Близнецы. Черный понедельник. Роковой вторник - Никки Френч

– Здесь много мест, где нет людей, – вздохнула Фрида. – Итак, идем гулять?

– Куда?

– Мы не знаем, где он, и не знаем, где искать, – следовательно, это не имеет значения. Я думала бродить по кривой, центр которой – его дом.

– Кривая с центром? – не понял Джозеф.

Фрида начертила пальцем спираль.

– Как вода, стекающая в дыру, – пояснила она. Провела пальцем по карте вдоль улицы. – Вот сюда.

И они двинулись вдоль границы спального района, названного в честь Джона Раскина. Фрида подняла голову, посмотрела на террасы. Более чем в половине квартир двери и окна были забраны металлическими решетками. Любое из этих помещений можно рассматривать как тайник. В конце спального района находился газовый завод, чьи ворота были опутаны ржавыми цепями. Ветхая вывеска гласила, что участок охраняется собаками, но Фрида сочла это маловероятным. Они двинулись на север, а в конце улицы повернули направо, на восток, и пошли вдоль гаража, затем – вдоль свалки металлолома.

– Как в Киеве, – неожиданно заметил Джозеф. – В Киеве все именно так, поэтому я приезжать в Лондон.

Он остановился у очередного ряда закрытых магазинов, и они уставились на старые, нарисованные от руки вывески на кирпичных фасадах: «Эванс энд Джонсонс, канцелярские товары», «Универмаг Дж. Джонса», «Черный Бык».

– Все ушли, – вздохнул Джозеф.

– Сто лет назад здесь был целый город, – сказала Фрида. – Вон там находились самые большие доки в мире. Корабли, ожидая разгрузки, выстраивались в очередь до самого моря. Здесь работали десятки тысяч мужчин, их жены и дети. Во время войны район разбомбили и сожгли. Теперь он похож на Помпеи, за исключением того, что люди все еще пытаются здесь жить. Наверное, было бы лучше, если бы сюда вернулись поля, леса и болота.

Мимо проехала патрульная машина. Они следили за ней взглядом, пока она не завернула за угол.

– Они тоже искать? – спросил Джозеф.

– Наверное, – пожала плечами Фрида. – Я в их методах не разбираюсь.

Они пошли дальше, и Фрида постоянно сверялась с картой, чтобы проверить, не сбились ли они с маршрута. Ей нравилось в Джозефе то, что он говорил только тогда, когда в этом возникала необходимость. Он не испытывал потребности производить впечатление умника и не притворялся, что понимает то, чего на самом деле не понимал. А когда он все-таки открывал рот, то имел в виду именно то, что говорил. Они как раз проходили мимо очередного заброшенного склада, когда Фрида вдруг поняла, что Джозеф остановился, а она и не заметила этого. Она вернулась к нему.

– Вы что-то заметили?

– Зачем мы это делать?

– Я ведь уже объяснила.

Он забрал у нее карту и принялся ее изучать.

– Где мы?

Она ткнула в страницу, и Джозеф провел пальцем по карте, отмечая пройденное расстояние.

– Это бесполезно, – заявил он. – Мы проходить пустые здания, пустые дома, пустую церковь. Мы никуда не входить. Конечно, мы не входить. Невозможно заглянуть в каждое отверстие, в каждую комнату, на крышу, в подвалы. Мы не искать. Не по-настоящему. Мы гулять, и вы рассказывать мне о бомбах, о войне. Зачем вы это делать? Вам так легче?

– Нет, – сказала Фрида. – Наверное, мне так даже хуже. Я просто надеялась, что если мы придем сюда, станем ходить по улицам, то, возможно, что-нибудь и найдем.

– Полицейские искать. Они могут входить в здания, задавать вопросы. Это работа для полиции. Мы прийти сюда и просто… – Он не смог подобрать слово и беспомощно махнул рукой.

– Мы просто делаем, что можем, – объяснила Фрида. – Делаем хоть что-то, лишь бы не сидеть сложа руки.

– Хоть что-то? Для чего?

– Я же сказала: нужно что-то предпринимать, нельзя ждать у моря погоды.

– Что-то? Зачем? – повторил Джозеф. – Если мальчик Мэтью лежать на улице, то, возможно, мы спотыкаться об него. Но если он уже умереть или его запереть в комнате, ничего.

– Но ведь именно вы требовали от меня действий, помните? – укоризненно заметила Фрида. – Я верила в то, что нужно сидеть в комнате и разговаривать. Вы сказали, что я должна выйти из этой комнаты и по-настоящему решать чужие проблемы. Похоже, у меня ничего не вышло.

– Я не… – Он замолчал, подыскивая подходящие слова. – Просто выходить из комнаты – это не значит решать проблемы. Я же не стоять посреди комнаты, если ее надо ремонтировать. Я ставить стену, прокладывать трубы и провода. Просто ходить по улице не значит находить мальчика.

– Полицейские тоже не могут найти мальчика, – напомнила ему Фрида. – Или женщину.

– Если искать рыбу, – неожиданно заявил Джозеф, – надо искать там, где много рыбы. А не просто гулять в поле.

– Это какая-то украинская пословица?

– Нет, я так думать. Нельзя просто ходить по улицам. Зачем вы просить меня пойти погулять? Мы тут как туристы.

Фрида сложила карту, которая уже впитала влагу из-за мокрого снега и пошла волнами.

– Ладно, – только и сказала она.

Дыхание. Сердце. Камень под языком. Слабые хрипящие звуки в груди. Перед глазами – режущий свет. В голове – фейерверк: красные, синие, оранжевые пятна. Ракеты. Искры. Огонь. Они наконец разожгли огонь. Так холодно, а потом так жарко. Изо льда да в пламя. Нужно сорвать с себя одежду, нужно скрыться от нестерпимого жара. Тело плавится. Ничего не останется. Только пепел. Пепел и остатки костей. И никто не узнает, что когда-то это был Мэтью, мальчик с карими глазами и рыжими волосами, мишка Тэдди с бархатными лапками.

Вернувшись в метро и окунувшись в давку вечернего часа пик, они больше не разговаривали.

Когда Фрида открыла входную дверь своего дома, то услышала, как внутри трезвонит телефон. Она подняла трубку. Звонил Карлссон.

– У меня нет номера вашего мобильного, – упрекнул он Фриду.

– У меня нет мобильного телефона.

– Подозреваю, вы не тот врач, которому все бросаются звонить, если оказываются в чрезвычайной ситуации.

– Что-то случилось?

– Я только хотел сообщить, что ровно полтора часа назад Рив и его мадам были отпущены на свободу.

– У вас вышло время?

– Мы могли бы еще немного их подержать у себя, будь в этом крайняя необходимость. Но ведь куда лучше, чтобы они были свободны. Возможно, он совершит ошибку. Может, куда-нибудь нас приведет.

Фрида на мгновение задумалась.

– Хотела бы я в это верить! – призналась она. – На меня он не произвел впечатления человека, склонного совершать ошибки. Скорее, человека, принявшего важное решение.

– Если он ошибется, мы схватим его.

– Он не сомневается, что вы следите за ним, – объяснила Фрида. – Я даже подозреваю, что он этим наслаждается. Мы дали ему власть. Он знает, в какой ситуации мы оказались. И я думаю, что бы мы ни предприняли, что бы ни сделали, как бы ни повели себя по отношению к нему, вряд ли он получит от этого большее удовольствие, чем то, которое испытывает сейчас.