Бойся мяу - Матвей Юджиновский

И она пошла дальше по улице.

Они сидели у трех ив на досках, сложенных штабелем. Оля, Лариса, Артем и Катя. Женя присел тоже, пряча ноги в траве.

– Первый раз такое, – не то спросила, не то просто поделилась Оля.

Артем вздохнул и покачал головой.

– Артем? – удивилась Лариса, и глаза ее испугано расширились.

– А? – не понял он, но, взглянув на нее, кажется, сообразил. – А что? Думаете, Диман так просто про призраков детей пошутил? Может, те же деревенские байки, но и я помню один случай.

– Так, может, этот мальчик, Костик, там, – встрял Женек. Мгновенно перед глазами ожил Лисенок, скулящий и одинокий.

– Где? – спросили Оля и Лариса.

– Да в Кошачьем доме, ну, – вякнула Катя, мол, ясно же.

– Которого нет, – сказала свое взрослое слово Оля.

Артем открыл было рот, но она глянула на него сурово. Лариса даже улыбнулась. Но Катька не сдавалась:

– Арте-е-ем? – протянула мило и уставилась с надеждой.

– Ну, вообще… – начал он и тут же получил в бок локтем от Оли, однако продолжил: – Деревенские считают каждый сгоревший дом Кошачьим.

– Как это? – не понял Женек.

– Ну, по легенде как? Дом, в котором жили кошки, сжег человек, так? Поэтому, когда сгорает дом, в котором живут люди, особенно если кто-то… того, деревенские считают это вроде мести, – пояснил Артем. – То есть как бы «был ваш дом, людишки, а теперь будет наш». Как охотник…

– Да ясно, – оборвала его Катька.

– Но почему Костик? Он, что котов обижал? – не унимался Женя, будто кто-то из них знал и дружил с этим мальчиком.

– Может, и обижал, – ответил Артем и запрокинул голову, уставившись на подрагивающие на ветру ветви ивы. – Но, вообще, тетя Римма с ним поселилась в деревне, кажется, три года назад. Они приехали откуда-то из Татарстана или Мордовии.

– И что? – вякнула Катя, дернув плечами. А Женек догадался сразу.

– Охотник тоже приехал из чужих краев, – отозвался Артем, не опуская взгляда.

– Вы сейчас серьезно это обсуждаете? – возмутилась Оля. – Мы не в кино, очнитесь.

Артем посмотрел на нее, не скрывая улыбки. Сестра не устояла, лицо ее разгладилось, и уголки губ дрогнули.

– А вдруг? – вставила Лариска, изобразив удивление.

– И какой дом тут сгорел последний? – вмешался вдруг Женя и сам испугался вопроса. – Который на Садовой?

– Я слышал, еще в Яниково рядом горел дом, – отозвался Артем. – Дней пять назад.

А затем они дружно обернулись.

Свернув внезапно с колеи, в паре метров от них затормозила «девятка». Рыже-ржавая в пятнах разных оттенков, местами потертая и расцарапанная. Тоха-на-девятке. Лис. Не станет же он сейчас… Женя огляделся, проверяя, что по-прежнему не один.

Непроницаемая чернота тонированных стекол некоторое время всматривалась в ребят, которые замерли в ожидании. Наконец дверца со стороны пассажира распахнулась, и из салона выглянул Дима. В майке-безрукавке, старых камуфляжных штанах, в черных кожаных перчатках и со странной красно-оранжевой повязкой на голове через лоб. Довольный, но с легкой серостью под глазами.

– Кто с нами? – спросил он.

– Куда это? – удивился Артем.

– Кошек мочить, – Дима сжал кулаки.

– Что? – выдохнули дружно Лариса и Оля, брови их подскочили. Они переглянулись.

Даже Катя пораженная раскрыла рот.

– Ты что с ума сошел?! – возмутилась вдруг Лариса. – Зачем их трогать? Это же… они просто…

– Просто хитрые очень, – перебил Блондин. – Притворяются добрыми и пушистыми, а на самом деле, охотятся на нас. Всё мстят.

«Он понимает вообще, как его слова подходят к нему самому», – мелькнуло у Женька.

– Точно поехал, – негодующе крутанула пальцем у виска Лариса. Тут же встала и пошла к дому. Проходя мимо Димы, бросила: – Ты живодер, оказывается.

«А я всегда знал! И даже пытался вам сказать, а вы…» – хотелось высказать все сестрам.

– Это вы Костику скажите, – усмехнулся Блондин. – Ну что, есть желающие?

– Диман, мы ведь и сами можем его поискать, – вступил Артем. – Вместе. Зачем ты… Слушай, не связывайся, а, с Тохой, ты же знаешь… – последнее он произнес вполголоса.

Дима, разумеется, знал. Как обмолвился сам Тоха, его знают все. Сразу после яблочной перестрелки, на кухне за распитием чая, Коля и Митя рассказали Женьку, что слышали о его мучителе.

Никто никогда не видел его лицо, потому что он всегда носит маску. Кто-то говорит, что всякий раз разную, кто-то настаивает, что исключительно лисьи, которых у него целая коллекция. Раньше находились люди, болтавшие, что видели Тохино лицо и якобы оно изуродовано алыми рубцами. Но это раньше. Когда у них исчезало по пальцу, Тохино лицо они забывали.

Отец постоянно его попрекал в неуклюжести и бестолковости, мол, тебе бы еще по пальцу на каждую руку – может, научился бы молоток держать. И Тоха отрезал ему все пальцы и теперь у него их шесть на каждой руке, и он их периодически меняет. Ходит такая легенда. Хотя в то же время говорят, что отца у него никогда не было.

Поговаривают, что он живет в этой своей тачке, от других слышно – что в доме со своей старой бабушкой в соседней деревне, третьи, из соседней деревни, болтают, что с дедушкой, но уже в этой деревне.

Но все сходятся в том, что ничего хорошего от него ждать не стоит, что он хулиган, уголовник, поджигатель и едва ли не убийца.

– Что знаю? Что он что? – возразил Дима. – Он-то точно не испугается и не станет жалеть этих мяукалок.

Повисло молчание. Стало слышно музыку в салоне. Может, Тоха сделал громче. Что оркестровое с хоровым пением. Оля выжидающе смотрела на Артема. Женя с Катей бегали глазами с Димы на него и обратно.

– Ясно все с вами, – отмахнулся Блондин, взялся за дверцу.

Хотел еще что-то добавить, но из-за спины его выскочила огромная шестипалая кисть, схватила за футболку и потянула в салон. Он пригнулся и опустился в кресло. В краткий миг перед закрытием двери Женек увидел рыжий мех чехла на сидении. Тоху не разглядел. «Девятка» заревела по-звериному и сорвалась с места.

Встала Оля.

– За ними не следить. С кошками не связываться, – наказала Жене и Кате и побежала за Ларисой.

Втроем они посидели молча. Мимо, в обратную сторону, прошла тетя Римма, сникшая, не разбирающая дороги. Женек вспомнил про Костика, представил его вдруг, запертого в Кошачьем доме, одного и беспомощного. Вспомнил про кроссовки. Его кроссовки. Женя так и не понял, был ли он на юбилее с тетей Риммой. Но избавиться от мысли, что именно с ним он обменялся кроссовками, а может, походкой или даже судьбой, никак не мог.

Он слез с досок. Сбегать к дому