Сто голосов - Скотт Макконнелл
Шрифт:
Интервал:
И вы расправили их?
Нет. Нам с Айн Рэнд не было нужды расправлять плечи. Мы были способны нести собственное бремя.
Вы читали что-либо из нехудожественной прозы мисс Рэнд?
Я прочел уйму ее сочинений, однако не помню их заглавий.
Особенно относящееся к вам называется Романтическим манифестом.
Да. Я помню это. Более того, у меня был экземпляр этого произведения, но погиб со всем остальным. Оно мне нравилось.
В своей главе «Основные принципы литературы» она анализирует отрывок, начинающийся с «Никто и никогда не шел по мосту…»
…в подобную ночь.
Да. «Пелена дождя казалась настолько мелкой, что превращалась в туман». Фраза из вашего романа Ночь одиночества.
Ну да. «Едва ли кто-то». Знаете ли, из-за окончания меня обвинили в плохом владении английским языком. Там было сказано: «Никто и никогда не шел по мосту в подобную ночь». A в конце говорится: «Едва ли кто-то». Ну, окончание книги совпадает с началом, потому что герой возвращается к тому месту, откуда все началось. Он говорит: «Никто и никогда не шел по мосту в подобную ночь. Впрочем, едва ли никто». Игра слов. A идиот редактор говорит мне: «Так не говорят: „Едва ли никто“. Надо говорить: „Едва ли кто-то“». Ну, я и сказал им, чтобы они заткнулись и оставили мой текст в покое.
Кстати, об этом отрывке. Вы обсуждали с мисс Рэнд тот факт, что она анализировала его в своем литературном классе, а затем опубликовала ход обсуждения в Романтическом манифесте?
Да, она говорила мне об этом. И я сказал: «Ну как такое можно делать? Я же писатель, а не автор. Я не пишу великие тексты. Но мне случалось создавать великие вещи, как, например, сцена в конце романа Я сам вершу суд, где убийца говорит: „Как ты мог?“ И Майк Хаммер отвечает: „Это было легко“. Понимаете ли, финал — это существенная часть повествования. Она это понимала. Мы с ней часто обсуждали подобные мелочи. Это было по-настоящему интересно».
А вы обсуждали с мисс Рэнд концепцию идеального мужчины?
Ну, у нее был Джон Голт. А у меня Майк Хаммер.
Мисс Рэнд дважды писала отзывы на ваши книги. В первый раз она писала об Охоте на девушку [1962] и выражалась при этом весьма красноречиво[192]. Например, что «Микки Спиллейн обладает блестящим литературным дарованием. Немногие современные писатели могут приблизиться к нему».
Это неудивительно, потому что я всегда считал ее великой писательницей и выдающимся мыслителем, понимая, что сам далеко не таков, как она. Однако она извлекала из моих книг нечто такое, чего я осознанно в них не помещал. И всегда удивлялся, когда она обнаруживала в моих произведениях это самое нечто. Я никогда не думал такого. Она говорит мне: «Ты утверждаешь то-то и то то», и я удивляюсь: «Разве я об этом писал?»
А как насчет Дня пистолетов? Помню, она была не в восторге.
Ну, это не серия про Майка Хаммера. Тут герой совсем другой, Тайгер Манн.
Вы помните, как закончились ваши отношения с мисс Рэнд?
Нет, они никак не закончились — просто она умерла. И все.
Мисс Рэнд оказала какое-нибудь влияние на вас?
Нет. Я начал писать задолго до того, как познакомился с Айн Рэнд. К этому времени я уже прочно стоял на ногах. Я стал профессиональным литератором в 1935 году, сразу как только закончил среднюю школу.
Вы все еще пишете?
Сейчас работаю над последним романом о Майке Хаммере.
Что вы можете сказать мне в заключение об Айн Рэнд?
Мы были друзьями. Сложно сказать о человеке нечто большее.
Значит, дружба важна в ваших глазах?
О да, конечно. Она нравилась мне. Мы проводили вместе хорошее время. И мне жаль, что она умерла. Мне хотелось бы продолжать нашу дружбу.
Дон Вентура — скульптор, фотограф и преподаватель. Дружил с Фрэнком O’Коннором с 1962 по 1966 год.
Дата интервью: 9 февраля 1999 года.
Скотт Макконнелл: Как вы познакомились с Фрэнком O’Коннором?
Дон Вентура: Я познакомился с ним примерно в 1962 году, когда мы вместе занимались в Студенческой лиге искусств. Основанием нашей дружбы стало то, что мы оба являлись художниками. Я — скульптором, а Фрэнк живописцем.
Каким было ваше первое впечатление о мистере O’Конноре?
Мы быстро сошлись и подружились. Это был очень мягкий, очень добрый человек, наделенный превосходным чувством юмора. Это знали все, и за это его любили. Очень мягкий, окруженный какой-то особенной теплотой.
Как вы описали бы его внешность?
Высокий, примерно шесть футов и один дюйм роста. Седеющие волнистые волосы. Кустистые брови, которые он подстригал. Голубые глаза; длинный симпатичный нос. Он выглядел очень достойно. Говорил любезно, и всегда с приятной полуулыбкой на лице. Еще он был очень и очень вежливым. Присутствие его ощущалось, однако он не подавлял собой. В нем читалась некая сдержанность.
Какова была тема тех лекций, которые вы с мистером O’Коннором посещали?
Художественная анатомия. Он учился у художника Роберта Брэкмана. Мы также слушали лекции [Роберта Беверли] Хейла. Джоан Блюменталь была кем-то вроде наставницы и ментора Фрэнка. Джоан была художницей, и Айн очень старалась подвигнуть Фрэнка к изучению живописи. Она советовала Джоан заняться им и привести в Студенческую лигу искусств, что впоследствии и вышло. Джоан и Фрэнк посещали ее вместе.
Чему он учился у мистера Брэкмана?
Технике. Основам рисования, основам живописи, основам техники. Тому, как надо пользоваться красками.
В технике Брэкмана было что-то особенное?
Она была наглядно-изобразительной. Однако работы Фрэнка не были похожи на работы Брэкмана. Работы большинства его студентов, как часто бывает в подобных случаях, напоминали работы учителя. Фрэнк же проявлял свою личность и прислушивался к внутреннему маяку.
Можете ли вы припомнить какие-нибудь примеры его работ?
Его занимала сюрреалистическая тематика. Одна из них, называвшаяся Уменьшающиеся возвращения, была популярна среди объективистов и воспроизводилась ими. На ней была изображена парящая в небе деревянная фигура натурщицы. Очень сюрреалистическое изображение в стиле Дали. И юмористическое при этом. Кажется, Айн Рэнд любила ее больше остальных произведений Фрэнка.
А вы не помните, как она создавалась?
Он был человеком непредсказуемым. И я думаю, что идея картины возникла по его прихоти, по его воображению. Он любил шутку, и как мне кажется, усматривал во многих своих картинах элемент шалости или игры. Думается, у него была естественная наклонность к подобному поведению. Фрэнк вкладывал в свою работу существенную долю личности. И он не слишком внимательно относился к своей академической подготовке. Как таковая она не очень интересовала его. Он хотел рисовать ради того удовольствия, которое доставляет это занятие. Я думаю, что если бы Айн Рэнд не проталкивала его в Лигу учиться — он просто продолжал бы рисовать и получать от этого удовольствие.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!