Убийство номер двадцать - Сэм Холланд

тот, видно, чем-то заклеен – губы словно слиплись между собой. Адам пытается поднять туда руку, но руки не двигаются. Чувствует, как его охватывает первая волна паники.

Пробует пошевелить ногами, но то же самое. Они надежно прикреплены – к чему? К стулу? Он все еще может двигать головой и смотрит вниз, щурясь в темноте. Он полностью одет – в рубашку и брюки, которые надел с утра у Ромилли, – но ногам холодно, на них ни ботинок, ни носков.

Сейчас все тот же день? Он и понятия не имеет. Болит голова, пульсируя в такт бешено колотящемуся сердцу. Похоже, кто-то вырубил его. Но кто? Не…

О господи…

И тут он чувствует это. Их. Твердый металл под кожей, вторгшийся туда как паразит – только и ждущий, чтобы пустить ему кровь. Все плывет перед глазами. Знакомая паника овладевает им, заставляя его потеть и дрожать всем телом – он уже близок к обмороку.

Адам изо всех сил дергается в путах, но безрезультатно. Напрягает мышцы, не давая себе провалиться в небытие, заставляя оставаться в сознании. Но паника крепко держит его в своих объятиях. Все, о чем он может думать, – это иглы. У него в руках, в ногах. Ему дурно, ему нужно как-то выбраться отсюда, он должен, должен… Пока не… Пока не…

Кровь отливает от головы, и все исчезает. Голова Адама падает на грудь – он без сознания.

* * *

Он медленно приходит в себя. Чувствует, как чья-то рука легонько похлопывает его по щеке. Слышит голос, повторяющий его имя – снова и снова.

– Очнись, Адам, – произносит голос. – Время пришло.

Он открывает глаза. Теперь в комнате светлее, и он даже прищуривается: в центре комнаты подвешен светильник – «летучая мышь», вроде того, что они нашли во флигеле. Где умерла Пиппа.

Голова его резко вскидывается. Адам в панике озирается по сторонам, но зрение затуманено, дергает руками и ногами, по-прежнему надежно чем-то скованными. Хотя теперь рот у него свободен и он жадно глотает им воздух, надеясь хотя бы немного прояснить зрение.

Но тут же замирает.

Кто-то стоит перед ним, держа в одной руке шприц и иглу, а в другой – пластиковый пакет и еще какие-то медицинские принадлежности. И улыбается.

– С возвращением!

Адам издает какой-то квакающий звук – горло у него пересохло и саднит. Он делает еще одну попытку, и на сей раз ему удается заговорить.

– Ты… – с трудом произносит он. – Не может быть, что это ты!

Часть III

Мой дьявол слишком долго изнывал в темнице, и наружу он вырвался с ревом[32].

Роберт Льюис Стивенсон «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», 1886

Глава 60

В штабной комнате царит тишина; никто не двигается, все взгляды прикованы к старшему детективу-суперинтенданту Маршу. Джейми держится в сторонке, и где-то в желудке у него плотным комком засел страх, медленно разъедающий его изнутри. Он бросает взгляд на Ромилли. Лицо у нее бледное, в глазах тревога; он знает, что наверняка выглядит так же.

– Слушайте, и слушайте внимательно, – начинает Марш. Джейми чувствует, как от этого человека буквально исходит многолетний опыт, и находит хоть какое-то утешение в его уверенности и непоколебимом взгляде. – Вот что на данный момент известно. Сегодня, примерно в девять утра, Адам Бишоп поехал в бывшую клинику доктора Коула – как мы полагаем, чтобы просмотреть медкарты пациентов. Его машина по-прежнему там, но с тех пор его никто не видел.

Марш поворачивается к белой доске и начинает размашисто на ней что-то писать, продолжая говорить:

– Если принять во внимание обычный образ действий преступника – и судьбу прочих его жертв, – у нас не так много времени, чтобы найти его. Давайте исходить из того, что меньше суток. Таким образом, времени у нас до завтрашнего утра.

Что произойдет потом, Джейми и представить себе не может. Адама ждет та же судьба, что и Пиппу, которую в итоге нашли мертвой и обескровленной? Или дело идет к чему-то другому? Чему-то еще более страшному?

– Лаборатория сработала быстро, – продолжает Марш. – Кровь, обнаруженная на месте преступления, и в самом деле принадлежит Бишопу. Следы шин на заднем дворе совпадают с теми, что были найдены на том пустыре на прошлой неделе, так что мы знаем, что его похитил тот же преступник.

– Но зачем? – спрашивает кто-то из опергруппы, вторя тем мыслям Джейми, что по-прежнему не дают ему покоя.

И теперь Марш повторяет услышанное от Джейми для всех собравшихся:

– У Бишопа есть одна фобия. Страх перед шприцами и иглами. На что убийца наверняка полагался с самого начала. Использовал эту фобию руководителя опергруппы в собственных целях.

По комнате прокатывается удивленный ропот.

Марш был крайне недоволен, когда Джейми сообщил ему об этом.

– И он даже не подумал упомянуть про столь важный факт? – заорал он в трубку.

Джейми тогда не нашелся что ответить. Он испытывал те же самые чувства. В прошлом ходили кое-какие слухи. Джейми слышал о каком-то происшествии, когда всем в отделе делали прививки во время очередной диспансеризации, но в ответ на вопрос друга Адам лишь отшутился. Сказал, что не о чем и говорить. Мол, аллергическая реакция, и все дела. Гордый тупой мудак… Это может стать его концом, если они не будут действовать быстро!

Теперь Марш поворачивается и указывает на доску.

– Итак, касательно дальнейших мероприятий. Действовать будем по двум основным направлениям. Во-первых, продолжим работать с уликами по другим эпизодам. Что-нибудь в конце концов укажет на то, кто этот урод. Тим, подстегни лабораторию – что-то они там больно уж долго копаются. Рич, еще разок пробегись по списку владельцев микроавтобусов «Фольксваген». Что-то должно вытряхнуться. А во-вторых…

Он делает паузу. Джейми понимает причину – Марш никогда не верил в версию Адама касательно связи с Коулом.

Начальник отдела откашливается.

– Бишоп считал, что преступник находится под влиянием Коула – каким-то образом действует под его контролем. Поскольку теперь мы знаем, – он бросает взгляд на Джейми, – что Пиппу Хокстон держали в доме Коула, а Бишопа похитили из его бывшей клиники, я склонен с этим согласиться. Есть какие-то соображения?

В комнате по-прежнему тишина.

– Тогда ладно. По какой-то причине у нас до сих пор нет эти долбаных журналов посещений из Белмарша, так что я попрошу главного констебля применить там свое немалое влияние. Истории болезни пациентов Коула уже переправлены в наше хранилище. Я хочу, чтобы кто-нибудь уже сегодня просмотрел их, прошерстил