Взгляд Медузы - Торкиль Дамхауг

Продолжая думать о цветах, Нина набрала номер телефона справочной службы. Так, значит, посыльный с цветами был там в среду вечером. Поскольку на звонок никто не отозвался, он повесил пакет на дверь. В пятницу утром цветы там все еще висели. Но, по словам Арве, Мириам была дома, когда он звонил ей вчера вечером. Почему же она не забрала пакет с цветами?

Нина снова открыла отчет, который Арве написал о Мириам. То, чего она никак не могла вспомнить, имело отношение к его записям, — теперь это было очевидно. Что-то такое, что сказал Арве. Ну никак не хотело всплыть в памяти… Он еще не добавил туда информацию о том, что она была помолвлена с кем-то. Нина все сидела и всматривалась в текст на экране. Мириам упомянула как-то, что человека, с которым она была помолвлена, она встретила в первый год своей жизни в Норвегии. То есть тогда, когда она училась в народной школе в Нурфьорде. Можно было просмотреть списки бывших учеников, но вовсе не обязательно, что ее тогдашний жених учился вместе с ней в этой школе. Проще было бы спросить у кого-нибудь из ее знакомых.

В своих показаниях Мириам упомянула двух бывших одноклассниц как своих ближайших подруг. Нина записала их имена. Она нашла в блокноте эту запись. Подумала, что надо бы сообщить эти имена Арве, иначе может создаться впечатление, что она лезет в дело, порученное ему, что ей кажется, будто он недостаточно хорошо работает. С другой стороны, Нурбакк взялся проверить целую кучу разговоров по мобильной связи, так что ему и так есть чем заняться. И если уж Нина выяснит что-нибудь интересное, то, конечно, предоставит ему самому возможность доложить об этом начальству. Он будет ей только благодарен. И тогда-то она и сможет напомнить ему об их уговоре сходить выпить пива вместе.

Она собралась было позвонить в справочное, чтобы узнать номера мобильных телефонов этих подруг, как к ней в кабинет ворвался Викен:

— Ну, теперь он наш!

Нина никогда не видела его таким радостно оживленным.

— Фотографии, которые вы с Арве нашли в квартире Мириам, — они все заляпаны отчетливейшими отпечатками пальцев. И как ты думаешь, чьи они?

Догадаться было нетрудно, но она не хотела испортить удовольствие от сюрприза, который он ей преподнес.

— Гленне, — сказал Викен со всем тем спокойствием, на какое был способен. — Доктора Акселя Гленне.

У Нины появилось ощущение, что ей предстоит вскочить на крутящуюся карусель.

— Значит, есть вероятность того, что это он послал ей эти фото? — осторожно попробовала она возразить.

Викен забарабанил пальцами по косяку двери:

— Я звонил Фрёэну. Даже он воспринял эту информацию должным образом, Нина.

На его лице читалось: «Что я вам говорил?» Тем важнее рассказать ему то, что ей удалось выяснить.

— После того как Мириам приехала в Норвегию, у нее завязались серьезные отношения с одним человеком. Они были помолвлены. Я вот как раз пытаюсь разузнать, кто это был.

Викен отмахнулся от нее:

— Это подождет, Нина, ты мне нужна для другого. Нас же время черт знает как поджимает. Мы едем брать Гленне сейчас же, всем наличным составом.

Освальд все утро вел себя беспокойно. Он слонялся по гостиной туда-сюда, глухо рычал и совершенно не обращал внимания на то, что ему говорила Сигни Брюсетер. Он не поел и не дал ей ни умыть себя, ни привести в порядок. Ночные дежурные передали, что он вел себя так же и ночью: ходил кругами по комнате и совсем не ложился спать. Даже на Туру подействовало его возбуждение: она сидела на своем инвалидном кресле и почти непрерывно поскуливала. Уже не раз Сигни подмывало позвонить Метте Мартин и сообщить о том, что у них творится, но она решила попробовать продержаться до прихода Осе Берит. Ведь Осе Берит умела угомонить Освальда, каким бы взбудораженным он ни был.

В четверть двенадцатого раздался скрип входной двери, и Сигни вздохнула от облегчения. Но в гостиной появилась не Осе Берит Нюторпет, а женщина гораздо старше ее. Крохотная, тощенькая старушонка с укладкой на серебристых волосах и в очках с толстыми стеклами.

— Я услышала, что сегодня тут дела не ладятся, и решила прийти пораньше, — сказала она.

Сигни с отчаянием вытаращилась на нее:

— А Осе Берит не придет?

— Осе Берит на больничном. — Старуха протянула иссохшую морщинистую ладошку. — Меня зовут Ингеборг, Ингеборг Дамхауг. Я здесь много лет проработала в свое время.

Сигни мужественно улыбнулась. Осе Берит была такой мощной и крепкой, что можно было спрятаться за ее спину, когда Освальд дурил. А эта-то щепочка высохшая что сможет с ним поделать?

— А что случилось с Осе Берит?

Старушка вздохнула:

— Да как-то уж все сразу навалилося. К им на хутор из полиции приезжали и все вверх дном перевернули. Полы и то повскрывали. У Осе Берит нервишки-то и сдали.

Сигни опустила голову.

— Явно шастает тут у нас по деревне кто-то, а потом на людей напраслину всякую наводит, — фыркнула Ингеборг с негодованием. — Ну что, Освальд, как же это, ходишь да топчешься, а кушать и не хочешь, что ли?

— Освальд мишку ловить!

— Ладно-ладно, — проворковала Ингеборг, — ты и это можешь, конечно, Освальд, но вот сейчас давай-ка ты иди сюда и садись.

Она обняла рослого пансионера за талию и подвела его к обеденному столу.

— Ингенборг мишку ловить! — крикнул Освальд, и старушка разразилась смехом.

— Ой, вот бы кто посмотрел! — проклохтала она, утирая слезы, и вроде даже и Освальд немножко посмеялся.

Она поставила на стол молоко, Освальд тут же выпил целый стакан. Она налила ему еще и намазала хлеб маслом, и он с аппетитом на это набросился.

— Освальд и я — мы ведь старые приятели, — нараспев проговорила Ингеборг, — правда же, Освальд?

— Освальд автобус ехать, — пробурчал Освальд с набитым ртом.

Когда он наелся, Ингеборг взяла его за руку и повела в комнату:

— Ты сейчас приляг маленько, Освальд, ты же ведь всю ночку прокуролесил у нас.

— Я Освальда-то знаю с тех самых пор, как он совсем мальчонкой был, лет семи-восьми, — пояснила Ингеборг чуть позже, когда они уселись в гостиной попить кофейку. — Ой боженьки, ну и натерпелась я от этих мальчишек!

Сигни с удовольствием отхлебнула кофе.

— Осе Берит рассказывала, что, когда он был маленьким, отец запирал его в подвале. Разве так может быть?

Ингеборг покачала головой, глядя прямо перед собой. Тура заснула в своем кресле, голова у нее свесилась как-то набок, изо рта стекала слюна. Ингеборг встала и утерла ей лицо, подложила думочку под костистый подбородок.

— Да уж так и было, правда ее, — сказала она. — Я в те времена в инспекции по делам детей работала. Очень это тяжелое дело оказалось.