Аччелерандо - Чарлз Стросс

– Похоже, мне придется проделать этот нелегкий путь. Хотела бы я… – Тут Эмбер хмурится. Ей хотелось бы, чтобы здесь был кто-то еще, но она не может вспомнить, кто именно. Поэтому она делает глубокий вдох и направляется к лестнице.

– Вверх или вниз? – спрашивает она себя. Наверное, все-таки вверх – так логичнее, ведь если это башня, спальня будет как можно выше. Поэтому Эмбер осторожно восходит по ступенькам, держась за спиралевидные перила. Интересно, кто спроектировал данную вселенную? Какая роль предписана мне по ее правилам? Если подумать, то этот вопрос смехотворен. Вот же залеплю я местному затейнику пощечину, думает она.

Лестница оканчивается у порога простой деревянной двери с незапертой задвижкой. Эмбер замолкает на несколько секунд, собираясь с духом, чтобы противостоять спящему, чудовищно увязшему в собственном солипсизме, о чем буквально кричал этот нелепый замок сексуальных фантазий. Надеюсь, это не Пьер, мрачно думает она, толкая дверь.

Комната за дверью – голые стены плюс деревянный пол. Никакой мебели, зато окно, расположенное высоко в стене, распахнуто настежь. Мужчина сидит здесь, скрестив ноги, одетый в мантию – сидит спиной к ней, тихо бормоча что-то под нос и слегка кивая. У нее перехватывает дыхание, когда она понимает, кто это. Вот дерьмо! – думает Эмбер, глаза у нее лезут на лоб. Вот что, значит, все это время творилось у него в башке?

– Я не звал тебя, – спокойно говорит Садек, не оборачиваясь и не удостаивая ее даже взглядом. – Уходи, искушение. Ты – лишь мираж.

Эмбер прочищает горло.

– Прости, что разочаровываю, но ты ошибаешься, – говорит она. – Нам необходимо поймать инопланетного монстра. Хочешь пойти на охоту?

Садек перестает кивать. Он медленно садится, потягиваясь, потом встает и смотрит на нее. Его глаза блестят в лунном свете.

– Как странно. – Он буквально раздевает ее взглядом. – Ты выглядишь как женщина, которую я когда-то знал. Раньше такого не было.

– Черт возьми! – Эмбер чуть не взрывается, но кое-как смягчается. – Что тут у тебя, Объединение теософов-сексуально-озабоченных солипсистов, сокращенно ОТСОС?

– Я… – Садек выглядит озадаченным. – Прости, но ты утверждаешь, что настоящая?

– Да, так же, как и ты. – Эмбер протягивает руку и хватает его за запястье. Он почти не сопротивляется, когда она тянет его к двери.

– Ты – первый настоящий гость за долгое время. – Похоже, Садек шокирован.

– Так, послушай. – Эмбер волочит его следом за собой вниз по винтовой лестнице, на самый первый этаж. – Ты хочешь остаться здесь, что ли? Что это вообще за место?

– Ад – это извращение рая, – медленно произносит он, массируя пальцами свободной руки заросший подбородок. Внезапно он хватает Эмбер сзади за талию и резко тянет на себя. – Так, надо проверить, насколько ты реальна…

Эмбер, не привыкшая к такому обращению, реагирует мгновенно – ударом в пах.

– Настоящая! – взвизгивает Садек, падая спиной на лестницу. – Прости меня, прошу! Я просто хотел узнать наверняка!

– Знаешь что? – рычит она. – Еще раз тронешь меня своими грязными хваталками – оставлю тебя здесь навечно гнить! – Она уже готова отдать сигнал пришельцу за гранью этой карманной вселенной извлечь ее: угроза – максимально серьезная.

– Погоди! У тебя есть свободная воля, я вижу. Ты только что продемонстрировала. – Он тяжело дышит и умоляюще смотрит на нее. – Прости меня! Мне нужно было понять: ты из этих зомби или нет!

