Почему евреи не любят Сталина - Яков Рабинович

Пропаганда этого особого “еврейского дела” приобретает характер противопоставления его социалистическим интересам трудящихся всех других национальностей СССР. Среди работников театра длительное время распространялись националистические настроения, будто бы русские и белорусы повинны в смерти тысяч евреев, так как не защитили их от немцев и помогали немцам в истреблении евреев. Особенно усилились такие клеветнические измышления после пребывания в Минске лидера еврейских националистов Михоэлса.

Еврейский театр обслуживает незначительную часть населения Минска и является дефицитным. Своего помещения театр не имеет, поэтому до сих пор для его спектаклей отнимаются два дня в неделю от Белорусского государственного драматического театра им. Янки Купалы, являющегося ведущим театром в республике и обслуживающего основную массу населения Минска…»[173]

Партийное начальство в Москве не спешило давать указание о закрытии театра. Точнее, оно избрало лицемерную тактику внешней непричастности к закрытию еврейских учреждений культуры. ЦК ВКП(б), как жена Цезаря, должен был быть всегда вне подозрений. И не дай Бог, если бы у кого-нибудь появился вдруг повод обвинить его сотрудников в антисемитизме. Приверженцем и проводником такой политики «мягкого» удушения еврейской культуры был Д. Т. Шепилов[174], пришедший в аппарат ЦК партии еще в 1935 г. и летом 1948 г. назначенный заведующим Отделом пропаганды и агитации ЦК (создан тогда же из реорганизованного Управления пропаганды и агитации). Имея за плечами Московский государственный университет и немалый стаж аппаратной работы, Шепилов, в отличие от Г. Ф. Александрова, тщательно оберегал свой имидж от налета шовинизма и слыл в кругах московских интеллектуалов как здравомыслящий и даже либеральный партийный сановник. Поэтому, получив от Маленкова указание разобраться с вопросом о БелГОСЕТе, он подготовил проект решения Секретариата ЦК ВКП(б), в соответствии с которым закрыть театр должны были сами белорусские власти.

Через какое-то время так и произошло. В республиканской печати была организована шумная кампания, направленная на дискредитацию театра и его директора Виктора Головчинера, обвинявшегося в постановке националистических и космополитических пьес. В марте 1949 г. Совет Министров Белоруссии принял постановление о ликвидации БЕЛГОСЕТа[175].

Однако, как говорится, нет худа без добра. Стремление аппаратчиков из ЦК ВКП(б) таскать каштаны из огня чужими руками помогло почти год продержаться Московскому государственному еврейскому театру (ГОСЕТ) после начала культурного геноцида в конце 1948 г.

Ситуация вокруг детища Михоэлса складывалась напряженная[176]. 23 февраля 1949 г. Комитет по делам искусств при Совете Министров СССР направил председателю Бюро при Совете Министров СССР по культуре Ворошилову и секретарю ЦК Маленкову письмо, в котором, ссылаясь на то, что «Московский еврейский театр приносит государству большие убытки и не может в дальнейшем работать в условиях самоокупаемости», предлагал закрыть его с 1 марта.

К письму прилагалось несколько справок, призванных цифрами и фактами обосновать такое предложение. В одной из них, характеризовавшей финансовое положение театра, приводились данные о том, что средняя посещаемость ГОСЕТа в 1948 г. составила 45,5 % максимальной, причем в январе — феврале 1949 г. она упала до 20–25 %. Основная причина такого резкого снижения зрительского интереса к театру — страх вначале быть обвиненным в буржуазном национализме, а потом оказаться на Лубянке — в справке, естественно, отсутствовала. Констатировалось только, что на посещаемости театра сказалось то, что «дети и молодежь, за редким исключением, на еврейские спектакли не ходят».

Действуя после войны более осмотрительнее, осторожнее и циничнее, сталинская бюрократия значительно усовершенствовала свой репрессивный инструментарий, присовокупив к обнаженно политизированным методам расправы образца 30-х гг. (политические процессы над руководством оппозиции и т. п.) внешне как бы далекие от политики экономические рычаги, которые оказались не менее эффективными. Так, если в 1948 г. ГОСЕТ получил 578 тыс. рублей дотации, то в 1949 г. он лишился ее совсем[177].

Но не ржавело без употребления и старое доброе оружие из полицейского и идеологического арсеналов. По заданию ЦК МГБ, используя свои досье, подготовило список политически неблагонадежных работников и актеров Еврейского театра с указанием их биографических данных (при этом особое внимание обращалось на тех евреев, которые имели родственников за границей), а чиновники из Комитета по делам искусств составили справку с крайне негативными рецензиями на спектакли, шедшие на сцене ГОСЕТа.

Когда заказанный материал поступил в Отдел пропаганды и агитации ЦК, тот по горячим следам подготовил на имя Сталина и Маленкова записку, в которой отмечалось:

«…B последнее время театр пришел к полному идейному и художественному упадку. Репертуар театра крайне неудовлетворителен по идейно-художественному качеству и ограничен узкими рамками национальной тематики. Театр не ставил произведений русской классической драматургии и пьес современных советских авторов. Его репертуар засорен идейно-порочными пьесами драматургов-националистов (в театре поставлены пьесы репрессированных авторов Фефера, Маркиша, Добрушина).

…Кадры театра засорены людьми, не представляющими художественной ценности и не заслуживающими политического доверия. После смерти С. Михоэлса художественным руководителем был назначен В. Зускин, ныне репрессированный. В режиссерском и актерском составе нет крупных мастеров. Из 55 артистов только четыре коммуниста и шесть комсомольцев. Многие артисты являются выходцами из-за границы и связаны с заграницей через родственников.

…Отдел пропаганды и агитации считает целесообразным принять предложение Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР (т. Лебедева) о ликвидации Московского государственного еврейского театра. Просим принять по этому вопросу постановление ЦК ВКП(б)»[178].

Постановление такое подготовили, но оно так и не было принято. ЦК, действуя по новому методу, решил остаться в тени, а решение вопроса о театре передал «по принадлежности» в Комитет по делам искусств. Его председатель П. И. Лебедев 14 ноября 1949 г. сообщил Суслову, что издал приказ о ликвидации ГОСЕТа с 1 декабря «в связи с его нерентабельностью»[179]. В феврале того же года было закрыто также Московское государственное еврейское театральное училище им. С. М. Михоэлса, а в сентябре — театр им. Шолом-Алейхема на Украине, в Черновцах[180].