Лубянская ласточка - Борис Громов

Борис удивленно взглянул на Джона, а внутренне напрягся, понимая, что вот он, наконец, результат почти полуторамесячного общения с Риттером, который, к счастью, был ему симпатичен.

– Тебе непременно следует сходить со мной в салон мадам Натали Легаре, и ты поймешь, что я имею в виду. К тому же у нее прекрасная коллекция живописи, русских икон да и самого разного антиквариата. Тебе будет интересно – гарантирую.

– Знаешь, Джон, я не уверен, что это удобно, – нерешительно произнес Борис.

– Удобно, удобно. Я тебя ей представлю. У мадам салон, светский салон. Там собирается цвет искусства, политики, дипломатии. И не только французы. Ты сможешь завязать весьма полезные знакомства. Ну как, идем?

Борис пожал плечами:

– Ну, если ты считаешь, что это интересно…

– Итак, в эту пятницу я веду тебя на улицу Мозар. О'кей?

– О'кей, – как можно спокойнее, но при этом ликуя в душе, произнес Борис.

Джон Риттер и Борис Петров застали мадам Легаре беседующей с господином, которого Джон видел здесь впервые. Борис же, взглянув на Мориса де Вольтена, отметил: «В жизни он выглядит привлекательнее, чем на фотографии». Любительский снимок Натали передала ему во время их встречи в Медонском лесу. Безусловно, фотография не могла отразить всю полноту мужского обаяния Мориса: некоторую ироничность, манеру говорить, низкий мужественный тембр голоса и достоинство, с которым он держался. Во всем его облике чувствовались сильный характер, решительность и внутренняя уверенность человека, знающего себе цену.

– Добрый вечер! Простите мадам, мсье, – Джон перевел взгляд с Натали и дружелюбно улыбнулся Морису де Вольтену, – позвольте представить вам моего коллегу по Секретариату ЮНЕСКО мистера Петрова.

Натали царственно протянула Борису руку:

– Очень рада видеть у себя друзей г-на Риттера. Вы, как я понимаю, не только коллеги, но и соотечественники?

– О нет, мадам Легаре! – запротестовал американец. – Мистер Петров из Советского Союза!

Борис тем временем внимательно, стараясь в меру приличия изобразить восхищение, смотрел на хозяйку. Такую Натали он еще не видел. Жемчужно-палевое платье струилось к полу, облегая точеную фигуру. Темно-каштановые густые волосы не скрывали длинную шею, на которой сверкало колье. Изящные сережки подчеркивали прелесть маленького ушка. Золотой браслет и кольцо с крупным камнем, ограненным бриллиантовой «розой», дополняли красоту смуглых женских рук. «Она действительно очень хороша», – подытожил свои наблюдения Петров.

Натали с интересом посмотрела на Бориса:

– Так вы – русский?

– Мадам, как уже сказал мистер Риттер, я – советский гражданин, живу в Москве. А в Париже работаю в ЮНЕСКО. Я много слышал о вас от моего приятеля. Джон сказал мне: «Ты не был в Париже, если не посетил салон на улице Мозар», и я вижу, что он оказался прав… – Борис улыбнулся, затем перевел взгляд на Мориса и протянул ему руку. – Борис Петров, очень рад. – Он прямо смотрел в глаза барону, пожимая его руку. Ответное рукопожатие – сильное, уверенное – подтверждало первое впечатление о французе.

– Морис, Морис де Вольтен. Рад встретить соотечественника мадам Легаре.

Морис протянул руку Джону, обменявшись с ним обязательными фразами политеса. Натали оживленно увлекла мужчин к столику с напитками:

– По-моему, нам следует выпить. – И, приняв от барона бокал с мартини, спросила Бориса: – А вы, значит, москвич?

– Да, хотя и не совсем. Родился в Ленинграде, но не прожил там и месяца – мое появление на свет родители регистрировали уже в Москве. С тех пор живу в районе Суворовского бульвара.