– Зомби? – Эмбер оглядывается по сторонам. Еще одна секс-кукла появилась позади нее, встав в открытом дверном проеме, одетая в облегающий кожаный костюм с открытой промежностью. Она приглашающе манит Садека. У ее ног постанывает, требуя внимания, еще одно тело, на котором из одежды – одни лишь стратегически расположенные полоски резины. Эмбер с отвращением поднимает бровь.

– Ты думал, что я – одна из них?

Садек кивает.

– В последнее время они поумнели. Некоторые научились говорить. Я почти принял одну за настоящего шайтана! – Садек содрогается.

– За шайтана, значит? – Эмбер смеряет его задумчивым взглядом. – Значит, не такой уж это и рай для тебя… – Поколебавшись, она протягивает ему руку. – Ладно, пошли уже отсюда.

– Прости, что принял тебя за зомби, – повторяет он.

– При сложившихся обстоятельствах, думаю, я могу простить тебя, – изрекает Эмбер, и призрак выдергивает их обоих обратно во внешнюю вселенную.

Еще больше линий-воспоминаний сходятся в точке настоящего момента.

Империя Кольца – огромное скопление самовоспроизводящихся роботов, которых Эмбер собрала на низкой орбите Юпитера и подкармливает кинетической энергией вместе с массой маленькой луны J-47-Барни, тем самым обеспечивая стартовую платформу для межзвездного зонда, который помогают ей строить папины деловые партнеры. Здесь же – ее судебная резиденция, ведущий юридический центр внешней Солнечной системы. Эмбер здесь королева, арбитр и повелитель, а Садек – ее судья и защитник.

Истец, которого Эмбер знает только как радарную вспышку в тридцати световых минутах от нее, подал иск в ее суд, обвиняя в уйме преступлений наполовину наделенную разумом финансовую пирамиду, которая прибыла в пространство Юпитера двенадцать миллионов секунд назад и в настоящее время, похоже, настроена на преобразование всех других разумов в регионе в свой особый мем-сет. Рой контратакующих многопоточных встречных исков, утверждающих в свою очередь, что данное световое пятнышко повинно в нарушении авторских прав, патентов и кодекса коммерческой тайны, требует теперь повышенного приоритета ее внимания и рассмотрения вопроса о намерениях нарушителя.

Прямо сейчас Эмбер нет дома в Кольце, чтобы лично выслушать дела. Она оставила Садека разбираться с упрямой механикой ее правовой системы – специально выстроенной так, чтобы сделать корпоративные судебные разбирательства занозой в чьей-то заднице, – и на пару с Пьером рванула с дипломатическим визитом в другую колонию у Юпитера, в Детскую Республику. Республика, семенем которой был корабль-приют Фонда Франклина «Эрнест Алый», за четыре года выросла в шипастую снежинку трех километров в ширину, и из ее сердцевины выглядывает медленно растущий цилиндр О’Нила [97]. Большинству на космической станции меньше двух лет от роду, но, несмотря на это, они уже пополнили ряды борганизма Фонда.

На склоне холма, притулившегося на внутреннем краю вращающегося цилиндра, – площадка, вымощенная чем-то похожим на грубый мрамор. Небо – бездна тьмы в вышине, медленно вращающаяся вокруг центральной оси, выстроенной на Юпитере. Эмбер лежит в плетеном кресле, вытянув перед собой ноги и закинув руку на лоб. Изысканные яства на столах вокруг нее если не съедены целиком, то хотя бы надкусаны. Сытая и сонная, Эмбер гладит кошку, свернувшуюся у нее на коленях. Пьер не с ней – надо думать, осматривает одну из экспериментальных экосистем-прототипов, выстроенную борганизмом из чистого интереса; но Эмбер о нем не волнуется. Она только что отлично поела, у нее нет судебных исков, о которых стоит беспокоиться, и дома все идет в установленном порядке; в общем, такое блаженное времечко стоит еще поискать.