Древние империи Центральной Азии. Скифы и гунны в мировой истории - Уильям М. Макговерн

Как ни странно, когда предложение Би достигло китайской столицы, оно встретило значительное сопротивление со стороны императорского совета. Конечно, китайцы с радостью восприняли возникшие у гуннов проблемы, и с готовностью тайно предоставили бы Би небольшую помощь для осуществления мятежа. Но официальное признание Би вассалом означало бы, что Южное гуннское царство станет протекторатом Китайской империи, которому нужно будет помогать в случае нападения. Это, в свою очередь, значило взять на себя большую ответственность, а осторожный император Гуан У-ди и его ближайшие советники были категорически против того, чтобы тратить людей и деньги на такие неразумные имперские замыслы.

Тем не менее один из советников так настойчиво умолял удовлетворить просьбу Би на том основании, что это единственный способ сдержать северных гуннов. И император в конце концов уступил. Би с его вновь созданным царством был официально признан Китайской империей, и в случае необходимости ему была обещана моральная и материальная поддержка. Би очень обрадовался тому, что его просьбу удовлетворили, и на следующий год прислал в качестве дани драгоценности, некоторые из которых считались национальным достоянием гуннов. К сожалению, мы точно не знаем, что это были за сокровища, и, конечно, все их следы были потеряны.

Несколько месяцев спустя (в 50 г.) ко двору южных гуннов были отправлены два посланника, которые везли императорскую грамоту с официальным признанием Би шаньюем. Все было бы очень хорошо, но когда посланники прибыли ко двору, то привели гуннских придворных в большое замешательство, настойчиво требуя, чтобы новый шаньюй пал ниц перед грамотой в знак своей покорности императору Поднебесной. Какое-то время Би колебался, прежде чем согласиться на эту унизительную процедуру, но потом, сознавая, как сильно зависит от китайской поддержки, сделал то, что от него требовалось.

Тот факт, что их правителя заставили пасть ниц перед какой-то бумажной грамотой, вызвал большое возмущение в сердцах гуннской аристократии, и, как говорят, во время этого ритуала многие знатные придворные горько плакали. Позже шаньюй по секрету просил китайских послов не принуждать его унижаться на глазах подданных, поскольку это может поставить под угрозу и его трон, и само существование Южного царства. В дальнейшем китайские послы, по-видимому, были несколько более осторожны в своем обхождении с шаньюями, но они заставляли южных гуннов официально признавать свое полное подчинение Китайской империи каждый раз, когда гуннский посол или заложник прибывал в китайскую столицу, чтобы совершить поклонение храмам, возводимым в честь династии Хань. Более того, в самом Южном гуннском царстве во время трех ежегодных праздников, когда, по обычаю, шаньюй и его двор приносили жертвы небесным существам, от них требовалось выразить дань уважения духам ушедших императоров дома Хань.

Помимо этой настойчивости в исполнении ритуалов китайцы предприняли ряд более ощутимых предосторожностей, чтобы удержать южных гуннов в подчинении. Шаньюй был вынужден постоянно держать в китайской столице как минимум одного заложника. Но более важно, что китайцы «давали» шаньюю в качестве личной охраны китайского вое начальника и пятьдесят солдат, большинство из которых были амнистированными преступниками и другими столь же замечательными персонажами. В обязанности этой охраны входила не только защита шаньюя от возможного нападения со стороны его мятежных подданных, но и шпионская слежка за его действиями.

Но если китайцы таким образом твердо держали южных гуннов в подчинении, то они, по крайней мере, хорошо платили этим варварам за их покорность. Почти каждый год ко двору южных гуннов прибывало китайское посольство, привозившее богатые подарки, которые распределялись между придворными. Среди них были такие желанные для гуннов вещи, как золотые украшения, мечи, украшенные драгоценными камнями, парча и расшитые шелка, а также более полезные вещи, как, например, повозки, кожаные доспехи и луки со стрелами. Последним, но далеко не маловажным было большое количество продовольствия, в особенности риса, предназначавшегося для раздачи простым членам племен.

Если отношения между южными гуннами и китайцами с самого начала базировались на дружественной основе, то со своими бывшими соотечественниками, северными гуннами, южные гунны в течение многих десятилетий вели постоянные войны. Нам нет необходимости вникать в детали этих непрерывных войн, тем более что они не приводили практически ни к каким изменениям статус-кво. Достаточно сказать, что в первые один-два года после обретения независимости южным гуннам почти все время сопутствовал успех в их кампаниях против северных соперников. Однажды им даже удалось пробиться в лагерь, где северный шаньюй держал свой двор. Самому шаньюю пришлось бежать, спасая свою жизнь, но тысячи его лучших воинов были убиты или взяты в плен, и на какое-то мгновение показалось, что южным гуннам удастся установить контроль и над Внутренней и над Внешней Монголией. Однако в 50 г. удача им изменила. Южные гунны потерпели ряд существенных поражений, и Китайской империи пришлось предпринять шаги, чтобы защитить их от катастрофы. Южному шаньюю было приказано перенести свою главную ставку дальше на юг таким образом, чтобы до него легко было добраться от китайской границы. Всех командующих гарнизонов в аванпостах предупредили, что они должны быть готовы при необходимости в любой момент оказать помощь, и небольшой китайский отряд численностью 2500 человек выдвинулся на север от Великой стены, чтобы защитить двор шаньюя.

Другие племенные объединения южных гуннов тоже были перераспределены по территории Внутренней Монголии, с тем чтобы каждое такое объединение служило буфером против северных гуннов на случай, если те попытаются сделать бросок в сторону Китая. В то же время эти объединения, игравшие роль буфера, могли с минимальной задержкой получать продовольственное и иное снабжение, поступавшее из Китая.

Такая реорганизация сил южных гуннов произвела желаемый эффект. Одного того, что южане, очевидно, действовали в тесном сотрудничестве с китайцами, оказалось достаточно, чтобы предотвратить дальнейшие попытки северных гуннов полностью уничтожить Южное царство. Северяне прекрасно сознавали собственную слабость и не хотели провоцировать Китай на проведение крупномасштабной агрессивной кампании.

В дальнейшем в течение нескольких лет конфликт между северными и южными гуннами ограничивался набегами на приграничные районы, и даже когда северяне совершали эти набеги, они тщательно старались убедить китайцев, что просто наказывают своих мятежных собратьев и не собираются нападать на Поднебесную империю. Это само по себе указывало, что северные гунны оставили всякую надежду отвоевать какую-либо часть Внутренней Монголии, а Южное гуннское царство стало, таким образом, постоянной преградой меду Северной гуннской империей и Поднебесной.

Только в самой западной части Внутренней Монголии Северная гуннская империя напрямую граничила с Китаем. В этом районе, расположенном вблизи того места, где сходились Китай, Монголия и Кашгария, южным гуннам так никогда и не удалось установить свою власть. Только там Китай оставался открытым для возможного нападения северных гуннов, и именно в этом секторе были сосредоточены военные кампании, которые будут описаны далее. В силу того, что южные гунны лишили своих северных собратьев контроля над юго-востоком Монголии, северные гунны тоже начали страдать от нападений «восточных варваров», ухуаней и сяньби, которые в конечном счете привели к тому, что северные гунны утратили контроль над северо-восточной частью Монголии.