Германия. Противостояние сквозь века - Александр Широкорад

Министерство земледелия приступило к разработке планов переселения в Армению русских крестьян. Еще в феврале 1915 г. главноуправляющий землеустройством и земледелием А. В. Кривошеин писал: «Успешное развитие наших военных операций на турецком фронте дает основание предполагать, что в ближайшем будущем окажется возможность исправления Кавказской границы и округления наших в Малой Азии и Армении. Эрзерумский и Ванский вилайеты вполне пригодны для широкого переселения… русских».

Аналогичные планы выдвигал командующий Кавказской армией генерал Юденич. В письме к Воронцову-Дашкову от 5 апреля 1915 г. он предлагал на освободившиеся после наступления русской армии земли турок и курдов селить не армян, а казаков с Кубани и Дона[124].

Что же касается армянского населения, то министр иностранных дел Сазонов утверждал, что государственным интересам России может соответствовать только соблюдение принципа «беспристрастного отношения ко всем разнородным элементам в крае», особенно потому, что на завоеванной Россией армянской территории армяне никогда не составляли большинства, а после массового уничтожения армян турками их численность не составляла и четверти всего населения[125]. Поэтому Сазонов считал, что армянам можно предоставить самостоятельность в образовании, религиозной жизни, право пользования языком, самоуправление.

Великий князь Николай Николаевич был согласен с Сазоновым, но подчеркивал, что при предоставлении всех вышеперечисленных прав необходимо обеспечить «первенство русского наречия во всех официальных случаях»[126].

Между тем армянская интеллигенция и духовенство настойчиво требовали предоставления немедленной автономии по крайней мере на захваченных в 1915–1916 гг. землях. Армянские националисты – дашнаки[127], не дожидаясь официального подтверждения русского правительства об учреждении автономии, начали создавать вооруженные отряды.

В ответ русские власти ужесточили полицейский режим в Кавказском наместничестве и временном армянском военном генерал-губернаторстве. После взятия Эрзерума был издан приказ о запрещении армянам селиться в Эрзеруме. На поздравительную телеграмму епископа Месропа наместник ответил, что «Россия должна крепко присоединить к себе Эрзерум»[128].

Подобная неразбериха царила в головах царских генералов и сановников и в отношении иных целей войны.

Что же касается планов внутреннего переустройства России после войны, то Николай II… не имел их вовсе. Попробуйте прочитать внимательно все его распоряжения, дневники, письма и т. п. и ничего не найдете. Впрочем, есть два исключения, но это писал не царь, а царица: 8 января 1916 г. Александра Федоровна писала царю о планах арестов и ссылок в Сибирь всех недовольных: «По окончании войны тебе надо будет произвести расправу»[129]. Любопытно, что в данном случае речь шла не революционерах, а о сановниках и генералах.

Второй пассаж нашел в письме от 26 апреля 1916 г.: «Н. П. [кто такой, установить не удалось. – А. Ш.] сказал мне в разговоре о предложении (вероятно, какого-нибудь банкира, но, по-моему, оно превосходно) сделать немного попозже внутренний заем на миллиард на постройку железных дорог, в которых мы сильно нуждаемся. Он будет покрыт почти сразу, так как банкиры и купцы, страшно разбогатевшие теперь, сразу же дадут крупные суммы – ведь они понимают выгоду.

Таким образом, найдется работа для наших запасных, когда они вернутся с войны, и это задержит их возвращение в свои деревни, где скоро начнется недовольство, – надо предупредить истории и волнения, заранее придумав им занятие, а за деньги они будут рады работать… Согласен ли ты с этим? Мы с тобой уже думали об этом, помнишь?»[130]

Итак, за победу в войне народ вместо «земли и воли» должен был получить добровольно-принудительные работы на строительстве железных дорог.

Возможно, кому-то покажется, что автор оглупляет всех подряд русских министров, сановников и генералов. Но, увы, их породила сама система самодержавия. С 1825 г. царям нужны были не думающие офицеры и чиновники, а лишь холопы, выполняющие высочайшие указания. Даже министры иностранных дел рассматривались Александром III и Николаем II как исполнители воли государя, и не более.

Тем не менее не бывает правил без исключений. В 1905–1914 гг. у нас были и толковые дипломаты, и генералы, понимавшие суть современной войны, те же генералы-артиллеристы Маниковский и Барсуков. Многие сановники предупреждали царя о том, что война с Германией приведет к катастрофе и царя, и всю империю.

Так, еще в феврале 1914 г. видный государственный деятель, бывший министр внутренних дел Петр Николаевич Дурново подал Николаю II обширный доклад. «Дурново писал, что чисто оборонительный франко-русский союз был полезен: “Франция союзом с Россией обеспечивалась от нападения Германии, эта последняя – испытанным миролюбием и дружбою России от стремлений к реваншу со стороны Франции, Россия необходимостью для Германии поддерживать с нею добрососедские отношения – от чрезмерных происков Австро-Венгрии на Балканах”.

Это равновесие было нарушено англо-русским сближением. Австрии было бы легко осуществить свои балканские планы во время японской войны и революции 1905 года, но тогда Россия “еще не связала своей судьбы с Англией” и Австро-Венгрия вынуждена была упустить момент. Наоборот, с англо-русского соглашения 1907 г. начались осложнения для России.

П. Н. Дурново указывал, что даже победа над Германией не дала бы России ничего ценного: “Познань? Восточная Пруссия? Но зачем нам эти области, густо населенные поляками, когда и с русскими поляками нам не так легко управиться?..” Галиция? Это рассадник опасного “малоросского сепаратизма”. А “заключение с Германией выгодного торгового договора вовсе не требует предварительного разгрома Германии”. Наоборот, в случае такового разгрома “мы потеряли бы ценный рынок”. К тому же Россия попала бы в “финансовую кабалу” к своим кредиторам-союзникам. Германии также война не нужна; она сама могла бы отторгнуть от России только малоценные для нее, густо населенные области: Польшу и Остзейский край. “Немецкая колонизационная война идет на убыль. Недалек тот день, когда Drang nach Osten отойдет в область исторических воспоминаний”.