Дочь палача и король нищих - Оливер Петч

Дальше Магдалена не слушала. Она развернулась к Симону: лекарь тоже слушал стражника с разинутым ртом.

– Хвала всем святым, отцу удалось сбежать! – прошептала она. – Но теперь они решили повесить на него еще и второе убийство!

Симон нахмурился.

– А если он и вправду?.. В том смысле, что этот пекарь, может, встал у него на пути…

– А купальщица ему под нож кинулась? – фыркнула Магдалена. – Мне иногда кажется, что ты и в самом деле считаешь моего отца чудовищем. Я не верю ни единому слову этого напыщенного осла! Пока отец находится в городе, на него каждую мелочь вешать будут… – Она снова понизила голос. – Вероятно, он где-нибудь спрятался, в сарае или заброшенном саду. Возможно, он ранен. Нужно помочь ему как можно скорее!

– И как ты хочешь это сделать? – так же тихо спросил Симон. – Мы не больше стражников знаем, где он сейчас прячется. Может, нам расхаживать и звать его во все горло?

Магдалена задумалась на мгновение, потом по лицу ее скользнула улыбка.

– А ведь неплохая мысль. Слушай внимательно, вот что мы сделаем.

И она шепотом рассказала Симону о своем плане.

Куизль сидел привалившись спиной к разрушенной стене и пытался побороть подступающую слабость. Свежий воздух пошел ему на пользу, и все же палач чувствовал, что силы на исходе. Бегство из борделя вконец истощило его, но он хотя бы смог немного оторваться от преследователей. Они промчались мимо него и даже не заметили. Палач слышал их голоса, среди которых был и голос третьего дознавателя. На мгновение Якобом завладела мысль вскочить и одной только правой рукой задушить негодяя – но для этого он, к счастью, оказался слишком слабым.

И вот Куизль прятался в заросшем саду, где-то посреди Регенсбурга, и пытался немного успокоиться. Еще не все потеряно, он по-прежнему мог отправиться к Тойберу. Вот только голова бы еще перестала кружиться…

В это мгновение зазвонили колокола, и Якоб сразу понял, что виной тому был он сам. Во всех кварталах по тревоге подняли стражников; еще немного, и они начнут на палача охоту, словно гончие на лису. Он попытался подняться, но тут же свалился. Лишь с третьей попытки ему удалось встать и удержаться на ногах. Осторожно, короткими шажками Куизль двинулся прочь из сада.

Он перелез через низкую, увитую розами ограду и попытался сориентироваться. Ворота Петера, что возвышались неподалеку над крышами, находились в южной части города. Значит, дом Тойбера располагался где-то на севере, в так называемом Палачьем проулке, больше Куизль ничего не знал. Только сейчас он понял, что до сих пор даже не задумывался, как будет искать этот проклятый дом. Спросить у кого-нибудь не получится, и табличек в этом паршивом городе не повесили. Так что не оставалось ничего другого, кроме как шататься по переулкам в надежде набрести на нужный дом.

«До чего идиотский план!»

Куизль бранил себя за собственную глупость. И почему он подробнее не расспросил Тойбера о расположении его дома? Оставалось только надеяться, что посреди ночи ему повстречается какой-нибудь запоздалый бродяга, который сжалится над прохожим и проводит его.

«И при первой же возможности сдаст его стражникам…»

Якоб пригнулся и, без конца озираясь по сторонам, двинулся по примыкавшему к воротам переулку. Дома здесь были маленькие и перекошенные, то и дело попадались чернеющие в лунном свете горелые развалины – пережитки войны и последней вспышки чумы, унесшей несколько лет назад немало жизней, и теперь жилища разваливались без хозяев.

Колокола все не умолкали, к тому же издалека стали доноситься крики. Скоро его настигнут, времени оставалось совсем немного.

Куизль направился к следующему переулку, как вдруг из-за угла вышли два стражника. Вооруженные алебардами, они изумились не меньше самого палача. У того, что помоложе, от неожиданности слетел на мостовую шлем. Второй принялся возиться с ремнем, на котором висел покрытый зеленой ярью пистолет. Якобу оставалось только надеяться, что оружие не заряжено.

– Здесь! Сюда! – закричал молодой. – Мы нашли его! Монстр здесь!

Старший его напарник по-прежнему возился с пистолетом, застрявшим в ремне. Непроизвольно прогремел выстрел, стражник вскрикнул и упал на мостовую, схватившись за правый сапог. Вероятно, прострелил себе же стопу.

Куизль попытался воспользоваться общей неразберихой и пустился бегом по улице. Но не успел добежать и до ее середины, как из-за угла выскочили еще два стражника. Один из них вскинул к плечу арбалет, и в следующую секунду возле правого уха палача просвистел болт.

Поставив все на карту, Куизль с грозным ревом бросился на стражников в надежде, что у второго не было при себе заряженного арбалета или пистолета. Стражники направили на палача пики и смотрели на него со страхом вперемешку с охотничьим азартом.

– Все на Монашью улицу! – заголосил один из них. – Он на Монашьей улице! Все…

Палач собрал все свои силы, одним прыжком миновал пики и влепил кричавшему стражнику такую затрещину, что тот мешком повалился на мостовую. Его напарник отбросил пику и схватился за охотничий нож, намереваясь заколоть Куизля. Но Якоб брыкнулся, как лошадь, и врезал противнику в живот. Стражник со стоном рухнул на брусчатку.

Куизль обернулся: в переулок сбегалось все больше стражников. Увидел слева тесный проход под низкой аркой и, не задумываясь, бросился туда. И вскоре оказался во внутреннем дворике, окруженном с трех сторон высокими домами.

Он забежал в тупик.

Палач оглянулся и увидел, как в арку шагнули три или четыре стражника с алебардами. Они нисколько не торопились, глаза их блестели, губы растянуты в холодной усмешке. Жертва загнана, теперь осталось лишь заколоть ее.

Кто-то швырнул факел на середину двора, и по стене заплясала увеличенная в несколько раз тень палача. В мерцающих отсветах Куизль становился легкой мишенью.

В стену, раскрошив штукатурку, ударил арбалетный болт, за ним последовал еще один. Палач стал озираться в поисках лазейки, но во дворе не было ни одной двери, а окна находились лишь на втором этаже, вне досягаемости. И никаких деревьев, чтобы добраться до крыш. В самом углу кто-то оставил двухколесную телегу, полную соломы; впереди на уровне бедер выступало тяжелое, усиленное железом дышло. Палач задумался на мгновение, и в голову пришла спасительная идея:

«Солома…»

Куизль пригнулся и побежал к телеге, в стену градом сыпались все новые арбалетные болты. Правой рукой Якоб взялся за дышло и развернул телегу так, что она встала задним бортом к стражникам. Он понимал, что надолго сил у него не хватит и больше попыток уже не будет.

Сделав глубокий вдох, палач ринулся на середину двора, схватил еще не потухший факел и бросил его в телегу. Сухая солома загорелась в долю секунды, и в следующий миг телега уже превратилась в огромный огненный шар. Не обращая внимания на обжигающий жар, Куизль снова взялся правой рукой за дышло и начал толкать. Охваченная огнем телега пришла в движение и покатилась в сторону арки, на стражников. Те с криками разбежались в стороны, а на них сыпались клочья горящей соломы, поджигая одежду.