Тэмуджин. Книга 4 - Алексей Гатапов

– Сиди, сиди, допьем вместе архи, – сказала она, с улыбкой глядя на раздевавшегося Тэмуджина. – Не стесняйся нашего нойона, ведь было время, когда ты ему пеленки меняла, а теперь он вот каким человеком стал. Гордись!

– Я и горжусь… и радуюсь своей судьбе: на свете нет, наверно, ни одной такой рабыни, кроме меня, чтобы ела, да еще пила архи вместе со своими нойонами, – улыбнулась та. – Я всегда думаю, что жизнь у меня лучше, чем у многих вольных людей.

– Не говори так, – с улыбкой сказала Оэлун, подливая ей в чашку из домбо. – Никакая ты не рабыня, ты наш человек. А хочешь, мы тебя замуж выдадим? В любом нашем курене найдется старик, который согласится жить с тобой.

– Что ты говоришь, моя хатун!.. – со смехом замахала та. – Ты что, не видишь, какая из меня невестка? Ты еще калым за меня запроси.

– А почему бы и нет? Сама ты не низкого рода человек, а то, как попала к нам, с каждым может случиться. Вот и меня с оружием в руках пленил когда-то мой муж Есугей-багатур, а недавно и Бортэ наша испытала такое же, что тут говорить, все мы, женщины, одинаковы…

Тэмуджин, снимая волчий полушубок, слушал их разговор и подумал про себя: «И вправду, ничего тут необычного нет, наверно, у половины женщин такая судьба, нечего тогда и печалиться об этом…»

Он прошел на свое место на хойморе, сел и с бесстрастным лицом принял из рук жены чашу с горячим молоком.

Поздно вечером к нему пришли братья. Они вышли из юрты, и Хасар тихим голосом доложил:

– Шестерых самых болтливых поймали и сделали, как ты велел.

– Шума не было?

– Нет, только мужья их заартачились, но когда мы сказали, что это твой приказ, то сразу смирились.

– Вы им объяснили, за что я наказываю?

– Да, они все поняли и приняли это как закон.

– Хорошо, пусть ваши парни с утра походят по куреню и послушают, что люди говорят об этом.

– Хорошо, брат.

Вернувшись в юрту, Тэмуджин еще посидел немного, выжидая, не будет ли еще каких-нибудь вестей, и скоро, придавленный усталостью, лег отдыхать.

* * *

Ночью его разбудила Бортэ.

– Тэмуджин, вставай! Там какой-то шум, видно, что-то случилось.

– Что такое? – Тэмуджин резко приподнялся, огляделся вокруг. На ближнем камне очага горел светильник.

– Там какие-то крики. Вот опять, слышишь?

Он прислушался. Откуда-то и в самом деле доносились голоса.

«Уж не по вчерашнему ли делу? – Тэмуджин сел, встревоженно обдумывая: – Может быть, кто-то возмутился расправой со сплетницами, шум поднял? Что же тогда мне никто не сообщает?..»

Голоса доносились как будто с восточной стороны.

– Кажется, это в айле анды? – спросил он.

– Мне тоже так показалось. – Бортэ испуганно смотрела на него.

Тэмуджин быстро оделся, заткнул за пояс длинный кнут и мадагу, накинул на плечи доху и вышел наружу.

Ночной холод обжег щеки. В айле и вокруг него толпились нукеры охраны. У двери его юрты стояли двое с короткими копьями. На внешнем очаге кто-то, склонившись, разжигал огонь, торопливо выбивая искру, дул на дымящийся трут.

Нукеры настороженно и глухо переговаривались. От айла Джамухи слышались лишь отдельные голоса, казалось, что там уже стихает шум.

– Что там случилось? – спросил Тэмуджин у стоявших на страже.

– Точно не знаем, говорят, что Джамуха-нойон кого-то наказывает, – ответил один из них. – Мы туда не ходили, Джэлмэ-нойон велел нам оставаться в айле.

Из-за молочной юрты при свете разгорающегося костра показались Боорчи и Джэлмэ. Тэмуджин пошел к ним навстречу.

– Почему меня не разбудили? – сердито спросил их Тэмуджин.

– Решили не мешать отдохнуть с дороги, – пожал плечами Боорчи. – Был небольшой шум, да утих.

– Ну, и что там было?

– Джамуха-нойон приказал казнить своих сплетниц, а еще двоих мужчин зарубил сам. Эти начали заступаться за своих жен, их схватили, привели к нему, он и расправился с ними.

– Значит, он узнал о том, что я наказываю сплетниц, и решил взяться за своих? – Тэмуджин задумчиво посмотрел на нукеров. – Что это значит? А он не пьяный?

– Нет, с виду был трезвый… – Боорчи сдвинул на голове барсучью шапку, прикрывая от мороза правое ухо, сказал: – Мы, как услышали шум, подняли наших парней, а сами пошли посмотреть. Подошли, а там уже все закончилось, уже уносили зарубленных. Джамуха-нойон на вид не пьяный, но очень уж злой был, даже в лице изменился…

Джэлмэ добавил:

– Как он узнал, что говорят про него, будто он выпытал что-то от пленного меркита и теперь распускает слухи, – разозлился и тоже приказал схватить болтунов из своего улуса, приказал отрубить им головы. Нукеры его пошли по куреню с саблями в руках, кого находили, тех без лишних слов и рубили. У двоих мужья схватились за оружие, пытались защитить своих жен, тех поймали и приволокли к нему, а он их – своей рукой…

Тэмуджин подумал и окончательно убедился в том, что не Джамуха пустил слухи о его жене. «Если он открыто приказал казнить своих людей, да еще двоих сам зарубил, тогда это не он, – твердо решил он. – Джамуха хитер, а было бы слишком глупо убивать их явно: перед смертью те крикнули бы, что это сам Джамуха подговорил их. Если он сам был замешан, то убрал бы всех тихо, без шума. Но кто тогда пустил эти слухи? Видно, те, кому наша с ним дружба не нравится, кто желает развести нас. Кому же больше это нужно?»

– А где Хасар с Бэлгутэем? – он вспомнил о братьях и оглянулся при свете костра. – Почему их не видно?

– Они еще там стоят, – сказал Боорчи, – а мы посмотрели и сразу вернулись.

Велев нукерам распустить охрану, Тэмуджин пошел в айл Джамухи.

Из-за молочной юрты вышли Хасар с Бэлгутэем. Увидев его, они направились к нему, хотели что-то сказать, но Тэмуджин сердито набросился на них:

– Вы что болтаетесь там, где не надо? Чего вы там не видели? – блеснув на них негодующим взглядом, он прошел дальше.

В айле Джамухи горел огонь, но люди уже расходились. У большой арбы стояли несколько подростков, о чем-то приглушенно разговаривали. Тэмуджин узнал в них друзей Хасара и Бэлгутэя, на ходу поднял брошенный кем-то прут, пошел на них.

– Вы что тут делаете? А ну, быстро на свою сторону!

Узнав Тэмуджина, они врассыпную бросились от арбы.

Недалеко от внешнего очага несколько воинов охраны ходили с корзинами от аргала и снегом засыпали разлившиеся лужи крови, да у большой юрты стояли двое с копьями.

Сотник охранного отряда ходил с плетью в руке, указывал, куда сыпать снег. Тэмуджин спросил у него:

– Где Джамуха-анда?

Тот кивнул в сторону большой юрты, негромко ответил: