SPQR. История Древнего Рима - Мэри Бирд

Несмотря на вдохновенные усилия, надежно опознать не удалось ни один из домов Цицерона. Тем не менее какой-то образ возможно составить благодаря его письменному наследию, в котором сохранились и планы всевозможных улучшений, а также на основании археологических остатков современных ему построек. Богатые жилища римской элиты времен поздней Республики на Палатинском холме по большей части сохранились плохо по той простой причине, что в течение I в. поверх них стали воздвигать императорский дворец, который вскоре занял чуть ли не весь холм. Среди самых впечатляющих руин тех ранних сооружений числится так называемый Дом грифонов. Несколько комнат, по всей вероятности, цокольного этажа красивого дома начала I в. до н. э., с ярко окрашенными стенами и простой мозаикой на полу, отчасти проступают в конструкции Палатинского дворца. Похоже, что по отделке и планировке этот и другие дома Палатина не сильно отличались от гораздо лучше сохранившихся остатков жилищ в Помпеях и Геркулануме.

53. Фундамент надстроенных сооружений (справа) врубается в замечательную комнату в доме республиканских времен – в Доме грифонов на Палатине. Название дом получил по фигурам грифонов, рельефно выполненных в штукатурке; один из них виден на дальней стене. Мозаичный пол расчерчен простыми ромбами, стены раскрашены простой палитрой, имитируя мрамор. До недавнего времени археологи предполагали, что это был дом самого Катилины

Особенность жилища римской элиты – сенаторов ли в самом Риме, больших ли местных шишек в других городах – заключается в том, что они не были частными домами в современном понимании. Они не были местом, куда можно было спрятаться от общественного внимания. Конечно, существовали способы укрыться, например, в убежище Цицерона на Астуре или в более уединенных помещениях. Но во многих отношениях архитектура жилища римлян служила общественному статусу и репутации выдающихся граждан, при этом основная часть дел «проворачивалась» именно дома. Большая зала, или атрий, куда посетитель непосредственно входил через парадную дверь, была главным помещением. Обычно двухуровневый, с отверстием в крыше, атрий оформлялся так, чтобы производить сильное впечатление лепниной, фресками, скульптурой и прекрасным видом. Все это должно было служить фоном для встреч хозяина с зависимыми людьми, просителями, клиентами – от бывших рабов, нуждающихся в помощи, до тех делегатов из Теоса, которые перемещались из атрия в атрий, готовые «целовать ноги» римлян (с. 194–5, 197–9). В стандартном варианте позади атрия внутренняя часть дома имела вытянутую форму, там располагались дополнительные помещения для приема гостей, с обеденными зонами, гостиными, совмещенными со спальнями (cubicula), крытыми галереями и садами, если хватало места. Фактура стен везде соответствовала назначению помещений – от монументальной росписи до более интимных эротических сцен на панелях. Чем дальше допускался посетитель в глубь дома, в менее публичные зоны, тем он считался более уважаемым в семье. С друзьями и коллегами и вовсе собирались in cubiculo, как говорили римляне, в одной из тех маленьких частных комнат, где было спальное место, но которые в современном смысле спальнями не являлись. В таких комнатах, можно предположить, триумвират заключал свои тайные сделки.

Дом и его убранство играли важную роль в имидже. И тут важно было не перестараться: репутацию можно было испортить чрезмерной роскошью. Немалое удивление вызвало решение Скавра пристроить в атрии своего дома на Палатине несколько колонн из тех 380, которые он приобрел для оформления временного театра. Колонны были из лукуллова мрамора редкого греческого сорта, получившего название по имени человека, первым организовавшего его ввоз, – Луция Лициния Лукулла, предшественника Помпея в войне с Митридатом. Высота каждой колонны составляла 11 метров. Многим римлянам показалось, что Скавр перегнул палку, украшая свой дом с такой роскошью, более приличествовавшей публичному месту. Саллюстий был не единственным автором, видевшим в этом «мерзком своеволии» корень многих проблем Рима.

Несколько раз Цицерон в своих письмах делился заботами об убранстве своих домов, беспокоясь о том, чтобы они отражали его образ как человека высокого вкуса, ученого и знатока греческой культуры. Не всегда удавалось найти подобающие произведения искусства для решения этой задачи. Проблема, обеспокоившая Цицерона в 46 г. до н. э., нам, скорее всего, покажется проявлением суетности. Один из его неофициальных агентов приобрел для него в Греции небольшую коллекцию статуй, которая оказалась и чересчур дорогой (он объяснял, что на эту сумму мог бы купить новый домик), и не слишком подходящей к его замыслам. Например, там оказалась статуя бога войны Марса, тогда как Цицерон позиционировал себя как великого миротворца. Далее, коллекцию продолжали вакханты – разнузданная, экстатичная и нетрезвая свита, – что не позволяло украсить библиотеку в надлежащем стиле: нужны были, скорее, музы, а не вакханты, пояснял он.

54. План «Дома трагического поэта» в Помпеях дает представление о устройстве дома среднего достатка II–I вв. до н. э. Узкий вход расположен между двумя лавками (а), открывающимися на улицу, и ведет к основной зале, или атрию (b). Основная парадная гостиная (с) сообщается с атрием. Вне парадных помещений оказались обеденная зона (d) и маленький садик, окруженный колоннами (е). Были и другие небольшие комнаты, частично на втором этаже, среди которых – гостиные, совмещенные со спальнями, в которые приглашали самых близких гостей для обсуждения дел и проведения досуга

Дальнейшая судьба этих статуй нам неизвестна – может быть, удалось их распродать, как надеялся Цицерон, или они осели где-нибудь в кладовой одного из его имений. Этот эпизод наглядно показывает, что частные и общественные римские интерьеры «поглощали» предметы искусства, как подлинные древние, так и их копии, обеспечивая оживленную торговлю с Грецией. Материальные свидетельства этой торговли сохранились благодаря тем поставкам, которые не достигли своей цели: многочисленные следы крушений римских торговых судов издавна попадались ныряльщикам на дне Средиземного моря. Одна из самых удивительных находок связана с событиями примерно 60-х гг. до н. э., если судить по монетам. Корабль затонул на полпути между Критом и южной оконечностью Пелопоннеса, у острова Антикитера, отсюда современное название «антикитерское кораблекрушение». На борту затонувшего судна были бронзовые и мраморные скульптуры (среди них – одна особенная миниатюрная бронзовая фигура на вращающемся основании с заводным механизмом), роскошная мебель, изящные стеклянные и мозаичные чаши и самый знаменитый предмет – «антикитерский механизм». Это было сложное приспособление из бронзы с часовым механизмом, очевидно, помогающее предсказывать траектории движения планет и другие астрономические события. Еще достаточно далекий от первого в мире настоящего компьютера, хотя именно так его и нарекли, этот прибор, скорее всего, предназначался для библиотеки какого-то пытливого римского ученого.