Цветные Стаи - Алёна Дмитриевна Реброва

раны Яшмы попала какая-то дрянь сомневаться не приходилось: все раны затягивались на глазах, а самая глубокая, которая был на груди, серьезно воспалилась, из нее сочилась мерзкая желтая пена.

В себя мутантка не приходила. Мне становилось все тяжелее скрыть ее: Кит напрашивался в гости, Нора едва ли не преследовала меня. Девушка ждала, что я поговорю с Солнцем насчет нас, мне приходилось придумывать тысячи отговорок. Я чувствовал себя последним куском дерьма, когда врал ей, но выхода у меня не было. Пока Яшма не очнется, и я не решу, что с ней дальше делать, все остальные проблемы не важны.

Однажды я вернулся в хижину и обнаружил, что мутантка сидит на кровати. Здоровой рукой она гладила крысу, свернувшуюся рядом.

– Привет, – сказал я, вставая в проходе.

Яшма посмотрела на меня так, как будто впервые видела.

– Где Борода? – спросил я.

– Здесь никого не было, – ответила мутантка, отвернувшись от меня. Она осматривала хижину. – Где я? Что случилось?

Я рассказал ей обо всем, пока варил похлебку из рыбин, пойманных Лашуней.

– Устроился не хуже Командующей… – пробормотала она, пытаясь встать. Я велел ей оставаться в кровати и принес миску в постель.

– Расскажешь, что натворила? – спросил я, смотря, как она ест.

Она лишь сморщила нос, не отрываясь от еды.

– Тебя пытались убить, оранжевые хотят суда! Ты понимаешь, что тебя скормят рыбам, как только найдут!?

– Ну а ты геройски меня спасаешь, разумеется. Сейчас расплачусь от благодарности!…

Она легла на кровать и отвернулась к стене.

– Ты… ты невыносима! Как ты могла в такое вляпаться, что творится в твоей гнилой голове!? Ты полгода просидела на Остове, а потом вернулась в форме стражницы и перебила десятки соратников!!!

Она молчала, даже не шевельнулась.

– Я… я не знаю, что мне с тобой делать! Всех пленных черных мы отправили на лодках к Остову еще вчера. Но ты не можешь туда вернуться. Они повесят тебя за то, что ты сделала!… Небо, ты скажешь хоть слово, или будешь молчать, пока сам Солнце не заявится ко мне в хижину!?

– Дельфин…

Обернувшись, я увидел в дверях Нору. Этого еще не хватало! Лашуня перестала сторожить, засранка!

– Так это правда? Это ты ее прячешь?… – проговорила она, не сводя глаз с фигуры Яшмы. Лашуня подняла голову и зашипела на жрицу. Испугавшись, Нора отступила к выходу. – Я не понимаю, объясни мне! Объясни, зачем ты это сделал!

– Ее пытались отравить в лазарете, – начал я, но жрица не стала слушать. Она замотала головой.

– Нет… нет-нет-нет… ты не понимаешь! Ничего не понимаешь!…

В ее глазах стояли слезы. Она посмотрела на меня, как на последнего предателя, и выбежала вон.

– Ну вот, теперь тебе не придется меня прятать, – хмыкнула Яшма, сев на кровати.

Вскоре весь Огузок знал, что мутантка жива и находится у меня в хижине. Не прошло и получаса, как у моего дома собралась целая толпа народу. Лашуня никого не пускала внутрь, я вышел к ним один.

– Ее никто не тронет, пока не будет суда! – сказал я, обращаясь к воинам. – Солнце может требовать чего угодно, правила общие для всех. Ее судьбу решат на общем совете, как только она сможет ходить!

Я почувствовал, как кто-то отпихнул меня в сторону. Обернувшись, я увидел Яшму. Она вышла из хижины.

– Отстаньте от доходяги, я пойду с вами, – сказала она.

– Не вздумай! – рявкнул я.

– Я решила!…

Она попробовала повысить голос, но что-то пошло не так. Повязка на ее груди на глазах стала алой, Яшма выпучила глаза от боли. Я подхватил ее, пока она не упала.

К счастью, к этому моменты подоспела троица. Они помогли мне отнести мутантку в дом, а Лашуня позаботилась о том, чтобы никто не посмел пройти внутрь. Чувствуя свою вину, в этот раз крыса не подпускала никого к хижине ближе, чем на метр.

Вскоре меня вызвали в шатер совета, мне пришлось идти, оставив с Яшмой троицу.

На совете я сказал о том, что жрицы пытались отравить мутанку. Солнце все отрицал, тогда я стал настаивать на суде, но человеческом, а не божественном.

Я описал перед предводителями все достоинства Яшмы и убедил большинство, что она незаменима, как работник. Определенно, у нее были мотивы, по которым она вернулась на Огузок, зарезав двадцать черных. Мы все должны были ее выслушать.

Василий поддержал меня, Луна тоже решил, что в суде ничего плохого нет. Погодник все еще не оправился после сражения, и не смог голосовать. Карпуша горячо поддерживал Солнце, а Буревестник упрямо шел наперекор жрецу, и в итоге по числу голосов было решено судить Яшму сразу после того, как она поправится.

После совета я кинулся домой, чтобы рассказал им новость. Они одобрили мои действия.

– Яшме повезло, что ты член совета. Иначе не было бы ни шанса, – вздохнул Шляпа.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал я, глядя на спящую мутантку. Вот паршивка, такую кашу заварила… а сама знай себе жрет и дрыхнет.

Все эти дни я работал у зеленых. Миналии здорово прибавилось, она появлялась в самых неожиданных местах, едва успевали собирать.

– Как там эта Яшма? – спросил Карпуша, вываливая на грядку полное ведро свежей миналии. Несколькими взмахами внушительных граблей он превратил склизкую траву в равномерный слой каши.

С завистью поглядев на то, с какой силой и навыком Карпуша справляется с работой, я взялся за грядку перед собой, в полной мере осознавая свою никчемность.

– Вчера она смогла взять в руку ложку, но… А почему ты спрашиваешь?

– Я слышал, на нее не действуют яды, а нам сейчас нужны сильные руки. Миналии вокруг стало столько, что ее не успевают собрать из воды! Она в прудах с ламинарией, с фукусом… Да везде! Если она перезреет и останется в воде, если попадет кому-то в еду…

Сделав из двух ведер две свежие грядки, мы отправились за новой порцией к кучам, куда островитяне сваливали еще не начавшую гнить миналию.

– Раньше такого ведь никогда не было, да? – спросил я, озадаченно осматривая огромные кучи, которые нам принесли со всего Огузка. К счастью, свежая миналия была не так опасна, так что люди сами могли собрать ее и принести к зеленым, которых и на греблю-то едва хватало.

– Только один раз, лет десять назад, но и тогда, кажется, ее расплодилось меньше, – сказал Карпуша. – Она росла на нашем берегу и кое-где на Остове, стражники привозили нам ее раз в день, и дальше она никогда не шла. С какого тунца