Погоня за панкерой - Роберт Хайнлайн

Дойдя до этой точки в рассуждения, я почувствовал облегчение – быть может, мы все-таки сумеем помочь нашему другу.

– Ваше высочество, капитан, доктор, – сказала встретившая нас Тира, сделав реверанс, – принцессы вернулись.

– Я тут, Карт!

– Я иду, Тув! Спасибо, Тира.

В арке, которой заканчивался проход, мы увидели силуэт, очерченный солнечным светом.

– Дити, милая, я скучал по тебе, – воскликнул я.

– Я польщена, старший кузен, – произнес силуэт, – но я не ваша принцесса. Я Тувия.

И будь я проклят, если она не сделала мне реверанс!

Я поспешил к принцессе Тувии, но тут меня позвала Дити:

– Я здесь, Тарзан. И я тоже польщена.

Тувия протянула руку, чтобы обменяться со мной рукопожатием; я взял ее и глубоко поклонился, и только потом развернул ее ладонью вверх, чтобы поцеловать в польском стиле – не варшавское приглашение к разным интимным вещам, но и не актерская симуляция. Достаточно сильно для того, чтобы она не сомневалась – ее руку действительно поцеловали.

Тувия хихикнула:

– Карт, мать Дея права. Он не только выглядит как Вождь, но и ведет себя как он.

Когда это Дея Торис успела посмотреть на меня? Или тут все напичкано жучками, как московский отель? Шпионские глаза? Шпионские камеры – если у них есть фотографии, я пока ни одной не видел. Стоп, минуточку! Я же был на балконе, когда Карт сказал, что покои его матери точно напротив. Но это «напротив» составляло как минимум сто метров… бинокль? Нет, время не подходит – наши жены и Тувия должны были оставить те помещения как раз тогда, ведь помещения джеддары были в три раза дальше от наших покоев, чем тот балкон, а они опередили нас на пути сюда. Я оставил эту тему – слишком мало данных. Однако в этом дворце приватности было не больше, чем в зоопарке.

Я выпрямился, посмотрел на принцессу вблизи… и понял, отчего силуэт обманул меня. Кроме цвета кожи и волос, во всем остальном моя жена и жена Карта могли сойти за сестер. Используй Дити косметику для тела и черную краску для волос – и все это признают. Сомнений быть не могло, поскольку весь костюм принцессы Тувии состоял из украшенного самоцветами пояса вокруг осиной талии и кинжала в столь же богатых ножнах.

– Карт, иди сюда, – сказал я. – Поприветствуй наших владычиц.

– Наших жен, – поправил Джейк.

– Есть ли разница? – спросил я.

– Ну… – протянул Карт. – Если тебе угодно выражаться таким образом…

– Осторожнее с тем, что говоришь, дорогой, – предупредила Тувия. – Я же расскажу матери Дее. Будь джентльменом, Карт. Я бы хотела, чтобы ты встретился с дамами.

Ни Дити, ни Язва не встали, чтобы поприветствовать принца-регента, и я гордился ими. Мне не нравилась та бессмысленная пылкость, с которой большая часть моих современниц относилась к королевским особам. Некогда мы сражались, чтобы снять королей с нашей шеи, мы рвались к тому, чтобы наши президенты целовали младенцев и общались с простыми людьми… а теперь пускаем слюни, глядя на побитых молью монархов Европы.

Королевский дом Гелиума (и другие королевские дома Барсума, по крайней мере в тех классических романах, которые оказались в большей степени историей, чем вымыслом) скорее напоминал монархов Средневековья. Они сражались за то, чтобы занять трон, сохраняли его благодаря мудрому управлению (или теряли одновременно и трон, и жизни). Закон Джунглей, но этот закон много древнее всех писаных законов.

Тувия и Карторис были откровенно рады пообщаться хоть с кем-то, они приняли нас как равных, может быть, чуть старше, чем они, но как членов семьи, и это позволило им расслабиться.

