Аччелерандо - Чарлз Стросс

Единственное воспоминание, что принадлежит кому-то другому, стартует быстрее, чем управляемая ракета, – и оно гораздо более смертоносно.

Одиннадцатилетняя Эмбер – неуклюжий длинноногий ребенок, разгуливающий по улицам Гонконга, неотесанный турист, осматривающий жаркое сердце Поднебесной. Это ее первый и последний отпуск перед тем, как Фонд Франклина пристегнет ее к грузовому отсеку космоплана «Шэньчжоу» и отправит на орбиту из Синьцзяна. Пока она свободна, хотя и заложена на сумму в несколько миллионов евро; она – маленький тайконавт [95], готовый работать в течение долгих лет на орбите Юпитера, чтобы расплатиться с сетью, которая ныне владеет ею. Это не совсем рабство: благодаря папиной корпоративной игре Эмбер не нужно беспокоиться о том, что мама преследует ее, пытаясь возвратить в постчеловеческую тюрьму взросления, как старомодную маленькую девочку. А теперь у нее есть немного карманных денег, и номер в Хилтоне, и свой личный пульт от удаленного Франклин-помощника, и она решила устроить себе туристическое просвещение в стиле восемнадцатого века – устроить с размахом, потому что…

Потому что это ее последний день на свободе в случайным образом развивающейся биосфере. В этом десятилетии все самое интересное происходит в Китае. Здесь горячо и тесно, прямо как в ядре звезды, а с устаревшим и отставшим здесь обходятся безо всякой жалости. Рвение националистов догнать Запад передало эстафету рвению потребителей достать самые свежие и модные штучки, какие только есть в мире, – тут нарасхват идут и самые оригинальные туристические сувениры с причудливо-старомодных улиц Америки, и самые передовые, быстрые и умные обновления для тела и души. А Гонконг жарче и быстрее почти любого другого места в Китае, что значит – и во всем мире тоже. Это такое место, где туристы из Токио ходят, разинув рты, – запуганные и шокированные будущим гламуром высокотехнологичной жизни.

На Жардин-Базаре, скорее Жардин-Раздрае, мелькает мыслишка: Эмбер купается во влажном шуме. На крышах дорогих торговых центров и роскошных отелей из стекла и хрома растут геодезические купола, такие ажурные, что кажется, они вот-вот уплывут прочь, подхваченные горячим бризом с моря. Из Кай-Тека больше не доносится рев аэробусов, не видно в небе штормовых туч полированного алюминия, проливающихся дождем бледнолицых туристов на торговые центры и рыбные рынки Кулуня и Новых Районов. Идут последние напряженные дни Войны Против Неразумия, и в небе проплывают невероятные формы. Эмбер пялится, задрав голову, на шеньянский F-30, набирающий высоту по почти перпендикулярной земле траектории. Ворох недоступных пониманию несущих поверхностей, сходящихся в точке перспективы, отрицающей пространственное мышление, а заодно и взгляд радаров, – это китайский истребитель, или ракетный модуль, или вовсе суперкомпьютер с крылышками? Чудо техники уносится вдаль – над зеркалом вод Южно-Китайского моря, – чтобы присоединиться к неусыпному патрулю, стоящему на страже капиталистического мира, – гаранту уверенности, что все в том мире защищены от Войск Неприятия Прогресса и ваххабитов.

Вдруг Эмбер на мгновение становится просто не по годам развитым человеческим ребенком. Ее подсознание отключается: цензор-боты китайского правительства, мощные информационные солдаты, подавляют ее когнитивные способности, препятствуя выгрузке сведений о своем наиболее грозном оружии. Воспользовавшись этими секундами, пока ее сознание пустует словно выеденное яйцо, худощавый парень с голубыми волосами резко толкает ее в спину и сдергивает с плеч рюкзак.

– Эй! – кричит она запинаясь. Ее разум затуманен, оптика не повинуется, не в силах ухватить биометрическую модель похитителя. Миг оцепенения, слепая зона для устройств слежки в реальном времени и время, потраченное на попытки удержать равновесие, а не на погоню, – три аспекта, дающих вору сбежать. А с отключенными дополнениями Эмбер не знает, как крикнуть «держи вора!» на кантонском.

Спустя несколько секунд истребитель пролетает, увлекая радиус действия цензор-поля за собой.

– Хватайте его, ушлепки! – кричит Эмбер, но любопытные туристы только и делают, что разглядывают невоспитанного ребенка-чужестранца. Какая-то старушка направляет на нее камеру одноразового телефона и что-то кричит через плечо. Эмбер берет ноги в руки и бежит. Она уже чувствует, как отдается где-то во внутренностях инфразвуковой сигнал тревоги рюкзака. Если не успеть вовремя, рюкзак устроит сцену. Покупатели бросаются врассыпную, женщина с коляской пытается откатиться подальше, но вместо этого чуть не сбивает ее с ног.

К тому моменту, когда Эмбер находит перепуганный рюкзак, вора и след простыл. Ей понадобилась почти минута утешений, чтобы рюкзак перестал вопить и втянул шипы достаточно, чтобы его можно было снова надеть. К этому времени поблизости нарисуется робот-полицейский.

– Идентифицируйте себя, – скрежещет он на синтетическом английском.

Эмбер в ужасе смотрит на рюкзак – в боку огромная дыра, нутро изрядно полегчало. Вот это потеря, осознаёт она в отчаянии – хлюст с голубыми волосами украл все, что у нее было важного.

– Помогите, – тихо говорит Эмбер, протягивая рюкзак полисмену, сидящему где-то и смотрящему на нее через глаза робота. – Украли…

– Какая вещь отсутствует? – спрашивает робот.

– Моя «Hello Kitty», – говорит она, хлопая ресницами, включив умение притворяться на полную, заставляя совесть подчиниться и прекрасно понимая, что, если полиция узнает истинную природу ее кошки, последствия будут печальными. – Моего котенка украли! Помогите!

– Непременно, – говорит полицейский, ободряюще кладя руку ей на плечо – руку, которая превращается в стальную повязку, когда он толкает ее в фургон и сообщает ей формально-высокопарным языком, что она арестована по подозрению в магазинной краже и будет обязана предъявить сертификаты подлинности и полностью соответствующую действительности опись всех предметов, находящихся в ее распоряжении, если хочет доказать свою невиновность.

Физическим мозгом Эмбер не сразу понимает, что ее вежливо арестовывают, но ее внешние потоки уже кричат о помощи, а следопыты мобильной коммерции определяют отделение, куда ее везут, с помощью преодолеваемых машиной электронных пандусов и услужливого менеджера лицензий на программное обеспечение. Эти же внешние потоки подбирают ей агентов, чтобы уведомить Фонд Франклина, «Международную амнистию», «Партию за свободный космос» и папину адвокатуру. Женщина-полицейский средних лет доставляет ее в пункт временного задержания для расследования дел несовершеннолетних – с вишнево-бирюзовыми обоями на стенах – и к тому моменту телефон на столе дежурного уже разрывается от вызовов приставов, продавцов фастфуда и расторопных журналов о жизни звезд, увлекающихся слежкой за делами ее отца.

– Вы можете помочь мне вернуть кошку? – упорно спрашивает она у полицейской.