Шопоголик и Рождество - Софи Кинселла

Я просмотрела ютьюбовский ролик раз десять, у меня от него уже в глазах рябит, и я решаю, что мне срочно нужен глоток свежего воздуха. Съезжу-ка я в супермаркет. Вдруг там как раз распродажа вегетарианских индеек, в приливе оптимизма думаю я. Ну а почему бы и нет?

Через десять минут я уже вхожу в стеклянные двери и сразу же натыкаюсь на стойку с оберточной бумагой, над которой висит табличка: «Скидка 50 процентов». Ну до чего же обидно! Все подарки я упаковала еще на прошлой неделе, но эта бумага куда красивее моей. Блестящая, в красную и зеленую полосочку. К тому же на нее скидка! Никак не могу себя заставить отойти от прилавка. Может, мне еще бумага нужна? (Не нужна! Совершенно точно!)

Стоп! Придумала: я куплю ее к следующему Рождеству. А лучше сразу на два года вперед. Точно. Это же очень выгодно. Оберточная бумага всегда пригодится, верно?

На душе сразу становится легче. Я бросаю в тележку 12 рулонов бумаги, 6 мотков уцененных ленточек и еще какие-то украшения в виде пушистых помпонов. И как раз задумываюсь, не взять ли заодно пачку наклеек в виде снежинок (500 штук), когда слышу, как кто-то меня окликает:

– Привет, Бекки.

Подняв голову, я застываю от неожиданности. Ко мне, катя перед собой набитую пакетами тележку, приближается улыбающийся Крейг. Улыбающийся. Будто бы мы с ним лучшие друзья, и отношения у нас чудесные. Какой нахал!

– Привет, Крейг! – холодно отзываюсь я. – Ты в курсе, что твоя подружка на днях без предупреждения заявилась к нам в дом?

– Ага. Наслышан, – Крейг передергивает плечами, и я жду, что он скажет: «Мне очень жаль. Это совершенно неприемлемо». Но вместо этого он проводит языком по зубам и сокрушенно качает головой. – Да уж, Надин была очень недовольна. Считает, что Люк должен был уделить ей больше времени. И отнестись с большим уважением.

Что? Он это серьезно?

– У нас были гости, – возмущаюсь я. – И Люк обычно не принимает участия во внезапных бизнес-встречах. К тому же у себя дома. В воскресенье. И в день рождения своей дочери.

Кажется, я предельно ясно выразилась, но Крейг ничего не желает понимать.

– Ага, – все так же задумчиво вздыхает он. – Надин жутко рассвирепела. А когда Надин зла, с ней лучше не связываться. – Он поднимает на меня исполненные печали глаза. – Боюсь, Люк нажил себе врага в бизнесе.

Это Надин, что ли, враг Люка в бизнесе? Боже, как страшно! У Люка наверняка уже поджилки трясутся. Ну все, ждет нас теперь грандиозная разборка в крутейшем офисе с видом на «Осколок»[26].

На самом деле – нет.

– Какая жалость, – отвечаю я. – Что ж, счастливого Рождества. – Я толкаю свою тележку вперед, но Крейг придерживает ее рукой.

– Однако приглашение на рождественскую вечеринку в силе, – говорит он. – Кто знает, вдруг Люк и Надин помирятся под омелой? – Он лукаво мне подмигивает, и я тут же взвиваюсь. На что это он намекает?

– Вряд ли у нас получится прийти, – неприветливо бросаю я. – Мы очень заняты.

– Последний шанс поплавать в джакузи, пока мы не переехали, – убеждает меня Крейг, многозначительно играя бровями, и я удивленно округляю глаза.

– Вы переезжаете?

– Да, снимем что-нибудь другое. Тут для нас чересчур тихо, – поколебавшись, он добавляет: – К тому же Надин выяснила, где живет лорд Алан Шугар. И рассчитывает, что сможет с ним познакомиться.

Боже, да она совсем чокнутая.

– Отличный план, – говорю я, стараясь не прыснуть. – Так и поступите. Уверена, очень скоро она станет акулой бизнеса. Буквально со дня на день.

Крейг, видимо, сарказма не замечает, потому что выражение лица его смягчается.

– Она вечный двигатель, моя Надин, – с восхищением произносит он. – Просто вечный двигатель.

Ага, – отзываюсь я про себя. И чем скорее этот двигатель двинет прочь из Летерби, тем лучше.

– Что ж, удачи, – вежливо говорю я. И вдруг замечаю за стеклянными дверями магазина двух женщин. Они пялятся на Крейга и подталкивают друг друга локтями. Воображаю, каким они его видят: щетина, длинные волосы, завораживающий взгляд. Самая сексуальная рок-звезда из всех, что когда-либо заглядывали в Летерби.

Отвернувшись, я криво усмехаюсь. Вот и я так же купилась. Он разок посмотрел на меня этими своими темными, кипящими огнем глазами, а я и растаяла. Ну и идиотка!

И все же, когда он говорит: «Что ж, пока, Бекки, с Рождеством!», в груди у меня что-то неприятно колет. Больше мы, наверное, не увидимся. А ведь Крейг все же был важной частью моей жизни. (Ну, с натяжкой.) К тому же у меня еще остались к нему вопросы.

Вернее, один вопрос.

– Крейг, подожди, – окликаю я. – Можно спросить, пока ты не ушел, – помявшись пару секунд, я выпаливаю: – Ты когда-нибудь посвящал мне песню? Ну или… хотя бы упоминал меня в тексте? Может, в виде намека?

На губах Крейга медленно проступает эта его сексуальная усмешечка. Затем он кивает.

– Да, в «Девушке, которая разбила мне сердце», – скупо отвечает он, и я ошеломленно хлопаю глазами.

– Вау. Но ведь героиня этой песни француженка. Это ты для конспирации написал? То есть на самом деле песня обо мне? Та девушка – это я? – Голос у меня срывается. Надо же, какой драматичный момент. – Крейг, я что, разбила тебе сердце?

– Нет, – смеется Крейг. – Это была другая девушка. Но о тебе говорится в первой строчке третьего куплета. Пока.

Он выходит из супермаркета, а я, обомлев, смотрю ему вслед. Затем, опомнившись, начинаю быстро гуглить в телефоне: «Крейг Кертон девушка которая разбила мне сердце текст». Про меня песню написали! Правда-правда! Вот круто-то! Что же там за слова?

Через секунду на экране появляется текст, затаив дыхание, я прокручиваю его до третьего куплета и читаю первую строчку:

«Прическа круче, чем у бывшей».

Несколько секунд я растерянно пялюсь на буквы, пытаясь взять в толк, что все это значит. Где тут я-то? В смысле, моя прическа была лучше, чем чья-то? Ни бельмеса не понимаю. Крейг такой Крейг, вечно сочиняет какую-то заумь.

Ладно, начнем сначала. В песне рассказывается о какой-то француженке. И у нее «прическа круче, чем у бывшей».

Минуточку. До меня внезапно доходит страшная правда. Чем у… его бывшей? То есть чем у меня? Бывшая – это я? Та самая бывшая, у которой гнездо на голове?

Меня внезапно охватывает ярость. Выходит, он хочет сказать, что у меня была дурацкая стрижка? Да ничего подобного. В университете все так ходили. Уж кто бы говорил. Интересно, а эта франзель-то кто такая? И что там у нее за потрясная прическа? Пари держу, обыкновенный скучный боб.