Крючок для Пираньи - Александр Бушков

— Интересно, неужели вы собственными силами собиралисьвыжить отсюда военных? По-моему, у Нептуна кишка была все же тонка…

— Илья Михайлович гарантировал, что вопрос утрясается вМоскве… что они там добьются закрытия базы…

— А потом?

— Ну вы же знаете, товарищ полковник…

— Какой я тебе полковник? — искренне изумился Кацуба.

— Колчанов говорил…

— Короче.

— Потом убили Гришу, а Илью нашли в гостинице мертвым…А сегодня они ко мне пришли…

— Кто?

— Я потом подробно опишу… напишу…

— Что хотели? — спросил Кацуба.

— В сущности, того же самого. Чтобы я оформил всебумаги на них, они будут стараться в Москве, а я обязан проследить, чтобы здесьвсе прошло гладко… Колчанова сумеют настропалить должным образом… он жепридурок, два раза куковал в завенягинской психушке, а когда началасьперестройка, лечить его перестали, боялись, он же в два счета стал пострадавшимот КГБ в белых халатах…

Кацуба притормозил, отчаянно засигналил, разгоняя огромнуюсобачью стаю, вольготно разлегшуюся посреди немощеной дороги. Они были уже наокраине города, вдали виднелось море. Возле крайнего домишки стоял ГАЗ-53, икакие-то мужики, перекликаясь, таскали в кузов узлы.

— Кажется, начался драп… — сказал Мазур.

— Сам вижу, — отрезал Кацуба. — Эй, соловушка, пой!

— Вот, собственно, и все…

— А эти сколько дали?

— Пять тысяч. И обещали место в фирме, как Нептун…Фирма называется… акционерное общество «Норд»…

— Ага, — сказал Кацуба. — Комнатушка в хрущевке и факсв совмещенном санузле…

— Нет, это серьезные люди…

— Я не об этом. «Норд» наверняка ширма…

— А… Вот и я так думаю… Но люди серьезные…

— Слушай, фрукт, — сказал Кацуба. — Пять тысяч заметнобольше, чем две. Почему же ты столь цинично предал своих благодетелей иотправился на них стучать?

— Я их боялся, — охотно признался просто Владимирыч. —После того, как убили Гришу с москвичом… Гриша как-никак был свой, наши отцыдружили, оба всю жизнь на медеплавильном отпахали… Этим я чужой, понимаете? Онибы меня прикончили, когда все устоялось бы… Это такие люди…

— Обрати внимание, Володя, — сказал Кацуба. —Индивидуум резко поумнел. В сжатые сроки. Сколько живу, не перестаю удивляться,до чего быстро опасность делает умниц из последних дураков… Ладно, Владимирыч.Сейчас разберемся с текущими делами, возьмем тебя на кораблик, и ты будешьписать — долго, проникновенно, искреннейше, как Татьяна Ларина не писалаОнегину… Вопросов к тебе достаточно, но это потом.

— А…

— Да поживешь, поживешь… — брезгливо отмахнулся Кацуба.— Я не зверь, когда со мной по-хорошему… Повезло тебе, что на меня напал.

После недолгого молчания просто Владимирыч робко начал:

— Простите, а насчет денег…

— Насчет долларчиков? — ласково, понимающе спросилКацуба. — Насчет зелененьких, как крокодильчики? Чтоб себе оставить? — Он резкозатормозил, обернулся со страшным лицом: — Ты сначала выторгуй себе свободу,гнида, а потом уж перейдем на лирику — если, конечно, перейдем… Понял? Вот исиди тихо, сочиняй в уме откровеннейшие показания…

Как и в прошлый раз, ржавые ворота были распахнуты настежь,а из вахтерской никто не показался. Кацуба погнал знакомой дорогой. Они то идело обгоняли кучки людей, целеустремленно и быстро шагавших в том женаправлении. Мазуру это начинало не нравиться — потому что хорошо рассмотреллица…

Еще издали можно было оценить ситуацию. «Морская звезда»угодила в форменную сухопутную блокаду. Впрочем, и на море было неспокойно —там, метрах в двадцати от борта, покачивалось с дюжину моторок, на которыхтеснились люди, грозили кулаками, развернув убогие самодельные плакатики,что-то орали, один даже в мегафон. Мазур узнал парочку физиономий,достопамятных по общению с «зелеными». Но главные события разворачивались насуше. Кацуба искусно лавировал, объехал три автобуса, одинокую милицейскуюмашину, знакомую по номеру черную «Волгу» мэра, желтый «пазик», на которомпривезли журналистов. Потом пришлось остановиться — да и не было смыслаподъезжать вплотную к толпе, в первую очередь, как ни прискорбно признать, вцелях собственной безопасности.

— Тихо сидим, тихо смотрим, — распорядился Кацуба.

— А узнают? — спросил Мазур. — На борт не прорваться…

— Узнают — драпать будем, — рассудил Кацуба. —Развернуться места хватит… Смотри, а ведь весь этот демос на автобусах сюдаподвезли, крайне организованно.

— Возле этого дурака есть кто-то, кто его умелонаправляет… — подал голос просто Владимирыч, твердо решивший, должно быть,выслужиться.

— Сам догадываюсь, — отмахнулся Кацуба. — Сиди…

Народу было не особенно и много, человек двести, но орали ишумели за добрую тысячу. Мазур подтолкнул Кацубу, показал в сторону: там,присев на корточки над расстегнутой сумкой, какой-то хмырь деловито раздавал впротянутые руки бутылки портвейна. Сцена эта имела место аккурат впротивоположной от журналистов стороне — они, целясь камерами и тычамикрофонами, взмыленно носились возле правого фланга, где, взобравшись накакой-то ящик, ораторствовал мэр, а давешний охранник старательно держал передним мегафон, ухитряясь поворачивать его синхронно дерганьям г-на Колчанова.Доносились лишь обрывки фраз — снова про грозящую городу газовую атаку, кознивоенщины, экологически чистый заповедник…

Милиция была представлена парочкой сержантов, которые,прекрасно сознавая слабость своих сил, на рожон не лезли — стояли в сторонке,поигрывая дубинками. Происходящее не имело прямого отношения к основнойпрофессии Мазура, но его учили слишком многому полезному, и он прекрасно помнилусвоенные на спецкурсах азы — два-три человека, если их вовремя не выдернуть зашкирку, как редиску с грядки, способны завести толпу настолько, что остановитьее удастся разве что танками, которые уж никак не перевернешь…

«Морская звезда» выглядела покинутой, но, присмотревшись,Мазур узрел в ходовой рубке капитана рядом с невозмутимо посасывавшим трубочкуСтепаном Ильичом. Ну и молодцы — не стали появляться на палубе, чтобы нераздражать наэлектризованную толпу…

Подтягивались все новые люди — те, кого они обогнали намашине. Мэр витийствовал, толпа грозно колыхалась, Мазур все крепче убеждался,что добром это не кончится. Трап их дразнит, нетрудно догадаться — не успелиубрать, вон уже кто-то дергается возле нижней ступеньки, но подняться все же нерешается, добавляя себе куража воплями и энергичным маханьем рук…

Что-то тяжело пролетело над головами, оставляя бледнуюструйку дыма. Шлепнулось на палубу — и там мгновенно растеклось тусклоебензиновое пламя. Стукнула дверца, выскочил матрос и в два счета накрылкрохотный костерок тугой струей белой пены из красного огнетушителя.