Производственный роман (повес-с-ть) - Петер Эстерхази

Электричка подъехала к остановке «Филаторигат». Село много женщин, по большей части с ткацкой фабрики. Ноздри у Миксата, как и у мастера, дрогнули. «Дядя Кальман, ну же», — сказал он тихо, в то время как взгляд его скользнул в пройму ситцевого платья Господин Миксат был невозмутим.

«Я и собирался спросить Хорански, но в группе где слушали Гайари, который рассказывал приключение на охоте, его не увидел.

— Эдэнке, душа моя, который час?

Гайари, вечно внимательный, вежливый Гайари без всяких раздумий отвечает:

— Который прикажешь?

На что я, не удовлетворившись, поворачиваюсь к угрюмо прохаживающемуся взад-вперед Имре Вестеру, дескать, который час.

— Черт его знает, — бурчит он огорченно.

Увидел я, что и здесь ничего не добьюсь, и хватаю в коридоре Аппони:

— Который же теперь час?

Алпони вынимает часы и говорит так:

— Принимая во внимание то, что позавчера в десять часов двадцать минут я установил часы по часам Политехнического института, однако уже вчера в одиннадцать часов пополудни проявилась дифференция в девять минут, предположив теперь, что эта дифференция носит перманентный характер, на данный момент еще нет часа; но поскольку дифференция, вероятно, прогрессирует, поскольку дифференции способны к развитию, по моему мнению, беря конкретный случай, результат ultima analysi[56]получается тот же: еще нет часа.

И здесь я ничего не добился; все-таки лучше, наверное, обратиться к старому либералу. А вот ковыляет Карой Флугер.

— Который час, старик?

Его хищные усы обвисли, он печально машет рукой:

— Нам ужо и того не говорят!

Оставляю и пасмурного саксонца и отыскиваю Йокаи, который зашел из верхней палаты перекинуться парой слов.

— Который час, дядя Мориц?

Йокаи настроен шутливо:

— Я что, по-твоему, часы? Ног нет, а хожу, рта нет, а скажу.

С этими словами он крепко хлопнул меня по спине и пошел дальше. В этот момент земля, казалось, задрожала. Из Зала заседаний вышел Дежэ Силадьи, отдуваясь, пыхтя, как зубр из чащи.

— Милостивый государь, позвольте узнать, который час?

Он бросил на меня уничтожающий взгляд и рявкнул:

— Что за идиотский вопрос?

Я стал незаметно пробираться оттуда, и среди множества равнодушных, холодных субъектов один только Пал Кишш-Немешкэрский смотрел на меня ласково, как знакомый.

— Милостивый государь, который час?

Он подумал, вытащил свои часы, посмотрел на них, затем вдруг захлопнул крышку.

— Если уж тебе так хочется знать, — произнес он с сомнением, — я могу спросить у Дараньи».

24 Любезный Петер!

Вот куда забросил меня Господь! Я довольно сильно ударилась при падении, многие места все еще «болят», но сильнее всего сердце. Болит от окружающей меня красоты и от одиночества. Как бы я хотела, чтобы здесь были вы и милая Гитта.

Проведя десять часов в поезде, я оказалась здесь. Долина чудесна! Дикие каштаны, рододендроны. Солнце садится в 1/2 9-го. Я только что с ним попрощалась. В парке все еще слышно кукушку. На рассвете я просыпаюсь под воркование диких голубей и пересвист жаворонков. Цветные окна здесь совершенно как пионы. Пылают от изобилия красного. Завтрашнюю торжественную мессу в сопровождении музыки и хора будут транслировать по радио. На одной торжественной мессе, которую проводил Папа, я уже была. Вам известно, что в папских водах пиратствовать[57]неприлично, но вы спокойно пиратствуйте!

Библейский Теологический Словарь я выслала. Боже мой, нам нужно быть благодарными за столько вещей. Я это не о Словаре говорю. Вчера, 20 августа, я мысленно была в Будапеште; успешно ли прошел и когда был проведен «день хлеба»! Был ли фейерверк? Его хорошо было от вас видно? Какая у вас работа? Попалась на глаза фотография Густи Бучаньи. Сколько шику придают человеку усы! А сейчас он дряхлый старик.

Храни вас Бог, сынок.

Йоланка.

25 Любезный Петер!

Посылаю вам в этом письме два забавных документа, о процессе Карлы в пятидесятом. Вас тогда еще и на свете не было. Но, может быть, вам будет интересно. Без всякого на то повода, сидя в саду санатория (не на солнце!), я почувствовала себя плохо и громко стала звать на помощь. В прошлом у людей было больше вкуса, чем сейчас. Официанты очень обходительны, только, как я посмотрю, экономят на лимонах. Думают, что я настолько стара. Сегодня в полдень я поинтересовалась насчет лимонов. Хитро так спросила, как будто ничего дурного не замышляю. Парень официант не покраснел, а ведь я была уверена. Каталин хныкала.

Обнимающая вас старая Йоланка.

P. S. Бумаги не афишируйте. А вообще, как хотите, меня это уже не интересует. А Карле все равно. Если найду еще, пришлю. Вы в цифрах разбираетесь и наверняка догадаетесь, достаточно посмотреть на даты. 7 апреля был оправдательный приговор, 8-го (!) интернирование, а для окончательного оправдательного решения (24 окт.) потребовалось три года. Бедный Карла. Неудивительно, что он предвзято настроен, хотя это раздражает до смерти.

Йоланка.

1. Выписка из протокола главного судебного заседания, 7 апреля 1950 года.

Свидетельские показания.

Ференц У., житель Ч.: Я только видел обвиняемого несколько раз. В феврале сего года мы с Яношем Надем поехали в О. за углем. Перед пунктом выдачи угля ожидал и подозреваемый со своей телегой, препираясь с секретарем профсоюза. Секретарь сказал, что он не может перевозить уголь, потому что не состоит в профсоюзе. На это обвиняемый сказал: хотя я и не в профсоюзе, но ем тот же хлеб, что и вы. После этого секретарь профсоюза удалился, а обвиняемый остался разговаривать с Йожефом Ф. и сказал про В., секретаря профсоюза, что он еще будет мальчиком, и показал рукой на землю.

Обвиняемый: В. там даже не было, он к тому времени давно уже был разоблачен.

Свидетель: Насколько мне известно, тот, кто был там секретарем профсоюза, звался В.

Йожеф Б.: Обвиняемый препирался с начальником профсоюза и по ходу заметил, что положение скоро изменится и они станут такими крошечными, и рукой показал вниз. О войне речь не заходила. Начальник профсоюза мне незнаком.

Янош X., председатель профсоюза: Я сказал Ф., что обвиняемый хотел бы заплатить членский взнос, но не может этого сделать, на что обвиняемый спросил: почему, кулак он, что ли? На это я сказал, что не кулак, а классово чуждый элемент. Тогда обвиняемый спросил: так что, мне и перевозить нельзя? На это я ответил: я этого не говорил, и удалился.