Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

когда Ирка за бугром, она скучает и всегда мне рада. Даром – понимаешь? К тому же цены превысили возможности.

– Слишком у тебя сложно, – пожаловался Миша, но не успел развить мысль.

Потому что задние двери кинозала отворились, и вместе с детской толпой оттуда выскочил Мика.

– Мам, пап! Где вы были? – немедленно спросил он, умещаясь между нами на скамье под незримо цветущим гранатом. – Я выходил недавно, хотел угостить попкорном, Ася купила, а вас не было!

– Ну, мы прошлись немного, – дипломатично ответил Миша, не догадавшись промолчать, оно было бы лучше. – Сигарет маме купить.

– В баре? – деловито осведомился Мика. – Дед говорит, кстати, что ты «хорошо закладываешь», я возражал. А баба Маша всё время боится, что мама начнёт пить вместе с тобой, и спрашивает. Что мне сказать?

– Знаешь ли, друг-младший, – вновь неудачно начал Миша, но прервался.

– Минутку! – испросила я на ходу, забежала за дальний куст и долго там бранилась почти неслышным шёпотом.

– Знаешь, Мика, – продолжила я, когда вернулась. – Бабушка и дед сейчас очень устали и нездоровы, мы решили, что лучше им отдохнуть без вас, самим по себе. В Москве увидимся, сейчас я с ними попрощалась.

– Правильно, – неожиданно одобрил мелкий. – А то они с бабушкой Тиной не ладят, говорят, что она замужем в третий раз, и это стыдно. Ты, мама, тоже, это правда?

– Ну, у нас сегодня вечер разоблачений! – вовремя заявил Миша. – Кстати, а я – в четвёртый! Кто больше?

– Ну вы даёте, предки! – восхитился Мика, когда мы снялись со скамьи под гранатом и последовали вниз на стоянку, где ждали Кирилл с внучкой Асей. – Зачем вы столько раз пробовали, специально или как?

– Мы добивались положительного результата, – сказала я туманно. – В твоём лице. Понял, моралист мелкий?

– Примерно, – солидно ответил Мика. – Что я положительный результат. Далее по необходимости тема заглохла, но получила неожиданное продолжение на вилле, точнее на подъезде к ней. Непосредственно перед спуском с дороги, на последнем ровном участке, Кирилл Димов слегка откашлялся и произнёс заготовку.

– Знаете, Катя, нам неловко, что не можем пригласить ваших родителей, – сказал он, не поворачиваясь. – Но мы начинаем переоборудование дальнего крыла, будем ставить в примыкающие комнаты бильярд и оба фортепьяно, иначе не получается.

– Ур-ра! – первым высказался Мика. – А играть можно будет?

– Это пожалуйста, на чём хочешь, – вежливо отозвался Кирилл.

– Замечательно, – отозвалась я. – Им, знаете ли, и здесь неплохо.

Буквально сразу после приятного сюрприза мы начали карусельный спуск, детишки по привычке верещали, как нанятые, остальные молчали.

Пока джип выделывал кренделя в рамках крутой дороги, я мысленно аплодировала отличному чутью доктора Н. Надо же, как она догадалась, что фирма с тремя Катями обросла балластом и может сбросить излишек ей на виллу! Практически бесплатно, за спасибо. Не ведая, участвую я в схеме либо нет, доктор Н. приняла профилактические меры. Нет бы на день раньше, но ладно, чем богаты, тем и рады. Потому я поспешила по приезде высказать доктору признательность за отказ, сразу после чая уединилась с нею на веранде вроде для прощания и произнесла тщательно продуманное заявление.

– Как удачно вы догадались, Наталья Яковлевна! – сказала я с хорошо сделанным смущением. – Что у нас семейные проблемы, тёща со свекровью – две вещи несовместные. Они бы постарались, конечно, но через пару дней… Мне было бы неприятно, а Мике просто вредно.

– Сама свекровь и сама тёща, кроме того, что врач со стажем, – призналась доктор Н. – Значит, не в обиде?

– Напротив, спасена и благодарна! – искренне заявила я. – Скажу честно, родители были весьма склонны, но я сказала, что ничего не могу без спроса с вами. Теперь – без проблем, раз у нас два рояля.

– Значит, мы отлично сыграли в четыре руки, – благосклонно заметила доктор Н. – На следующее лето, разумеется.

– Давайте доживём, – я решила закруглить тему. – Что касается меня, то я подумала вот что.

Дальнейшая беседа с доктором перешла в деловое русло, и более о комнатах с роялями никто не толковал. Оставалось предупредить Тину Викторовну на предмет возможного шантажа, если мама воспрянет духом и возьмётся за начатое. Это я сделала в Симферополе, когда встретила свекровь на вокзале за час до своего отъезда. Вышло очень удачно.

Тина, милейшая женщина, со мною согласилась, добавила, что идти против воли хозяев неразумно, тем более оставлять Мишу с чужими родителями на одной площади. Всем было бы крайне неудобно, особенно им, очень немолодым и не очень здоровым. Хотя бедняжке было крайне неловко становиться предметом несогласия между мною и родителями, она пошла бы на жертву при малейшем намёке с моей стороны, тут мама была права на всю сотню процентов.

Надо было знать (и мама знала!), что Тина считала меня ангелом-хранителем своего непутёвого чада, отнюдь не очередной невесткой, коих было много. Свекровь полагала, что в моём обществе Миша расстался с прежними губительными привычками и твёрдою ногой встал на путь относительной добродетели.

Однако проезжая вглубь Крымского полуострова, затем основного материка, я размышляла вовсе не о том, меня занимало и раздражало другое. Для затравки я с горечью озирала собственное фиаско в качестве семейного консультанта, далее пыталась избавиться от чувств вины с покаянием. Как ни крути, но дочерью я оказалась не самой лучшей. После я задумалась, отчего так?

Почему я пошла на крутую ссору с родителями (невзирая на разные эмоции и обстоятельства) лишь бы не уступить в заявленном пункте? Что было первым, курица или яйцо, вилла графини либо излишняя принципиальность, отчего я стояла на своём до конца и не уступила ни пяди? После недолгого размышления пришлось усвоить неприятный вывод, что я обдуманно пожертвовала чувствами родителей в основном из эгоизма.

Как бы я ни обижалась за Мишу и ни кивала на мелкого, но мысль, что мама с папой обоснуются у графини Н. под боком и безусловно испортят сделанное мною впечатление – вот что меня держало и не отпускало. И не только. Мама имела скверную привычку беседовать с кем попало о моих недостатках, проще говоря, жаловаться на трудную и эгоистичную дочь. Иногда не совсем душевно стабильную, а уж совершенно безнравственную – так это само собой!

Я отлично помню, как в возрасте 14-ти лет поехала в пионерский лагерь от их института и постепенно узнала о себе много нового и интересного. Начальница лагеря, тётка с замашками вертухая смотрела за мною в оба, как за малолетней преступницей, а пионервожатая, добрая толстая Мила Иванна взяла под крылышко, как юную неврастеничку и неудачницу. Что было в одинаковой степени неприятно, кроме