чтобы предложить ему подзорную трубу.

— А она у вас есть?

— И даже две. Одна вырезана из слоновой кости, а другая, парная, – из черного дерева.

— Тогда вы непременно должны показать их ему.

— Сейчас распоряжусь, чтобы дворецкий отнес их. – Он что-то коротко бросил своему секретарю, и тот поспешно удалился в дом.

Мы вновь заговорили об угощении, музыке и прочих вещах, о которых я не имела определенного мнения, и вскоре я увидела, как дворецкий вручает адмиралу подзорные трубы мистера Стенсбери. Дядя тотчас же принялся вертеть их в руках, а потом и опробовал, причем неоднократно.

— Итак, мы обо всем договорились?

— Прошу прощения? – Я погрузилась в свои мысли и упустила нить разговора. Думала я об адмирале. Мне было его даже немного жаль. Казалось, здесь, на равнинах Чешира, он потерпел кораблекрушение. Хотя нельзя было сказать, что он выглядит совсем уж несчастным, но и за то, что он счастлив, я бы не поручилась.

Когда со всеми обсуждениями было покончено, я извинилась перед мистером Стенсбери, запахнулась в мантилью и вышла наружу, к дяде.

— Наверное, вы скучаете без моря?

— Гм?

— Хотите снова оказаться на борту корабля?

— Гм.

— Отсюда даже не виден океан.

— Нет. Пожалуй, так оно и к лучшему. Иначе я не находил бы себе места. Но ты забываешь об обратной стороне медали. Война. Смрад. Смерть. Впрочем, когда стоишь на палубе, а вокруг тебя нет ничего, только морская гладь… Конечно, я скучаю по морю. Но всегда наступает время, когда даже любимое дело предает тебя. – Он покосился на меня. – Некое ботаническое общество отказывается принимать безупречно написанную статью. Королева отправляет тебя на войну, чтобы поработить целый народ. – Он пожал плечами. – И тогда ты понимаешь, что должен уйти. Разумеется, это не означает, что ты разлюбил дело всей своей жизни. Просто настало время двигаться дальше. Когда ты не согласен с решениями, которые связывают тебя по рукам и ногам, то приходится искать применение своим талантам в другом месте.