В индейских прериях и тылах мятежников. (Воспоминания техасского рейнджера и разведчика) - Джеймс Пайк

Она как-то странно посмотрела на меня и в свою очередь тоже полюбопытствовала:

— Как ваше имя, незнакомец?

— Фрэнк Бартон, мадам, — не колеблясь ответил я.

— Откуда вы?

— Вако, Техас, — ответил я, а потом начал рассказывать ей о Техасе и его людях, о животноводстве, сельском хозяйстве, etc., и вскоре я поймал себя на мысли, что теперь я действительно говорю ей чистую правду.

Мы прекрасно поужинали и двинулись вверх по реке. Всякий раз, когда мы встречали дружески настроенных к нам людей, мы останавливались в их домах, а если случалось так, что высовываться нам не следовало, мы прятались в лесу. Иногда мы делали вылазки, крали цыплят и уносили их с собой в лес, а если их не было, брали свиней, а что касается хлеба, то мы никогда не думали о нем. Добравшись до подножия Блу-Ридж, мы обнаружили, что здешние жители очень тщательно охраняют свои запасы. Мятежники приказали им собрать весь скот, чтобы потом, спустя два-три дня, явиться и забрать его для нужд своей армии. Это был полковник Томас — знаменитый Билл Томас — командующий легионом индейцев — именно он отдал такой приказ, но люди, полные решимости отстоять свое добро, ответили Томасу в таких словах, что, если он хочет взять скот, пусть сам придет и сам его забирает. Я думаю, человек шестьдесят из них были способны взять в руки оружие и сражаться, если бы мятежники в целях наведения порядка вторглись на их землю, Грей и я присоединились к ним и очень много приложили сил, чтобы еще выше поднять их боевой дух. Мы заблокировали один из перевалов — тот, по которому через пару дней должны были пройти мятежники, но Томас, должно быть, узнав, что люди вооружились и ждут его, так и не появился.

Однажды мы затеяли стрельбу по мишеням и пригласили нескольких из этих горцев понаблюдать за ней — исключительно ради того, чтобы порадовать и приободрить их. Двумя пальцами — большим и указательным — Грей держал коробочку с откинутой крышкой, а я стрелял в нее, а потом, чтобы показать, насколько мы доверяем друг другу, мы поменялись ролями, и теперь я держал эту коробку — мишень для пули Грея. Стреляли мы с пятидесяти ярдов.

Рано утром 20-го мая мы начали подъем на Блу-Ридж — очень серьезная задача — трудная и утомительная. Когда стоя у его подножия, смотришь вверх, его вершина утопает в синей дымке, а когда уже на вершине, глядишь вниз, его подножие кажется сплошной синевой — вдвое, а может и более темнее небесной лазури.

Но вид с вершины этого хребта и в самом деле впечатляет. Повсюду горы и горы, их вершины словно намеренно стремятся вверх, чтобы полюбоваться на великое видение — Грейт-Смоки, что в Восточном Теннесси, и с той из них, на которой мы находились, он тоже был прекрасно виден. Очень часто случается так, что в долине идет дождь, а над вершиной хребта чистое небо и яркое солнце. Держа свой путь по самой кромке вершины Лонг-Ридж или, как называют его местные жители — «Коньку», мы просто поражались его высоте и необыкновенной форме — я считаю, это самое высокое место Аллеганских гор — мне так показалось, но если я неправ, настаивать не буду. Сам хребет у вершины невероятно узок — во многих местах не более 6-ти или 10-ти футов — западный склон, хотя и крутой, но по нему можно сойти вниз, а вот восточный его край — это просто обрыв, а за ним — двухтысячефутовая пропасть.

Одной из особенностей этих горного хребта является то, что оба его склона и вершина покрыты толстым слоем плодородной почвы — очень темного, можно сказать, черного цвета — но его вершины, тем не менее, настолько высоки, что деревья на них не растут.

