Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Я пришла сюда не затем, чтобы обсуждать ваши проблемы, – заявила она.

– Что случилось? – деловито спросил Рубен.

Фрида наколола ломтик бекона. Когда она ела в последний раз? Она посмотрела на Джозефа.

– Рубен некоторое время был моим психотерапевтом, – начала она. – Когда выходишь на практику, тебе самому нужен психоаналитик, и я обычно встречалась с Рубеном три раза в неделю, иногда четыре, и рассказывала ему о своей жизни. Рубен знает все мои тайны. По крайней мере, те, которыми я захотела с ним поделиться. Вот почему ему было так тяжело, когда я попыталась вмешаться и помочь ему. Словно норовистая дочь пытается командовать отцом.

– Норовистая? – не понял Джозеф.

– Непослушная, – уточнила Фрида. – Капризная. Нахальная. Не поддающаяся контролю.

Рубен не отвечал, но, похоже, не рассердился на нее. Рубен и строитель из Восточной Европы… Фрида не могла припомнить, когда последний раз была в комнате, где дым стоял бы густым туманом.

– Когда заканчиваешь терапию, – продолжала она, – то словно уезжаешь домой. Нужно время на то, чтобы начать воспринимать своих родителей как обычных людей.

– Вы с кем-нибудь встречаетесь? – спросил Рубен.

– Нет. Хотя следовало бы.

– Вы о ее парне, – догадался Джозеф.

– Нет, – возразила Фрида. – Когда психотерапевты спрашивают, не встречаетесь ли вы с кем-то, они имеют в виду психотерапевта. Друзья и подруги, мужья и жены приходят и уходят. Отношения с психотерапевтом – единственные по-настоящему важные отношения.

– Вы, похоже, сердитесь, Фрида, – заметил Рубен.

Она покачала головой.

– Я хочу задать вам вопрос. Я хочу задать вам один вопрос, а потом уйду.

– Тогда задавайте. Вы хотите задать его мне наедине?

– Нет, мне и здесь хорошо, – отказалась Фрида. Она опустила взгляд на тарелку. Та уже почти опустела. – Вы, как никто другой, научили меня, что моя работа – разобраться, что же происходит в голове пациента.

– Это, бесспорно, ваша работа.

– Невозможно изменить жизнь пациента. Нужно изменить отношение пациента к его жизни.

– Полагаю, я вас учил большему количеству нюансов, чем вы нам сейчас озвучили, – съязвил Рубен.

– Но как насчет использования пациента как средства помощи кому-то другому? – спросила Фрида.

– Как по мне, звучит странно.

– Но насколько это неправильно?

В разговоре образовалась пауза. Рубен погасил сигарету в блюдце и закурил новую.

– Я понимаю, что у нас сейчас не сеанс, – сказал он, – но, как вам известно, когда пациент задает вопрос, обычно предполагается, что он уже знает ответ, но боится его и пытается переложить ответственность на психотерапевта. Так неужели стоило идти сюда пешком из самого Примроуз-хилл ради того, чтобы услышать мой ответ, который вам с самого начала был известен?

– И все же мне нужно было его услышать, – спокойно заявила Фрида. – К тому же я вкусно позавтракала.

Она услышала, как открылась дверь, и оглянулась. Вошла молодая женщина – очень молодая. Она была босиком, в мужском халате на несколько размеров больше, чем нужно. У нее были спутанные светлые волосы и сонный вид. Она села за стол. Рубен поймал взгляд Фриды и как можно незаметнее кивнул в сторону Джозефа. Женщина протянула ей руку.

– Я София, – представилась она с акцентом, но с каким именно, Фрида так и не поняла.

– Все, как обычно? – спросил Алан. – Вы хотите, чтобы я говорил?

– Нет, – возразила Фрида. – Сегодня я хочу поговорить на совершенно конкретную тему. Я хочу поговорить о тайнах.

– Их много. Оказывается, большинство тайн в моей жизни – это тайны, о которых я даже не догадывался.

– Я говорю не о таких тайнах. Я имею в виду те тайны, о которых вы знаете.

– Какие именно?

– Например, как насчет ваших тайн от Кэрри?

– Я не понимаю, о чем вы.

– Тайны нужны всем, – успокаивающе произнесла Фрида. – Даже в самых близких отношениях. Человеку нужно личное пространство. Запертая комната, стол или просто ящик в столе.

– Вы о нижнем ящике, где я держу порно?

– Возможно, – кивнула Фрида. – А у вас есть нижний ящик стола, где вы держите порно?

– Нет, – отрезал Алан. – Я сказал так, потому что это клише.

– Клише зачастую отражают реальное положение вещей. Если бы вы хранили пару порнографических журналов в ящике стола, это не было бы преступлением.

– Я не храню порнографию ни в ящике, ни в коробке, ни в яме в саду. Я не понимаю, что вы пытаетесь выудить из меня. Мне жаль, что я вас разочаровал, но у меня нет тайн от жены. Более того, я сказал Кэрри, что она может заглядывать в любой из моих ящиков, смотреть мою почту, рыться у меня в кошельке. Мне от нее скрывать нечего.

– Давайте тогда не называть это тайной, – предложила Фрида. – Я просто думаю о другом мире, в который вы можете иногда уходить. Давайте назовем его хобби. У очень многих мужчин есть хобби, и у них есть специальное место, где они занимаются хобби. Это своего рода спасение, убежище. Они идут к себе в сарай и собирают модели самолетов или Тауэрский мост из спичек.

– Вы говорите так, словно это глупости.

– Я пытаюсь говорить так, чтобы не вызывать тревоги. Я пытаюсь понять, где ваше личное пространство. У вас есть сарай?

– Я не понимаю, к чему вы ведете, но у нас действительно есть сарай. Я сам его построил, закончил буквально только что. Там мы храним кое-какие инструменты и разные мелочи в коробках. Он запирается на ключ, который висит у двери во двор, и мы оба можем туда входить.

– Возможно, я не смогла донести до вас истинную цель этого разговора, Алан. Меня интересует, куда вы идете, когда хотите попасть в свое личное пространство. Я не пытаюсь вас на чем-то подловить. Я просто хочу, чтобы вы ответили на вопрос: было ли у вас когда-нибудь место, отдельное от того, где вы жили? Место, куда вы ходили, чтобы заняться хобби или просто побыть одному, – место, о котором никто не знал и где никто не мог бы вас найти.

– Да, – кивнул Алан. – Когда я был подростком, у моего друга Крейга был гараж, где он держал машину и мотоцикл. Я часто ходил туда, и мы вместе возились с его байком. Довольны?

– Это именно то, что я имела в виду, – сказала Фрида. – Вы воспринимали это место как убежище?

– В гостиной с мотоциклом не повозишься, верно?

Фрида глубоко вздохнула, пытаясь не обращать внимания на враждебный тон Алана.

– Где-нибудь еще?

Алан на мгновение задумался.

– Когда мне было лет девятнадцать-двадцать, я часто возился с двигателями. У друга моего друга была мастерская где-то под арками, в Воксхолле. Однажды я все лето проработал у него.