Взгляд Медузы - Торкиль Дамхауг

Нина изо всех сил пыталась сосредоточиться. Она прошлась по всему тексту заметок о посещении Рейн-коллена, потом еще раз перечитала показания Мириам Гайзаускас. Арве ушел к себе в кабинет, а кроме него, никого еще не было. Она пыталась сосредоточиться на чтении материалов по делу, но в ушах все еще звучал ее собственный голос — как она изображает страдающего монголизмом Освальда. Она закусила губу. Давно она не чувствовала себя такой дурой. Она несколько раз попросила прощения. Арве пытался обратить все в шутку. Заверил ее, что не принимает ничего на свой счет. Что его не задевают такие подтрунивания. Что ему делали и говорили вещи и похуже. Что дело тут в недостатке знаний, а не в злом умысле. «А ты правда не сердишься на меня?» — повторяла она раз за разом. Перед тем как уйти, он погладил ее по голове. Легонько так прикоснулся. Хотел утешить, наверное, а может, и по какой-то другой причине.

Не успела она решить, что об этом думать, как позвонили с центрального поста:

— Тут один человек звонит, он у меня на связи. Просит соединить с тобой. Говорит, что он католический священник из какой-то церкви здесь, в Осло.

«Мириам!» — пронеслось в голове у Нины. Звонивший представился отцом Раймондом Угельстадом из ордена доминиканцев.

— Это касается Мириам? — вырвалось у Нины.

— Да, — сказал святой отец. — Она называла ваше имя, когда заходила ко мне на днях; я так понял, что вы, видимо, беседовали с ней.

Голос у него был высокий, и говорил он немного в нос. Она представила себе пожилого полноватого человека, монаха в коричневой рясе.

— Я звоню, потому что очень беспокоюсь. Я, откровенно говоря, боюсь, что с ней могло что-нибудь случиться…

Двумя минутами позже Нина уже стучалась к Арве Нурбакку. Как хорошо, что она может прямо сейчас обсудить с ним то, что рассказал святой отец. И это могло бы загладить недавнюю неловкость, может быть, она и вовсе забылась бы.

— Мне только что звонили. Это касается Мириам. — И она пояснила, в чем дело.

— Это необходимо проверить сразу же, — решил Арве. — Я как раз пытался дозвониться до нее, но она не отвечает.

Дверь в квартиру Мириам Гайзаускас была приоткрыта. На дверной ручке висел пакет — такой, в каких продают цветы. Нина развернула маленькую открытку, прикрепленную к пакету золотой тесемкой. «Когда это закончится…» — было написано в ней. Она показала ее Арве, который наклонился, чтобы разобрать надпись.

— Не нравится мне это! — пробормотала она и ногой распахнула дверь. — Мириам?

Арве встал сзади:

— Наверное, нужно принять меры предосторожности, прежде чем входить, Нина.

— У нас нет на это времени. — Ей очень хотелось продемонстрировать ему свою решимость. — Кого нам остерегаться? Думаешь, мы здесь наткнемся на страшного медведя?

Он засмеялся:

— А ты не из пугливых!

Нина прошла в гостиную. Там все на первый взгляд выглядело так же, как при ее последнем посещении. Несколько бутылок пепси на столе, стопка книг. Спальный альков был пуст, одеяло брошено как попало.

— Мириам? — повторила она и прошла на кухню.

И там никого. В раковине громоздилась немытая посуда. На столике оставлена тарелка. Рядом с ней лежал вскрытый конверт и несколько фотографий. Она взяла в руки одну из них. На ней была Мириам. Половина снимка была отрезана. Нина перевернула его и прочитала на обороте: «С четвертой это случится».

Викен побарабанил пальцами по столу. Он был свежевыбрит, и пахло от него дорогим лосьоном после бритья. Отглаженная белая рубашка была застегнута до самого верха. Нина знала, что Паянен и Ярле Фрёэна после промаха с обвинением, которое пришлось снять, вызывали на ковер к ведущему криминалисту. Нагоняй достался им. А уж чего ведущий криминалист терпеть не мог, так это когда кто-нибудь пытался свалить ответственность за свои ошибки на нижестоящих. Правда, как только Паянен вышла оттуда, она вызвала Викена на свой собственный ковер, но стоять на нем было значительно мягче, и незаметно было, чтобы эта беседа сильно сказалась на инспекторе. Возможно, Викен уже запасся хладнокровием, так что рассказ Нины и Арве о находке в квартире Мириам, похоже, только укрепил его во мнении, что он был прав. Сейчас он походил на пса, который, если уж вцепился в кого-нибудь, ни за что не ослабит хватку.

— Нет времени сокрушаться по тому, что прохлопали, — произнес он. — Можете быть уверены в том, что Паянен прекрасно знает, что я думаю. Я просил оставить человека дежурить у квартиры студентки. Я просил выделить денег на слежку за Гленне после того, как мы его отпустили. Но кто ж меня послушал!

Он исподлобья оглядел кабинет, но Нине почудился в его серых глазах довольный блеск.

— Ты должен был следить за ней, — сказал инспектор Арве Нурбакку.

— Я звонил ей вчера вечером. И все вроде бы было в порядке. Я ее просил держать на видном месте мой номер телефона и немедленно со мной связаться, если что-нибудь произойдет.

Викен поднял руку:

— Ты сделал все, что мог, Арве. Хорошо, что хоть кто-то понял, с чем мы тут имеем дело.

Нурбакк принял похвалу не моргнув:

— Еще вот какое дело. Гленне звонил мне два раза этой ночью.

Викен вытаращил глаза:

— И что ему было надо?

— Сначала он около одиннадцати позвонил на центральный пост, попросил соединить со мной лично. Когда я ему перезвонил, он сообщил, какими говнюками он нас всех считает. А я сдуру позвонил ему, не скрыв номер своего мобильного, и через несколько часов он снова позвонил. Понес какую-то невнятную чушь об этой Мириам. Продолжал браниться. Судя по тому, как он говорил, был не совсем трезв. Или что он там употребляет… Позже он еще пару раз звонил, но я себе позволил не ответить.

— Это вполне понятно, — согласился Викен. — Нина, ты отвечаешь за розыск Мириам. Все материалы на нее проверены, обновлены?

Нурбакк оглянулся на нее.

— Мне туда нужно еще добавить пару вещей, — поспешно вставил он. — Прямо сейчас этим и займусь. Дайте мне пару минут, и я раздобуду еще и распечатку звонков с ее мобильного телефона и с телефона Гленне.

— Хорошо. А ты, Йенсен, проверь, когда был послан пакет с цветами и кем. Есть у меня на этот счет сильные подозрения. А где Сигге?

— Он звонил, — сообщила Нина. — Сидит дома с больным ребенком. Или с двумя. Обещал, что постарается выбраться попозже.

Кустистые брови Викена, изогнувшись, сошлись на переносице, как две жирные гусеницы в акте спаривания.

— Ну что будешь делать с этим мужиком? — пробурчал он. — Жены у него, что ли, нет?

Цветы были посланы из магазина «Флауэр пауэр»[32]в районе Майурстюа в среду вечером, без двадцати семь. Нина позвала к телефону продавца. Ему казалось, что он вспомнил мужчину, который выбрал этот букет из девяти роз на длинных стеблях. Описал он этого человека весьма расплывчато, но Гленне под описание подходил.