Марсиане - Ким Стэнли Робинсон

– Юху! – выкрикнул я и что было силы поплыл к точке разлома.

Как только я туда добрался, Фрея отплыла оттуда и, плюхнувшись в воду, исчезла. Теперь я остался совсем один, и следующая волна выглядела точно так же, как все предыдущие, и даже немного лучше. Я проплыл к самой крутой ее части и увидел, что вовремя достиг ее зоны отрыва, так что повернулся и стал быстро грести к берегу. Волна подхватила меня, и я начал падать лицом вниз, понимая, что поймал ее. После большого поворота на дне я выскочил на плечо волны – масса воды вздымалась слева от меня, тогда как справа я видел устье реки и небо над ним. Я оседлал волну и несся на ней – будто летел с горки на санях.

Это ощущение казалось таким странным, что его даже трудно описать. Когда ты на волне, само время меняется – или, может быть, чувство времени, – если, конечно, это не одно и то же. Мгновение словно раздувается как шар. Вы будто бы замечаете в десять, в сто раз больше деталей, чем в любой другой момент. Но в то же время все словно проносится в один миг. И все это кажется вневременной вечностью, зажатой в рамки считаных секунд. Оседлать волну редко удается дольше чем на несколько секунд, но в конце кажется, что это длилось как минимум минуту.

Как бы то ни было, человек сначала испытывает эти узлы во времени, а потом едва может вспомнить подробности этого пребывания в вечности. Что-то затрудняет процесс воспоминания – может, это просто нельзя описать словами. Все волны сливаются друг с другом, и в конце дня, уже на пляже, снова в обычной реальности, если пытаешься что-то вспомнить, то на ум приходят лишь некоторые особенно острые моменты – моменты, которые остаются в голове навсегда, чтобы вернуться затем в самый неожиданный час в каком-нибудь неведомом сне.

Поэтому я плохо помню отдельные волны того дня, хотя первая из них (как и большинство первых вообще) оставила самое сильное впечатление. На ней я катался долго и бурно, как и на всех, что последовали после. Я плавно пересекал плечо, поднимался и опускался на своей волне, ощущая, как мое тело одновременно находилось в покое и двигалось с сумасшедшей скоростью, изменял свое положение, чтобы оставаться в нужном месте. Я видел, как приближались быстрые участки, и застыл в трубе на некоторое время, а потом понял, что туннель рушится, и выстрелил из его последнего овального выхода, вновь очутившись на плече, так что я, можно сказать, развернулся на триста шестьдесят градусов, чтобы свалиться обратно в волну, и выполнил боттом-терн, чтобы вновь на нее взлететь. Повторяя это снова и снова, почти через две минуты, я добрался до пляжа.

И такими были все волны. Когда они закончились, мы обнаружили, что легче было выскочить на берег, как грунионы [59], прогуляться пешком вдоль прибоя и выйти в нужном месте, чем сначала выйти из воды, а потом вернуться на юг через весь пляж. Так что мы втроем, покатавшись, вернулись вместе, разбивая перед собой брызги, радостно крича и оглядываясь на залитый солнцем день. И вернулись к другой напряженной борьбе, к новым диким взлетам и падениям.

Утро уступало свое место дню, и волны становились крупнее, а ветер, наконец, начал тревожить гладкую поверхность воды. Хотя он дул с суши – такие ветры считались друзьями серферов – и, спускаясь по ущелью под послеполуденным солнцем, он поднимал для нас волны и сбивал брызги с их вершин. Глядя вдоль ряда гребней, мы видели те мимолетные радуги в сдуваемых брызгах, что гавайцы называют «эхукай». А ближе к концу дня я увидел, как Иришка вскочила передо мной на плечо волны, на которой находился я, и спустя очередной вневременной период я вошел в туннель за ней, где мы оба замерли, как статуи, и пролетели сквозь него. И я увидел, как туннель перед Иришкой закрылся, и мы оба развернулись и одновременно выпрыгнули в воздух – нас тут же окатили брызги, отброшенные ветром. Я обернулся и увидел ее – она зависла в воздухе, отовсюду окруженная эхукай, и раскинула в стороны руки, словно русалка, пытающаяся взлететь к радуге.

В районе керавнского купола, возможно, обнаружен индигенный наноорганизм

Том 56, 2 ноября 61 М-года

Г. Н. Форбс, В. Л. Танеев и др., кафедра микробиологии Ахеронского института ареологических исследований

SNC-кратер, у подножия северного края Керавнского купола, многими считается источником SNC-метеоритов [60], обнаруженных на Земле (Клейборн и Фрейзер, М‑4d). На северном склоне Керавнского купола было проведено бурение на глубину 1 км в местах, где поверхность на 10–50 микроградусов Кельвина теплее, чем в среднем по склону. Большинство буровых точек находилось в пределах 4-километрового отрезка лавового канала, спускающегося от Керавнской кальдеры в SNC-кратер. На западной стороне лавового канала (см. карту 1) пять буровых валов наткнулись на следы термального источника, в котором оказались остатки льда и карманы жидкой воды, все в пределах одной мили. Стены этих переломов имели овоидную форму, тянулись не более чем на 20 нанометров и напоминали структурой SNC-метеорит ALH 84001 [61]. Метаболической активности в керавнских формах обнаружено не было, но электронная микроскопия показала, что у них были клеточные стенки, а внутри содержались фрагменты белков РНК. На образцах была вызвана полимеразная цепная реакция с применением праймеров [62] для рибосомной РНК, и в результате получились продукты, выявившие магнитотактическую последовательность, похожую на земные морские метаногены. Некоторые силикаты в обрушившемся термическом канале возле восстановленного материала также обнаруживают расслаивающиеся губчатые структуры, ярко выраженные строматолитические по внешним признакам, со слоями, вдвое меньшими, чем в найденных земных образцах. Это позволяет предположить, что это и есть строматолиты, а овоидные формы – археи или нанобактерии, замедлившие или остановившие свои метаболические процессы в ответ на неблагоприятные в течение длительного периода условия.

Керавнские образцы, возможно, имеют земное происхождение

Том 57, 1 января 62 М-года

Р. Клапарид, Х. К. Боразджани и др., кафедра экологии Марсианского университета, Берроуз

Мы изучили подобные нанобактериальным структуры, обнаруженные в образцах, извлеченных в ходе бурения на северном краю Керавнского купола (Форбс и Танеев, М‑61a). В них выявлены карбонаты, магнетиты и ПАУ [63], содержавшиеся также в ALH 84001, но ни движений, ни метаболических процессов не обнаружено. Как и в случае с ALH 84001 в Антарктиде, недавнее загрязнение породы (в данном случае антропогенное) возможно, а ее гидрация, вероятно, произошла в период, когда лавовый туннель Керавнского купола использовался в качестве русла реки – с 15-го по 38-й М-год. При этом, несмотря на то, что образцы содержат магнетиты, мы не знаем, действительно ли индигенные археи или нанобактерии могли эволюционировать, чтобы произвести магнетиты, если магнитное поле Марса настолько незначительно, что не может быть зафиксировано для биологического использования.