Хаос времён года - Эль Косимано

Всем, кроме Дуга.

Итак, он проиграл войну. Все мы чего-то лишились в тот день: частичек нас самих или людей, которых любили. И мы с Флёр не стали исключением, но справились и сумели продолжать жить.

А вот Дуг нет… Он не смирился с мыслью о потере своего положения, друзей и уж конечно магии. Потом ему пришлось стать хозяином еще большей магии. Гея предупреждала Лайона, что пытаться удержать слишком большую силу опасно, поскольку она, в конце концов, разорвет его на части. Вот Лайон и обменял одну магию на другую, а Дуг… вознамерился завладеть всем – Временем и Неизбежностью, да еще и Землей со всеми ее четырьмя стихиями в придачу. Если бы не Флёр, Дуг, вероятно, самоуничтожился бы и потянул за собой в бездну весь мир.

Дуг больше не просто Кронос. Он – воплощение энтропии, чертово вместилище хаоса.

Тут я вскакиваю на ноги, опрокинув кресло Лайона.

– Вместилище хаоса. Вот оно! Вот что ты пытался мне сказать, – шепчу я.

«Мы – всего лишь материя в замкнутой системе, – написал Лайон, – которую невозможно создать или уничтожить… Вернись к своим истокам…»

Я бегу к двери, и гул генераторов приглушает мои шаги. Пользуясь ключом-картой, которую дала мне Флёр, и сверяясь с наброском Лайона, я пробираюсь через Обсерваторию обратно в Восточное крыло. В паре метров от Центра Управления замираю, заслышав скрип стекла под колесами, и ныряю в боковой коридор, чтобы спрятаться в тени. Сидящая на своем насесте ворона моргает, склонив голову набок, когда мимо меня неторопливо проходят два уборщика, толкая груженные ведрами и швабрами тележки, в сторону Центра Управления. Я смотрю на птицу умоляющим взглядом, ожидая, что она начнет каркать, но та, к счастью, молчит, пока они не уходят.

Стекло хрустит у меня под ногами, когда я прохожу мимо зверинца Геи. Стена щерится зазубренными осколками, все клетки разрушены и пусты. Гигантский конусообразный улей валяется на полу, раздавленный силой своего падения, а вокруг него крошечными кучками пепла рассыпаны души мертвых Весен.

Над моей головой пролетает ворона, задевая крыльями ветви древнего фигового дерева, затеняющего арку впереди. В галерее за беседкой темно. Я снимаю со стены факел и чиркаю спичкой. Различаю очертания вороны, севшей на кусок упавшего потолка. Войдя в галерею, подношу факел к поврежденной землетрясением фреске. Огонь высвечивает яркие цвета, заставляя отсутствующие части картины казаться темнее по контрасту.

Здесь представлена бо́льшая часть истории – нарисованная история происхождения мира. Мои истоки… зарождение Времен года.

Легенда начинается в одном конце зала с изображения Кроноса и Ананке, соединяющихся воедино – просто вода и ветер в холодной, суровой вселенной. Их союз был полон конфликтов. Время и Неизбежность, казалось, не могли ужиться, и Вселенная наконец извергла из своего чрева огонь, породив Хаос. Картина разворачивается во времени, огибая купол, приближаясь к созданию нашего мира. Изображение Геи парит над самой высокой точкой в комнате. Одетая только в листья и цветы, она попирает ногами пепел неистового союза Кроноса и Ананке. Наша стихийная магия вырывается из Хаоса, и Гея использует ее, чтобы создать первые Времена года.

Я стою под последним изображением Кроноса и Ананке. Части картины осыпались, но окончание истории сохранилось, оно именно такое, каким я его помню. Их вытянутые руки обнимают Гею и ее потомство, держа Хаос в узде и следя за поддержанием равновесия. Но действительно ли они контролировали его? Или сама Гея принесла равновесие во вселенную – чтобы сохранить царящий между ними хрупкий мир?

«…вся эта сила неизбежно должна сеять в Дуге хаос. Если бы внутри него не было частички меня, он, вероятно, взорвался бы…»

Нарисованная коса Кроноса изгибается в мою сторону. Он держит Ананке за руку, но заполненное темной материей пространство между ними, представляющее собой хаотический космический суп, который дал начало Временам года, исчезло, штукатурка треснула и осыпалась на пол.

– Я здесь, профессор, – шепчу я. – Пришел к своим истокам искать ответы. Что ты пытался мне сказать? – Ногой я отодвигаю в сторону кусок стены. – Правильно ли я понял? Мы берем свое начало отсюда – с конца света? – Дуг пленил Время и Неизбежность и заключил их вместе внутри себя, сделавшись тем самым воплощением их союза. Является ли он предвестником Хаоса? Началом и концом вселенной? Неужели это только вопрос времени, прежде чем он взорвется? Если мне удастся освободить Флёр, что случится с миром? Как нам сохранить магию и начать все сначала?

Ворона, сидящая на куче щебня, каркает и хлопает крыльями. Я шикаю на нее, но она издает резкие звуки и долбит клювом ярко раскрашенный кусок штукатурки. Пламя факела танцует, когда я продвигаюсь к ней, и успокаивается, стоит мне воткнуть факел в стену и начать высвобождать из-под обломков куски фрески. Нарисованная рука. Ладони Геи. Земля, вода, ветер и огонь.

Огромный кусок плиты сползает на пол, и, когда пыль оседает, проступает лицо. Вокруг шеи Ананке обвивается змея, чьи алмазные глаза смотрят прямо на меня. Один из них тусклый и плоский, а другой, кажется, подмигивает в свете факела.

Я падаю на колени среди обломков, проводя пальцами по мерцающему краю драгоценного камня, затем высвобождаю кристалл из плена плиты и сдуваю с него пыль. На меня смотрит Око Ананке.

Недостающая частичка Лайона… Все это время она была спрятана у всех на виду. Око… наше будущее, заключающее в себе все ответы… коса и кристалл… земля и Времена года… вся магия…

Они все были здесь, у истоков.

Внезапно я понимаю, чего хотел от меня Лайон, постигаю план, который он разработал, прежде чем Дуг лишил его жизни. Теперь я знаю, зачем Лайон привел нас всех в Обсерваторию. Я обещал Флёр, что вернусь за ней, как только выясню, как ее освободить. Но Лайон хотел, чтобы я спас не только Флёр. Он ожидал, что я спасу весь мир.

Флёр

– Пять минут, – говорит Дуг.

В замкнутом пространстве покоев Геи отчетливо ощущается ее запах: лес, океан и цветы пустыни… а также прогорклая вонь, разрушающая иллюзию того, что хозяйка еще здесь. Лежащая на кухонном столе буханка хлеба покрывается плесенью в пакете, от оставленной в раковине миски с хлопьями исходит запах прокисшего молока. Расставленные тут и там растения в горшках поникли, но у меня не хватает духу оживить их только для того, чтобы снова заставить страдать.

Дуг ведет меня через покои Геи. Ее обеденный стол завален папками и отчетами, будто ожидающими ее возвращения. Остановившись перед ними, Дуг перелистывает страницы и находит наспех нацарапанную записку. Округлый почерк совпадает с подписями Лайона на заметках в кабинете Джека на вилле.

«Время пришло, любовь моя».

Дуг сминает записку и, отбросив ее, шагает в соседнюю комнату, а я задерживаюсь, глядя на покои другими глазами. Отмечаю мелкие признаки того, как поспешно она, должно быть, ушла, небрежно оставив незаконченными множество мелких дел. С какого времени Гее и Лайону было известно, что они собираются на свидание с собственной смертью?