Московские каникулы - Андрей Ирмович Кузнецов

покажет. Ну, в поликлинику, за справкой?

Д и м а (мягко, но решительно). Нет, Федя, т а к — не стоит.

Ф е д я. Твое дело. Устроишься в мою лабораторию, поработаем годик вместе. А через год ты лучше всех пройдешь! У меня глаз наметанный.

Д и м а. Если Ира узнает, что я с Гамлетом вылез… Мне же Хлестакова читать надо было…

Ф е д я. Подумаешь — Ира!

Д и м а. Ты про нее не знаешь ничего… (Помолчав.) Отца у нас давно нет, мама умерла, когда я был в седьмом классе. Ира тогда иняз кончила, ее в аспирантуре оставляли! Она отказалась, в школу пошла, частных уроков набрала. Лишь бы я нормально десять классов кончил и в театральное училище поступил. А я взял да и не поступил, вот ведь что самое смешное…

Ф е д я. Обхохочешься.

Д и м а. Она спит и видит, что ее брат Дмитрий Ручейков будет великим артистом…

Ф е д я. И будет!

Д и м а. Пойди ей теперь скажи об этом…

Ф е д я. И скажу! (Помолчав.) Не трусь, в случае чего — я ведь рядом…

З а т е м н е н и е.

Комната в квартире Ручейковых. Современная, но скромная обстановка. Слева — дверь в прихожую, справа — на кухню и в комнату Ирины. И р и н а, нервничая, ходит по комнате из угла в угол. Наконец, решившись, листает телефонную книжку и набирает номер.

И р и н а (в трубку). Это квартира Горчицыных? Скажите, Федя дома? Это сестра его товарища Димы Ручейкова…

Из прихожей тихо входит  Д и м а, останавливается у двери, слушает.

Я знаю, что сегодня второй тур. Но Дима ушел утром и до сих пор не появлялся. Когда Федя придет, пусть позвонит нам, пожалуйста. Благодарю вас. (Кладет трубку и только тогда замечает Диму. Нетерпеливо.) Ну?

Дима молчит.

Что случилось?

Д и м а (храбрится). Ничего особенного. Завалился. Ввиду полного отсутствия способностей к перевоплощению.

И р и н а. Кто сказал эту глупость?

Д и м а. Председатель экзаменационной комиссии.

И р и н а. Ты ему свои грамоты показывал?

Д и м а. Они в деле имеются.

И р и н а. Я чего угодно ждала… Что ты на экзамене по истории в споры ввяжешься… Но по специальности! Когда ты столько лет в кружках, столько ролей с успехом переиграл, и с каким успехом! Ведь твой Хлестаков на весь район гремел!

Д и м а. К сожалению, их театр — в другом районе…

И р и н а. Не остри, пожалуйста. На экзамене надо было проявлять юмор и находчивость.

Д и м а. Там, понимаешь, почему-то не проявлялись…

И р и н а. Садись и рассказывай все по порядку.

Дима молчит.

С чего ты начал — с Гоголя или Крылова?

Д и м а. Гоголя и Крылова каждый второй читал…

И р и н а (ровным голосом). Что же читал ты?

Д и м а. Монолог Гамлета… Да-да, «Быть иль не быть»! Притом на английском языке.

И р и н а. Ты с ума сошел!

Д и м а. Я мог читать его на хинди. Или на языке глухонемых. Им было все равно, что и как я читаю. Монолог Незнамова перебили на середине.

И р и н а. И правильно сделали! Готовил Хлестакова — вылез с Гамлетом! Представляю, как нелепо ты выглядел!

Д и м а. А я повторяю — это не имело никакого значения. Там бы самого Качалова зарубили без связей! Это тебе и Федя скажет.

И р и н а (саркастически). Ах, и Федя тоже… Тогда другое дело. Ну-ка, где он, твой многоопытный учитель?

Д и м а (открывая дверь в прихожую). Федя, войди, пожалуйста.

Ф е д я (входит с независимым видом). Приветствую.

И р и н а. Вы можете объяснить мне, что произошло?