– Надо же!.. Я родилась и выросла на Арбате! И хотя, в отличие от вас, коренная москвичка, но считаю себя парижанкой и нигде в другом месте не желала бы жить. Я благодарю судьбу за то, что она предоставила мне шанс оказаться здесь. Мы, безусловно, еще поговорим сегодня. А сейчас извините меня. Я оставляю вас – должна встретить мсье Тибо. – И, грациозно повернувшись, Натали устремилась навстречу министру культуры Франции.

– Простите, г-н де Вольтен, я хочу познакомить моего друга еще кое с кем…

– Конечно, – кивнул барон.

Риттер узрел среди присутствующих японского писателя и потащил туда Петрова.

«Надо же, как некстати!» – подумал Борис.

«Интересно бы с ним подольше пообщаться», – подумал Морис, глядя вслед удаляющейся паре.

Большая зала быстро заполнялась гостями. Поговорив с японцем, Джон увлек коллегу в соседнюю комнату, где друзья уютно устроились в креслах у камина. Понемногу возле них образовался кружок из единомышленников Риттера – в предвкушении очередного увлекательного рассказа. Борис делал вид, что внимательно слушает, но взгляд его был устремлен в соседний зал. Там становилось все больше и больше народу, однако покидать Риттера и нырять в толпу гостей в одиночку ему было не с руки. Он ждал, пока Джон выговорится и захочет вновь наполнить бокал виски.

– …Эти древние культуры находятся на грани исчезновения… Требуется немедленное вмешательство мировой общественности! – Голос Джона становился все громче. – Я предложу мсье М'Боу[36] включить этот вопрос в повестку дня Межправительственного комитета. Надеюсь, я найду понимание у комиссии СССР по делам ЮНЕСКО… Как ты думаешь, Борис?

– Да, безусловно, Джон… Наш представитель, мсье Пирадов, уже неоднократно поднимал эту проблему. Но ты же прекрасно знаешь, что все решения Комитета должны приниматься при наличии консенсуса. Так что тебе сначала нужно заручиться поддержкой у твоих западных коллег, Джон…

Услышав краем уха последние фразы, какой-то толстенький лысеющий господин в строгой официальной тройке проявил к беседующим особый, хотя и хорошо скрываемый интерес. Его внимание привлекло упоминание комиссии СССР по делам ЮНЕСКО и тот факт, что сидящий к нему спиной рядом с шумным американцем человек, судя по всему, был из Советского Союза. Русский-то он русский, но зато как говорит по-английски! Произношение – будто бы он закончил Оксфорд! Толстяк внимательнее посмотрел на собеседника Риттера. Перед его глазами, как в кинопроекторе, замелькали десятки кадров с изображением паспортных фотографий. Стоп!

«Ну да, конечно, это Борис Петров, международный чиновник, сотрудник Секретариата ЮНЕСКО. Сектор образования. Второй двухгодичный контракт заканчивается в следующем году». Информация из досье Петрова, с которым толстяк в свое время знакомился по долгу службы, отпечаталась в его мозгу вслед за фото. Аккуратные синие папки учетов стояли ровными рядами в железном несгораемом стеллаже в комнате, расположенной рядом с его кабинетом в Доме[37] на рю де Сассю. И что же это значит? А то, что по внутренним советским правилам Петров может находиться во Франции в лучшем случае еще два-три года. Мозг толстяка выносил на поверхность памяти все больше и больше информации… В соответствии с их табелем о рангах должность Петрова в ЮНЕСКО приравнена к должности второго секретаря посольства… Дальше… Рутинная проверка ДСТ, включающая сводки бригад наружного наблюдения за передвижениями и контактами Петрова, не дала никаких результатов. Агентурой никакой подозрительной активности с его стороны также не отмечалось. Короче, данных о причастности Петрова к КГБ или ГРУ в досье ДСТ не имеется. «Хотя это ровным счетом ничего не значит», – заключил толстяк.