Руки Геракла - Фред Томас Саберхаген

Но я знал, что скажу Вестнику, когда встречу его. «Если кто из богов видел моего отца, то и я хочу его видеть. Мне все равно, что он не всемогущ. Пусть даже сотня гигантов сильнее его, пусть он сошел с ума, как Аид. Я не стану попрекать его этим. Но я сделал все, что поклялся сделать, даже больше. Я требую, чтобы и он сдержал свое слово и встретился со мной. Я хочу кое-что ему сказать».

Как только мы поняли, что выбрались наружу, три моих спутника разрыдались от радости и поспешно стали возносить молитвы и обещать благодарственные жертвы богам. Мелеагр, наконец осознав, что он жив, был просто в восторге. Но их радость пробудила во мне лишь остатки гнева на Таната и отвращения к миру.

Небо на востоке посветлело, и я снова увидел солнце, но оно ничего не значило для меня. Солнце, Луна, звезды – все это лишь насмешка.

Когда мои товарищи стали утешать меня, стараясь пробудить во мне новую надежду, я зарычал на них и стиснул кулаки. Двое осторожно попятились. Когда я снова поднял голову, возле меня стоял только один. Я снова злобно сжал кулаки, но он не пошевелился.

Тезей, мерзавец и пират, единственный не обратил внимания на мои дурацкие угрозы и остался рядом со мной. Пирифой сделал ноги – как и Мелеагр, который около часа назад заверял меня в вечной дружбе и благодарности. Я проклинал пирата и приказывал и ему убираться восвояси.

Но когда несколько минут спустя я поднял взгляд, Тезей по-прежнему стоял рядом.

– Возьми себя в руки, друг, – твердо сказал он.

Я глянул на него так, что десяток обычных людей разбежались бы в страхе. Но Тезей не отвел взгляда.

Он сказал:

– Смерть жестоко поступила с тобой. Она вмиг лишила тебя всего. Я не знаю, смог бы я вынести такой удар… проклятье, я не выдержал бы. Мне никогда не нравилось так жить. Любить людей и позволять им любить меня, зная, что все когда-то кончится… Потому я никогда и не мог выбрать себе женщину раз и навсегда… – повисло молчание. Мой товарищ отвернулся, словно размышлял обо всем зле этого мира или был потрясен чем-то в самом себе. Затем он вздохнул и сказал:

– Я старше тебя, Геракл, и есть то, что я знаю, но чего не знаешь ты. Когда весь этот проклятый мир обрушивается на голову человека, он должен взять себя в руки и идти вперед. Сделай так, и ты победишь. Таков закон природы. Побеждай, даже если эти ублюдки убьют тебя. Но если ты не сделаешь этого, то ты отдашь победу им.

– Я… – как же мучительно было говорить! – Я хотел найти Таната. Снова вышибить из него мозги или погибнуть самому. Но вместо этого я встретил Аида, совершенно сумасшедшего. Он держал в руках лик бога Смерти.

Мой верный товарищ кивнул, словно понимал меня. По крайней мере, он мне сочувствовал, что сейчас было для меня куда важнее. Позднее я понял, что пират кое в чем понимал жизнь куда глубже, чем я.

Спустя несколько минут он заверил меня:

– Ты еще встретишься со Смертью. Рано или поздно.

Тезей еще немного побыл со мной. До тех пор, как мне кажется, пока не понял, что я прислушался к его совету.

– С тобой все будет в порядке, Геракл. Да, я думаю, что все будет в порядке. Пусть друзья помогут тебе.

И наконец он тихо ушел.

«Небесная ладья» еще не добралась до меня, потому я пошел на своих двоих, выискивая более-менее крупную речку, где лодка могла бы подплыть ко мне.

После моего спуска в Преисподнюю и после обнадеживающего разговора с Тезеем, после того как я окончательно покинул пределы Аида, я жаждал встретиться лицом к лицу с моим отцом сильнее, чем когда-либо.

Теперь я снова был один, хотя мне как никогда хотелось поговорить с кем-нибудь, кто смог бы понять все, что произошло в моей жизни и до сих пор происходит в мире. Я много бы отдал за час беседы с Дедалом, но – увы.

Зеленые глаза Данни и хрупкая ее фигурка все продолжали тревожить мои мысли. Меня влекло к ней так, словно в ней я мог обрести убежище от горя, страхов и тревог. Снова в памяти моей встало лицо ее брата там, в бездне Тартара, снова я услышал его мольбы жениться на ней. Почему-то эти слова прозвучали для меня мистическим откровением.

Когда я впервые после возвращения в мир живых заснул, во сне я увидел, как сражаюсь с отцом. В моем видении Зевс был огромен, седобород, являя совершенное олицетворение патриарха. Он напал на меня с мечом и щитом царицы амазонок, а моя палица вдруг стала для меня тяжела, и я вообще не мог ее поднять.

Я не мог понять, имеет ли этот сон какую-то связь с моим обещанием жениться на Данни.

Я пересек одну-две маленькие речки, но до сих пор так и не нашел «Небесной ладьи». Я брел по незнакомой стране, я был далеко от дома, смутно надеясь снова встретиться с Аполлоном.

Я вяло думал – а вдруг все боги, с которыми я встречался, покалечены или перебиты какими-нибудь ужасными врагами. Сон, в котором мне явился Аполлон, обнадежил меня, но ведь Солнечный бог мог к этому времени и пасть в битве.

Во время моих странствий я набрел на небольшой городок, названия которого не помню. Я даже не помню, границу какого царства я тогда пересек. Но язык тамошних жителей я понимал достаточно неплохо. Пока мне хватало и этого.

Горожане просто и радушно приветствовали меня. Мне показалось, что я нахожусь в какой-то стране, далекой от всех войн и смут этого мира, и люди здесь просты и по большей части открыты. Тут и там мне попадались простые алтари богов, тех, которых считали самыми полезными и надежными.

Правитель города, седобородый старец с густыми бровями и приятным лицом, вышел приветствовать меня, ничем не показывая, что встречает знаменитость. Я подумал, что здесь так встречают любого доброго человека.

Потом я сказал слова, которые так часто повторял в своих странствиях:

– Меня зовут Геракл, я честный человек. Я чужой здесь, дом мой далеко, и я прошу вас дать мне из милости еды и одежды.

– Это разумная просьба, и ты получишь то, что просишь. – Старик, который ничем не показал, знакомо ли ему мое имя, помолчал, окинув меня взглядом, и добавил: – Не окажешь ли ты нам в ответ услугу?

– Очень возможно. Что нужно сделать?

Чуть наклонившись вперед, он тщательно выговорил одно-единственное слово.

– Побороться.

– Побороться? – Несколько мгновений я не был уверен, что верно расслышал. – Бороться? С кем, когда и почему?

Вид у старца был такой, словно он говорил против желания.

– Предстоит одно состязание, и очень важно, чтобы наш город не был совершенно опозорен. Пойми, странник, одержишь ли ты победу или нет – неважно. Важно, чтобы ты сделал попытку.

– Хорошо, – я внутренне расслабился. – Я могу это сделать, невелика просьба. Думаю, я не опозорю ваш город.

Правитель улыбнулся.