Ф е д я. Нормальный завал. Пожалуй, даже неизбежный. Ведь на экзамене что главное?

И р и н а. Знания.

Ф е д я. Нахальство! Все должны видеть, что ты ни на грамм не сомневаешься в успехе. А ваш Димочка перед ними как на ладошке, со всей своей интеллигентской рефлексией — быть иль не быть…

И р и н а. Из этого авторитетного поучения следует, что уж вы-то с успехом преодолели второй тур?

Федя молчит.

Д и м а. Понимаешь, Ирина…

И р и н а. Не мешай! (Феде.) Насколько я успела вас узнать, чего-чего, а нахальства… самоуверенности вам не занимать. Вы прошли на третий тур?

Ф е д я. Нет. Это про меня пословица — бодливой корове бог рогов не дает. Наедине я вам что хотите расскажу и покажу. А выйду на аудиторию… На сцену или вот перед комиссией… Все, конец. Мышцы делаются деревянные, и в горле — ком. Трактором слова из меня не вытащишь.

И р и н а. Почему?

Ф е д я. Термин есть такой медицинский — сценофобия. Где я эту «фобию» подцепил — понятия не имею.

И р и н а (с тревогой). Вдруг и у Димки такое?

Ф е д я. Нет, просто опыта маловато. И нахальства, это само собой. Стоит перед преподобным Муравиным голенький и только рот разевает. Вроде рыбы на суше.

И р и н а. Как вы сказали?!

Ф е д я. Ну, как рыба, вытащенная из воды.

И р и н а. Да не это! Вы назвали фамилию… Муравин?

Ф е д я. Он самый. Профессор плюс народный артист плюс председатель экзаменационной комиссии. Главный зверь!

Ирина молча уходит в свою комнату и возвращается с конвертом в руках.

И р и н а. Его зовут Павлом Андреевичем?

Ф е д я. С самого рожденья.

И р и н а (дает конверт). Читайте.

Ф е д я (взглянув на адрес). Такой туз, а живет со мной по соседству… (Вынимает письмо.) «Дорогой Павел Андреевич! С радостью выполняю свое обещание. Подательница сих красивых строк Ирина Ручейкова — моя лучшая студентка в прошлом и аспирантка в будущем. Пока по семейным обстоятельствам учит в школе и подрабатывает репетиторством. Делает это с блеском и полной гарантией. Думаю, она лучше других поладит с твоей Танькой. Всех благ! Когда соберешься на рыбалку — не забудь верного до гроба Ивана сына Миронова».

Д и м а. Что это за сын Миронов?

И р и н а. Иван Миронович — наш декан.

Ф е д я. А Танька?

И р и н а. Дочь Муравина. У нее в школе с английским нелады.

Ф е д я. Ай-ай-ай… И профессор скрыл от нас столь интересный факт… (Задумывается.) Послушайте, Ирина… Неужели вы пойдете к этому холодному убийце, будете натаскивать его рахитичное чадо? За презренный металл?

И р и н а. Я не знала, что это  т о т  Муравин. Теперь, конечно, не пойду.

Ф е д я. Правильно! (Выдержав паузу.) Пойдет Димочка. Вот с этим самым письмом. (Диме.) Раз ты Гамлета по-английски шпаришь… Для какой-нибудь шестиклассницы твоих познаний с походом хватит.

Д и м а. Да ты что?! Там же написано — Ирина Ручейкова…

Ф е д я. Умница, дошло наконец. Ты и будешь — Ирина Ручейкова!

Д и м а (начинает понимать). Ты хочешь, чтобы я…

Ф е д я (с воодушевлением). Именно! Докажешь нашему самодовольному экзаменатору, способен ты к перевоплощению или не способен! И кто из нас прав насчет твоего таланта — он или я! Ну-ка, станьте рядом! (Подводит Ирину к Диме.) Роста вы одинакового, — значит, ваше платье подойдет…

И р и н а. Извините, Федя, но это бред! Как только Дмитрий явится к Муравину в женском платье… Да его тут же вытолкают в три шеи!

Ф е д я. Конечно, риск есть. Дать по шее свободно могут. Я