Спустившись вниз и подойдя к восточному подножию хребта, мы оказались на берегу Таллула-Ривер — так назвали ее индейцы из-за ее необычных водопадов, пожалуй, самых высоких в этом штате — я не смог бы вспомнить ни одного, который мог бы сравниться со здешними. На участке в четверть мили находятся пять огромных порогов, их общая высота достигает четырехсот футов. Рев падающей с них воды слышен на невероятное расстояние, а потому неудивительно, что красные люди назвали эту реку Таллулой — «Громовой Рекой».

Мы дошли до ее слияния с Чаттугой, где в результате их соединения рождается Тугало, с помощью человека по имени Реми, которого мы наняли, чтобы он провел нас по самым опасным местам этой части штата — мы прошли 28 миль. Он был настоящим бродягой и истинным лоялистом — в самом прямом смысле этого слова. Недалеко от устья Чаттуги жил его брат — сын его — убежденный сецессионист, служил в армии мятежников. Он сражался в кавалерийском отряде Джорджа Янга, находившемся в Клейтоне, лишь в шести милях отсюда.

Двигаясь вдоль западных склонов Блу-Ридж мы очень часто выдавали себя за переодетых солдат-мятежников, но все же, в основном, за юнионистов — в зависимости от того, с кем мы встречались, или каковы были тогда наши интересы, но находясь с восточной стороны мы знали, что нам ничего не следует ждать хорошего от здешних жителей, если мы скажем им, что мы янки — ведь почти все они ненавидели нас — и поэтому мы почти везде представлялись возвращающимися в свой полк в Огасте мятежниками. По нашим словам мы служили в 4-м Кентуккийском кавалерийском (Конфедерация). Мы всячески избегали встреч, но если уж избежать такой встречи не удавалось, мы и рассказывали им эту простую и бесхитростную историю — всякий раз немного по-разному — и таким образом удовлетворяя их любопытство, приобретали их доверие.

Юный Реми благополучно и уверенно довел нас до дома своего отца, а утром, поднявшись очень рано, мы покинули его, сообщив его обитателям, что мы спешим в Уолхоллу на утренний поезд, но на самом деле, мы сразу же пошли к Тугало, где-то чуть ниже первых на нашем пути перекатов украли каноэ и без остановок плыли на нем до тех пор, пока не сели на мель, после чего нам пришлось бросить ее и выйти на берег, чтобы еще более отточить другие наши умения.

С рассветом мы укрылись в горах у Брасс-Таун-Крик — небольшой, знаменитой своими водопадами речушке. Путешествуя по реке и ночью, и днем — в зависимости от ситуации — мы, в конце концов, очутились в семи милях от Огасты. Однажды днем мы прошли по местности, густо заселенной индейцами полковника Билла Томаса — одни фермерствовали, другие пасли скот, третьи плели корзины или рыбачили. Извне казалось, что все очень заняты — большинство из этих индейцев получили серьезные ранения на службе мятежникам. Будучи признанными теперь непригодными к активной службе, они были отправлены в эту часть Южной Каролины для выздоровления и поддержания своего совершенно беспомощного народа. Это были чероки — всегда жившие на Такаседжи-Ривер и Квалла-Тауне, что на реке Квалла в Северной Каролине. Они были самыми несчастными из когда-либо виденных мною индейцев, они, похоже, окончательно утратили последние остатки характерной для их натуры железного свободолюбия, и я так понял, что даже дружба с белыми никак их жизни не улучшила.

Тугало — одна из самых красивых виденных мною рек. Она очень красиво обрамлена горами — они достаточно далеко от нее, а вот ее долина плодородна и очень хорошо освоена — в самом деле, некоторые из лучших плантаций и красивейших усадеб Юга находятся именно у этой реки этой реке. Время от времени ее — всегда чистая и прозрачная вода — течет плавно и медленно — в одних местах — но вдруг внезапно, на мелководьях — иногда тянущихся многие мили — она превращается в ревущий и бурно, с невероятной скоростью несущийся меж скал поток — так что для того, чтобы пройти на лодке по этим яростным волнам, от нас требовались все хладнокровие и мастерство, которыми мы обладали.