Но прежде чем расслабиться, Карт проделал одну совершенно протокольную вещь: после того как его представили нашим женам, поклонившись и поцеловав им руки (не очень ловко), он снял меч и положил его у их ног, на равном расстоянии от каждой.

Если нечто подобное одинокий мужчина совершал в адрес девушки, то это, как я понял, означало предложение. Но сейчас происходило нечто иное, поскольку мы все очевидно состояли в браке. Поэтому его жест имел иное значение: «Я буду защищать тебя ценой моей жизни, сейчас и всегда». Такое не может быть просто жестом вежливости, это клятва на крови, клятва до смерти.

Я горжусь нашими женщинами. Дити мгновенно стала серьезной, но ей этот образ дается легко. Хильда избавилась от шутовской маски, которую она носит большую часть времени, и показала ту леди (и героиню), что под ней прячется.

Ни одна не улыбнулась, у обеих были слезы в глазах. Они вместе подняли меч и застегнули пряжку, а затем Хильда заговорила от лица обеих:

– Мы благодарим тебя, принц Карторис. Это большая честь для нас. Мы всегда будем стараться быть достойными вашей веры в нас.

Джейк поймал мой взгляд – и начал расстегивать своего «Сэма Брауна» точно в тот же момент, когда я занялся своей морской портупеей. Практически одновременно мы положили наше оружие у ног принцессы Тувии.

У нее было куда больше опыта, чем у наших девушек, думаю, в несколько сотен раз. Она осталась стоять прямо и пропела:

– Благородные сэры, старший кузен, почтенный доктор, я молю, чтобы в моих силах было принести честь на ваши клинки. Я чувствую себя в полной безопасности, зная, что они оберегают меня. Я принимаю их защиту и благодарю вас.

– И Гелиум благодарит вас, – пробормотал Карт. – Я сказал.

Тувия подобрала наше оружие, повесила «Сэма Брауна» себе на предплечье и вернула мою портупею и клинок на место, затем повернулась к Джейку, выяснила, как это надевается, перекинула ремень через голову на плечо и застегнула пояс. Его сабля отцепилась, она немного повозилась и с помощью Джейка восстановила порядок. Затем позволила заключить себя в объятия и даровала ему самозабвенный поцелуй в стиле Дити.

Затем наступила моя очередь.

Это завершило церемонию. К этому моменту у всех трех женщин уже текли слезы, и Дити и Язва размазывали свой макияж – потому что они действительно были накрашены от пальцев ног до пятнадцати сантиметров над головой, учитывая сложные прически, усыпанные драгоценностями.

Каждая могла похвастаться кинжалом, а также поясом с драгоценными камнями, как у Тувии. Но это еще не все! Браслеты на запястьях, на предплечьях, кольца, подвески, ожерелья, ножные браслеты и прочие вещи, названий которых я не знаю, – все усыпанные драгоценными камнями. У Дити в пупке был изумруд, который мог бы украсить лоб божества в каком-нибудь храме в джунглях. Не представляю, что его там удерживало. Шуруп? Самоуверенность?

По моим прикидкам, каждая из наших жен носила по паре сотен тысяч нью-долларов в виде цветастой бижутерии, а их ценность в качестве антропологических артефактов на нашей Земле невозможно было представить. Возможно, я сильно занизил их цену.

Но я повел себя как идеальный джентльмен. Я не стал спрашивать, почему Дити и Хильда одеты словно райские птицы, я просто присоединился к Джейку, и мы повели их обратно на балкон, где дамы проводили время, когда мы вернулись. Стол там был заново наполнен винами и закусками, но вовсе не в том ассортименте, которому мы в мужской компании воздали должное полчаса назад. Теперь я понял, почему время приема пищи во дворце не было определенным – роскошный стол был готов для нас в любое время. Время от времени появлялись пикси – Аджал, Кисса или еще кто-то, – убирали полупустые блюда и заменяли свежими. Включив дедукцию, я понял, что наши герлскауты устроили свой пикник в отведенной им комнате.