Погоня за панкерой - Роберт Хайнлайн

Я надеялся, что ее главный конструктор, материаловед, специалист по аэродинамике и контролер качества – все были пессимистами, впитавшими горькую мудрость Закона Мерфи. Думаю, так и было – ведь старушка никогда меня не подводила. Но всегда что-то случается в самый первый раз… который становится самым последним.

Пожав плечами, я сказал:

– Спокойной ночи, Гэй. Прием.

– Крепкого сна, Зеб. Прием.

– Спасибо, Гэй. Конец связи.

Помимо спальных мест, я хотел добавить баллонов с воздухом (если это позволят технологии Барсума), а также поглотитель CO2 (я полагал, что смогу изготовить его сам, если химия Барсума такая продвинутая, какой кажется). Использовать чистый O2 я не собирался – даже если бы он у меня был – слишком много органических полимеров на борту, и все потенциально взрывоопасные при контакте с кислородом. Странно, что люди решили дышать самым опасным химическим элементом из всех возможных.

И все же самой простой – и самой сложной проблемой были спальные места.

Я безрезультатно обползал всю Гэй изнутри, все время на коленях и локтях, изгибаясь в разных позах, чтобы сделать измерения. Что Карт говорил о «мастере-скульпторе»? Мне бы очень пригодилась модель, которую можно открывать, и манекены нужного масштаба, тогда решение быстро бы нашлось.

Я вылез из машины и велел Гэй закрыться.

Сержант гвардии, несший стражу около машины, скомандовал подчиненным «на караул» и отдал мне честь. Я бросил «вольно» на барсумском и ответил тем же жестом. Мой эскорт строевым шагом последовал за мной.

– Дело не в том, что я лучший математик, Зеб, – объяснял Джейк. – Мобиас Торас, возможно, превосходит любого математика на Земле. Он не такой узкий специалист, как я и большинство моих коллег, – он выглядел задумчивым. – Что… я имею в виду «как много»… может узнать человек, если у него будет тысяча лет, чтобы заглянуть во все интересные закоулки математики? Боже милостивый!

– Мобиас Торас на самом деле настолько стар?

– Я не знаю и боюсь спрашивать. У меня сложилось впечатление, что говорить о возрасте невежливо. Я не знаю, сколько лет Мобиасу Торасу, но он тут единственный человек, у которого я видел седые волосы, морщины и другие признаки старости.

– Вероятно, это значит, что ему остался век или два.

– Как ты можешь говорить «вероятно», если у тебя нет данных? Я точно знаю, что он разбирается во многих сложных областях математики куда лучше, чем я, и знает такие, о которых я никогда не слышал. Но я добился меньших успехов, объясняя ему мои постулаты относительно n-мерных замкнутых континуумов, чем достиг с тобой.

– Со мной ты не добился вообще никакого успеха, ты…

– Свинская чушь! У тебя есть инженерный подход, Зеб. Некоторые преобразования были для тебя как греческий язык – и для любого, у кого нет основ. Однако ты принял мою абстрактную работу, не сомневаясь в ней, точно так же как инженер в области электроники должен принимать квадратный корень из минус одного. Зеб, ты понимаешь практические уравнения, к которым я пришел. Ты можешь построить второй континуумоход без моей помощи.

– Ну… может быть.

– Конечно можешь! И второй образец, сделанный тобой, будет значительно лучше спроектирован. Мой – собранная наспех модель, куда пошло все, что было под рукой. Должен ли конструктор в наши дни повторять работу братьев Райт или Годдарда? Мой – Форд модели «Т», твой, наверное, «Роллс-Ройс». А может, и нет, но в любом случае твой образец превзойдет мою «Модель Т» – это элементарный факт инженерного искусства. Но вернемся к ученому Мобиасу Торасу – главным препятствием является язык.

– Я в этом не сомневался. Тувия недостаточно хорошо знает язык? Нет нужных математических терминов? Понятно, ведь она не математик, откуда ей знать.

– Нет! Нет! Насколько я могу судить, Тувия знает немало из того, что я бы назвал прикладной математикой инженеров…

– Как я, да?

– Возможно. Правда, она не сможет прочитать твои справочники, несмотря на знание английского. Проблема в основе. Зеб, математика – это язык, и это все, что о ней можно сказать.

– И чего в этом нового? Я узнал этот факт, еще будучи студентом.

– Возможно, ты им не до конца проникся, как Дити, у которой вся работа связана с символами. Скажи, Зеб, ты умеешь пользоваться счетами?

– Я пробовал. Научился простому умножению – крайне медленно. Для обычных задач я использую ручной калькулятор. Для длинных или сложных я обращаюсь к кому-нибудь вроде Дити, чтобы прогнать все через компьютер, – я самодовольно улыбнулся: – Теперь у меня есть собственный программист.

– Я горжусь этой девочкой, если можно так сказать.

– Джейк, если бы ты не гордился своей дочерью, я бы тебя не понял.

– Зеб, давай вернемся к Мобиасу Торасу. Образно говоря, я использую счеты, а он логарифмическую линейку. Наши символы не соответствуют друг другу, среди них нет эквивалентов. Понадобился целый день и доведенная до изнеможения Тувия, чтобы сойтись на одной идее: два плюс два равно четырем. Мобиас в конечном итоге согласился, что иногда это правда… но не часто.

– Ну… он прав.

– Я так ему и сказал через Тувию. Он ответил: «Тогда почему ты просто не сказал?» – если опустить детали. Вскоре после этого встречу пришлось завершить – он утомился и явно был раздражен моей глупостью. Зеб, видимо, придется показать ему физически, как работает «Гэй Обманщица», иначе мы ни к чему не придем.

– Дать ему с ней поиграться? Нет!

– Ваши возражения, сэр?

– Доктор, ты можешь спросить свою жену. Думаю, Язва скажет тебе, что самый простой и наглядный способ продемонстрировать основы физиологии – это вскрыть живую лягушку. Но от самой лягушки потом будет мало пользы. Джейк, рабочие части твоего прибора, делающие «Гэй Обманщицу» чем-то большим, чем просто фибия, находятся в герметичной оболочке. Ты хочешь ее вскрыть? Если да, то можешь сразу начинать подыскивать постоянное жилье. Здесь. На планете без акушеров. Даже если ты решил рискнуть своим прибором – лично я нет, – но, если ты этого хочешь, ты должен сначала обсудить это со своей женой. И своей дочерью.

– Зеб, Зеб! Конечно, я не хочу вскрывать корпуса гироскопов. Но мы можем продемонстрировать, на что способна «Гэй Обманщица».

– Джейк, я не против демонстрации, но только когда мы будем готовы к отбытию. Назови это предчувствием, но если хочешь, я могу все объяснить. Да дело даже не в предчувствии, просто я не думаю, что ты можешь убедить Мобиаса Тораса в чем-либо одной физической демонстрацией. Ты когда-нибудь видел, как ходят по углям?

– Нет. Но слышал обычные россказни.

– Я видел. Это не обман. Люди ходят босиком, и сильный жар им никак не вредит.

– Какая-то специальная подготовка, которая защищает их ноги. И, возможно, толстые мозоли.